Борис Штейн - Контрафакт

• Название: Контрафакт
• Автор: Борис Штейн
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015

Действие романа Бориса Штейна происходит в 90-е годы на знаменитом московском книжном клубе. Это единственная книга, рассказывающая о становлении и нравах российского книжного рынка. Роман написан в стиле лучших книг Артура Хэйли.

Главный герой романа во многом повторяет судьбы автора. Морской офицер. Известный писатель. И вот далеко за 50 резко меняет судьбу и становится книгопродавцем.

Но это фон роман. А сам роман о… любви. Его герои, занесенные в столицу из разных уголков бывшей общей родины, ищут себя и друг друга в жестокой круговерти 90-х. В этой игре без правил они руководствуются собственными понятиями о добре и зле.

Контрафактный быт, контрафактные чувства, контрафактная страна и – контрафактные книги, школьные учебники, вокруг которых строится детективная интрига романа.

---

Костя тем временем распахивал перед ней массивную дверь недавно открытого на Арбате заведения под названием «Воды Лагидзе». Просторный зал с отполированным мраморным полом был уставлен редкими столиками. Простора было гораздо больше, чем требовалось для питья вод и съедания хачапури. По залу можно было прогуливаться, беседуя. Более того: шикарная лестница с вычурными перилами вела на второй этаж, где разместилась выставка живописи грузинских мастеров. Картины были снабжены ценниками. Невольно вкрадывалась мысль, что недорогие, идеально охлажденные ВОДЫ, которые цедились из затейливых никелированных краников, и недорогие же хачапури явно не могли содержать это великолепие. Впрочем, в московском пространстве витало в то время много странностей, касавшихся, например, перехода недвижимости из государственных рук в частные, но с финансированием за счет государства. Оказалось, что Костя, талантливый шалопай и душа компании, имеет к этим процессам некоторое отношение – по линии как раз выставки грузинских художников, поскольку Костя работал нынче негде-нибудь, а в Министерстве культуры. Да-да, именно в министерстве, а ни в каком не в театре, ни на какой там, например, Таганке работал теперь Костя причем, занимал должность вполне уважаемую и, судя по всему, прибыльную.

Во всяком случае, когда пожилой умопомрачительно элегантный бармен заметил Костю, скромно пристроившегося пятым в очереди у стойки бара, он тут же снабдил его ВОДАМИ, хачапури, какими-то неведомыми восточными сладостями и артистическим движением пресек попытку расплатиться, пресек, блестя золотой улыбкой и говоря: «Что ты, геноцвали, зачем обижаешь, не обижай!»

В тишине и прохладе «Вод Лагидзе» Костя поведал Марине, что, учась в ГИТИСе, вовремя сумел оценить скромность своего таланта по сравнению с московскими звездами и понял, что ему как артисту в первые ряды здесь не выбраться ни за какие коврижки. А пятые-десятые ряды Костю не устраивали. Тогда Костя перевелся на театроведческий. И вот теперь, пожалуйста, он устроился вполне сносно. О Марине Костя кое-что знал. Но то, что она рассталась с мужем и соединилась в Москве с другим человеком, он услышал впервые. Как ни странно, это сообщение пришлось ему по душе, даже развеселило. О, загадочная русская душа из города Харькова! Что ж, время романтических чувств осталось в прошлом. На смену любовной романтике пришла романтика выживания.

– Знаешь, сказал Костя, – мне по жизни помог мой тесть. А я помогу тебе. Вот моя визитка. Позвони в среду. Я до среды что-нибудь придумаю.

В среду Марина позвонила. Она выбрала время 11 часов, когда предположительно человек уже пришел на работу, провел, если заведено, утреннее совещание, но отбыть по делам еще не успел.

– Вы что, не знаете? – ответил ей рыдающий женский голос. – Его убили.

Затем раздался протяжный стон, затем – короткие гудки.

Гражданин России Вова Блинов, сержант уже российской милиции, сидел в набитом книгами подвальном помещении и читал при свете настольной лампы брошюру американского автора Герберта Н. Кэссона «Искусство делать деньги». Позволительно будет заметить, что изо всех видов искусств этот занимал Вову более всего. Тем более что он им пока не владел. На мягкой обложке толстенькой брошюры была нарисована горилла в желтом клетчатом шарфе. Одной мохнатой рукой горилла прижимала к груди кучу банкнот, другой сыпала мелочь в перевернутую как бы для подаяния шляпу. То есть манипулировала денежным потоком. Из-за гориллы высовывался размещенный на заднем плане «Роллс-ройс» – символ преуспевания в начале XX века. Глаза гориллы были устремлены вдаль, вернее, в никуда, они ничего не рассматривали, а лишь отражали работу мысли, как у картежника, считающего в уме варианты.

«Ну вот, – думал Вова Блинов, рассматривая картинку, – обезьяна, стало быть, может делать деньги, а я не могу? Что я, глупее обезьяны?»

Книжицу вручил ему, посмеиваясь, Давид. Сам он, наверное, ее изучил, усвоил и применял теперь на практике: дела у него шли, кажется, неплохо. Во всяком случае Вова отнесся к труду известного английского предпринимателя со всем доступным ему вниманием, извлекая, таким образом, из халтуры по охране книжного склада двойную пользу: дополнительный заработок плюс познание азов бизнеса.

