Владимир Шевелев - Н.С. Хрущев

• Название: Н.С. Хрущев
• Автор: Владимир Шевелев
• Издательство: Ростов-на-Дону: «Феникс», 1999. — 352 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-222-00701-4

Никита Сергеевич Хрущев, третий по счету лидер Советского государства после Ленина и Сталина, так и вошел в историю в «черно-белом» образе. Добро и зло были уравновешены в нем, что и отразил надгробный памятник. Это был человек больших страстей и великих заблуждений.

В книге рассматривается жизненный путь Хрущева, его взаимоотношения со Сталиным, другими вождями, входящими в «ближний круг». Автор стремится осмыслить период хрущевской «оттепели», способствовавшей формированию нового общественного и духовного климата в обществе.

---

Известный дипломат и аналитик Олег Гриневский, в свое время работавший в ближайшем окружении Первого, полагает, что весной 1960 года Хрущев впервые столкнулся с сильной оппозицией уже в своей «команде». Вот он и пытался показать, что не идет на поводу у империалистов, а борется с ними. Сюда же стоит добавить и фактор не всегда рационального, непредсказуемого поведения Хрущева.

Встал вопрос: ехать ли Хрущеву в Париж на встречу в верхах? Малиновский и Козлов считали, что делать этого не следует. Сам Хрущев на сей счет имел иное мнение, которое он высказал на заседании Президиума ЦК 12 мая:

— Я разделяю ваше возмущение провокационными выходками американцев. Но в политике нельзя давать волю чувствам. Если мы не поедем в Париж, весь мир скажет; что встречу в верхах и начавшуюся разрядку сорвал Советский Союз. Мы должны действовать хитрее и с дальним прицелом. В Париж приехать надо, но заседаний не начинать, пока американцы не принесут извинений и не заявят, что больше не будут посылать Шпионские самолеты в наши пределы.

В субботу 14 мая Хрущев прилетел в Париж. 16 мая в Елисейском дворце состоялась предварительная встреча лидеров четырех держав: Хрущева, Эйзенхауэра, де Голля и Макмиллана. Однако длилась она недолго. Хрущев потребовал от президента США извиниться за инцидент с У-2. Тот отказался. Де Голль предложил перенести встречу на следующий день. Однако из-за неуступчивости Хрущева собраться вместе так и не удалось. Макмиллан записал в своем дневнике: «Так закончилась, даже не начавшись, конференция на высшем уровне».

18 мая во второй половине дня Хрущев дал пресс-конференцию, на которую собрались более двух тысяч корреспондентов. Он зачитал заранее подготовленное заявление. В зале раздалось недружественное гудение, выкрики с мест. Хрущев отложил в сторону текст:

— Хочу сразу ответить тем, кто здесь «укает». Меня информировали, что подручные канцлера Аденауэра прислали сюда своих агентов из числа фашистов, недобитых нами под Сталинградом. Они тоже шли в Советский Союз с «уканьем». А мы так им «укнули», что сразу на три метра в землю вогнали. Так что вы «укайте», да оглядывайтесь.

Лицо Хрущева налилось кровью, глаза сверкали, он почти впал в истерику.

— Я являюсь представителем великого советского народа, который совершил Великую Октябрьскую социалистическую революцию под руководством Ленина, народа, который с успехом строит коммунистическое общество, идет вперед к коммунизму. И когда вы на меня «укаете», то только бодрости придаете мне в моей классовой борьбе.

Срыв парижской встречи стал переломным рубежом, ознаменовавшим крушение разрядки и новое обострение «холодной» войны. А Хрущев готовился к очередному «сражению с империалистами». Он решил сам поехать на XV сессию Генеральной Ассамблеи ООН.

Теплоход «Балтика», на котором разместилась советская делегация, отплыл из Балтийска 9 сентября 1960 года. Все десять дней плавания шла активная работа над текстом речи Хрущева в ООН. По замыслу Громыко и международного отдела ЦК, в основу ее было положено предложение к ООН принять Декларацию о полной и окончательной ликвидации колониализма. Хрущев, энергичный и неуемный, постоянно выдвигал новые идеи. Каждое утро после совещания с Громыко, Подгорным, Мазуровым, Аджубеем, Сатюковым он вызывал машинисток и диктовал им новые фрагменты своей речи. Затем эти диктовки переводились на нормальный русский язык. При этом, как вспоминает О. Гриневский, на «Балтике» буквально шла охота за острым словцом, ярким изречением, пословицами и поговорками, до которых Хрущев был так охоч.

— ООН должна отражать трехполюсность мира, — диктовал «вождь». — Поэтому необходимо избрать трех генеральных секретарей вместо одного от каждой группы стран: социалистических, капиталистических и развивающихся.

Другой его идеей стало предложение перенести штаб-квартиру ООН из США в одну из европейских стран: Швейцарию, Австрию или Советский Союз.

19 сентября теплоход прибыл в гавань Нью-Йорка. Встречи не было, от властей — никого. Вдобавок ко всему профсоюз докеров в знак протеста против приезда Хрущева в США отказался принимать советскую делегацию. В советских газетах все это подавалось иначе: «У причала с раннего утра собрались многочисленные встречающие. Развеваются государственные флаги СССР, Украины, Белоруссии, Венгрии, Румынии. На трапе появляется Н. С. Хрущев. Бурные аплодисменты…»

Эта сессия Генеральной Ассамблеи ООН вошла в историю как одна из самых представительных и, вместе с тем, одна из самых конфронтационных. Последнее обстоятельство во многом объяснялось поведением неуступчивого и шумливого «коммуниста номер один».

О. Гриневский, хорошо разбирающийся в закулисных играх в ООН и ее нравах, свидетельствует:

«К острой политической борьбе ООН была не готова. Сессии Генеральной Ассамблеи давно стали рутинными. Даже ежегодные выступления советского министра иностранных дел лишь на какой-то момент могли всколыхнуть сонное болото пустых ооновских дискуссий, направленных в конечном счете на то, чтобы принять очередную составленную из многочисленных компромиссов и потому мало значащую резолюцию, о которой вскоре забудут. Пока на сессии присутствовали министры, зал еще бывал относительно заполненным — тут действовала взаимная солидарность дипломатов: не придешь слушать чужого министра и на выступление твоего тоже никто не придет. Что, естественно, своему министру вряд ли понравится. Но когда министры разъезжались и начинали работать комитеты, залы бывали не то, что полупусты, а просто пусты. Ведь дела делались не там, где произносились речи, а за кулисами, в многочисленных барах, где за обязательным мартини находились компромиссы, которые потом и утверждались Генеральной Ассамблеей».

23 сентября Хрущев выступил на пленарном заседании с докладом «Свободу и независимость всем колониальным народам. Решить проблему всеобщего разоружения», полным угроз и обвинений в адрес империалистов. Он даже потребовал снять генерального секретаря Дага Хаммаршельда как «слугу монополистического капитала США». После Хрущева с такой же агрессивной антиамериканской речью в течение четырех с половиной часов выступал кубинский лидер Фидель Кастро. Так был задан конфронтационный тон всей сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

Свою речь Хрущев начал с пожелания благополучия и процветания молодым африканским государствам. Когда же он предложил предоставить независимость всем колониальным народам и странам, то аплодировали далеко не все.

— Это колонизаторы, — показал Хрущев рукой на тех, кто сидел без движения. — Им ли приветствовать свободолюбивые предложения?

А спустя несколько дней произошел инцидент, до сих пор вызывающий неоднозначную реакцию. Речь идет о «башмачной дипломатии» советского лидера, что стала притчей во языцех. Недаром сам Хрущев так много внимания уделяет ему в своих мемуарах, пытаясь объяснить обстоятельства и мотивы своего экстравагантного поступка.

В зале, где заседала Генеральная Ассамблея, прямо перед советскими представителями сидели испанцы. В то время отношения между СССР и франкистской Испанией были напряженными и, как признается Хрущев, руководитель испанской делегации действовал на него отталкивающе. Тем более, что перед отъездом в США Хрущев виделся с Долорес Ибаррури, которая попросила его: «Товарищ Хрущев, хорошо, если бы Вы в речи или реплике, выбрав момент, заклеймили позором режим Франко в Испании».

Хрущев вспоминает, что во время заседаний все вопросы обсуждались очень бурно. «Представители буржуазных стран» подавали реплики, стучали о свои пюпитры, шумели, если речь им не нравилась. Представители Советского Союза и других социалистических стран быстро переняли подобные формы протеста. Когда выступал представитель Филиппин, поддержавший политику США, Хрущев подал очередную реплику. Сам он так вспоминал об этом:

«Помню: я употребил выражение: «Мы еще вам покажем кузькину мать!» Имелся в виде «показ кузькиной матери» в вопросах экономики, культуры, социально-политического развития наших стран. Тот опешил. А спустя какое-то время снова взял слово: «Выступая здесь, господин Хрущев употребил выражение, которое мне перевели. Я перелистал много словарей, но так и не смог разобраться, что это значит?»

Как оказалось, ему перевели: «мать Кузьмы», поэтому филиппинец не мог понять, что же Хрущев имел в виду.

Затем в ходе обсуждения вопроса о колониях Хрущев, взяв слово для реплики, обрушился на режим Франко. В ответ последовала реплика испанца. Сразу же советская делегация и представители других социалистических стран стали шуметь и стучать. «Я решил поддать жару, — вспоминал Хрущев, — снял башмак и начал стучать по пюпитру, да так, чтобы было погромче. Это вызвало бурную реакцию у журналистов и фотографов».