Книжка написана была внятно и доходчиво, точным и образным языком поучительной беседы. Однако доходило не все. Например, рассуждение о роли финансового директора, о проценте результативности как-то не обретали ясных очертаний. В то же время автор обращался непосредственно к читателю, в данном случае – к Вове Блинову, и Вова начинал чувствовать себя неким главой некой фирмы, пусть не до конца разобравшимся в вопросах результативности. И это было приятно. От этого сладко замирало сердце. Некоторые же вещи, некоторые, можно сказать, заповеди были совершенно понятны. Например: главное – не размеры магазина, а количество прохожих.

Это о выборе места расположения торговой точки.

Невыдающийся человек может сделать выдающийся бизнес.

Это было в самый раз! Подходило, как индпошив на нестандартную фигуру. Или: бизнес следует начинать с конца, то есть с обеспечения сбыта. Это тоже было ясно безо всяких оговорок. Осталось сообразить, что же именно сбывать.

Тут зазвучала мелодия Шуберта «Аве, Мария!». Звук был довольно противный – сдавленный голос электронного устройства, установленного вместо дверного звонка. В то время такие штучки входили в моду. Что касается самого подвального склада, то он был оборудован плохо. Деревянные поддоны под книжными штабелями покоились на пыльном цементном полу. Под единственный старый разбитый канцелярский стол был подсунут кусок линолеума случайной формы, чтобы сидящий за столом, двигая ногами, не поднимал цементной пыли. Стул был один. Он шатался. Время от времени приходилось его переворачивать и бить раскрытой ладонью по местам сочленений. Три трубки неонового освещения были неаккуратно подвешены на стенах – без плафонов. Зато звонок не просто тренькал, а изображал мелодию Шуберта. Бедный Шуберт!

Вова взглянул на часы. Кого это черти принесли в три часа ночи? Вова не был героем, но службу знал. Он достал из кобуры пистолет Макарова и снял с предохранителя. Затем поднялся по лестнице, ведущей к внешней двери, и спросил с угрозой:

– Чего надо?

– Откройте, я вам книжки привез!

Вова не засомневался.

– Утром приходите. После девяти.

– Мужик, я шофер-экспедитор из фирмы «Омега». Мне нужно срочно разгрузиться. Тебе что, не сказали?

– Никто ничего не говорил, – ответил Вова. – Ступай, не открою, бляха-муха!

В дверь стали дубасить.

– Говорят тебе, книжки привез! – не унимался ночной гость.

– Кончай, – крикнул Вова. – Милицию вызову!

– Во-во, вызывай, – отозвались за стенкой. – Милиции хоть откроешь. А у меня все в порядке. Разгружусь и уеду.

Вова призадумался. Может, вправду книги? Он спрятал пистолет в кобуру.

– Погоди, выясню!

После некоторых колебаний снял трубку и набрал номер хозяина склада. Хозяин сразу понял, в чем дело, через мгновение голос его стал ясным, будто человека и не поднимали с постели среди ночи.

– Наше упущение, – сообщил хозяин. – Вылетело из головы. И грузчика хотел на ночь оставить – забыл. Ты вот что, Володя. Открой ему. И прими товар, я тебя прошу. Я заплачу за работу. Сделаешь?

– Да как же, – замялся Вова. – Я же в форме. И при оружии.

– Да уж сообрази, Володя. Я тебя прошу, сообрази.

Положив трубку, Вова отпер дверь. Крытый брезентом «Газон» был полон.

– Давай накладную, – сказал Вова. – Буду принимать.

Накладная была на учебник Н. Вигасина «История древнего мира». Количество – десять тысяч штук. Десять тысяч!

– Правда, что ли – столько? – усомнился Вова.

– Точно, – подтвердил шофер-экспедитор, – семьсот четырнадцать пачек и четыре штуки россыпью. Россыпь упакована. Я подъезжаю к люку.

Люк находился низко, на самой земле. Потому при разгрузке между кузовом и люком должен был стоять человек. Шофер-экспедитор сначала стаскивал пачки к заднему борту, потом спрыгивал на землю и кидал их Вове. А Вова ловил и укладывал пачки штабелями, как это делают грузчики. Ни элеватора, ни даже лотка на складе пока еще не было, поэтому приходилось работать так элементарно. Вова разделся до пояса, и его жирные плечи и необъятный живот скоро обильно повлажнели. Несмотря на тучность, Вова был человеком проворным. Он безошибочно ловил летящие в люк пачки и складывал их, легко управляя грузным телом. Сердце у Вовы работало отменно, одышки не было. Потом, когда они умылись (хорошо, в подвале имелся кран над крохотной чугунной раковиной), Вова спросил:

– Зачем так много одной «Истории»?

– Не понимаешь? – засмеялся шофер-экспедитор. – Это же левак. Левый тираж.

Вова расписался в накладной, и они расстались. До начала рабочего дня оставалось часа два. Вова попил кофе из термоса, съел бутерброд и задумался. Что получается: В. Блинов, сотрудник милиции, принял семьсот пятнадцать пачек, в чем и расписался, плюс десять штук россыпью. Нет, конечно, нечего и думать, что хозяин склада – какой-нибудь авантюрист, там, или жулик, спрячет куда-нибудь пачки и скажет: «Знать ничего не знаю». Нет, конечно. Но тот же Герберт Н. Кэссон учит: «Будь осмотрителен!» И Вова решил быть осмотрительным. Он нашел на столе блок накладных и обрывки копирки и выписал в двух экземплярах накладную на десять тысяч учебников Н. Вигасина «История Древнего мира». В графе «от кого» он поставил свою фамилию, а в графе «кому» – фамилию хозяина склада. И когда хозяин явился на склад, протянул ему накладные, бормоча какие-то объяснительные слова: «Для порядка… чтобы никто никому… чисто формально» и так далее.