Игорь Цыбульский - Громов

• Название: Громов
• Автор: Игорь Цыбульский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02894-5

Этой книгой издательство открывает новый многотомный проект «ЖЗЛ: Биография продолжается».

В нашей стране вряд ли найдется человек, не знающий имени Бориса Всеволодовича Громова. Прославленный генерал-«афганец», Герой Советского Союза, командующий 40-й армией в самый ответственный заключительный период Афганской войны, он и сейчас в строю, возглавляя в качестве губернатора важнейший российский регион — Московскую область. Заслуги генерала Громова перед Отечеством неоспоримы, но есть все основания предполагать, что наиболее значимые его победы еще впереди.

---

Бабушка прожила долго — 93 года. Последние восемь лет в основном лежала. Но и в почтенном возрасте и в трудном своем положении продолжала внимательно за всем следить. Смотрела телевизор и сообщала вечно спешащей молодежи все важные новости. Как все старые люди, любила, когда ей выражали сочувствие, ласку и нежность. Но об этом молодые должны были сами догадываться. Никогда не показывала уныния и слабости. Характер до конца дней оставался железным.

В последние месяцы жизни бабушка провела ревизию архивов. Сергей Всеволодович до сих пор жалеет, что не сумел этого предотвратить. Многие фотографии бабушка уничтожила. На все его возмущенные вопросы отвечала спокойно, зачем, мол, вам все это, я те фотографии рву, на которых вы никого не знаете.

— В какой-то степени она права, — с грустью размышляет Сергей Всеволодович. — Мама, папа, дедушка с бабушкой, ну еще прадедушка и прабабушка. А дальше… Вся родня их, близкие и друзья, кто мне о них расскажет? Жаль, конечно, что у нас такая короткая память…

Вот бабушка молодая. Написано: «Лиза. 25 декабря 1900 года», а она родилась в 1888-м. Значит, ей тут 12 лет. А вот кто рядом с ней, не знаю…

К воспитанию у бабушки была природная склонность. Пыталась она по инерции воспитывать и дедушку. Дмитрий Федорович относился к этому спокойно, с улыбкой. Чувство юмора помогало дедушке выходить из самых сложных ситуаций, а их в его жизни, пришедшейся на страшную переломную эпоху, было больше чем достаточно.

Легкость характера и природный оптимизм позволяли ему свободно и просто устанавливать отношения с людьми. К нему любили приходить, посоветоваться, поговорить по душам. И никто, похоже, не замечал, что Дмитрий Федорович больше помалкивал да покуривал. Но он умел слушать, а это, по сути, только и нужно. Люди уходили от него с облегченной душой и полной уверенностью, что без этого разговора никогда бы не могли понять самих себя.

Однако была в Дмитрии Федоровиче некая твердость, ее чувствовал каждый, кто имел с ним дело. Твердость того рода, о которой писал Алексей Толстой в своем чудесном рассказе «Русский характер» — если русский человек по какой-то крайней необходимости переступит через себя, его уже ничто не остановит.

— Вот он, дедушка — Дмитрий Федорович Лебедев. «…Учинивший подпись на своей карточке», — Сергей Всеволодович долго держит в руках пожелтевшую фотографию со штампом какого-то старинного саратовского фотоателье, вздыхает. — Ах, какие у дедушки усы! Просто чудо как хороши!

Когда генерал-лейтенант Борис Всеволодович Громов вернулся из Афганистана и у него собрались друзья, с которыми вместе учился в Суворовском, служил и воевал, он первым делом вспомнил о дедушке и первый тост поднял именно за него.

Дедушкины принципы воспитания отличались от бабушкиных. Их правильнее всего объединить одним названием — «принцип невмешательства». Все же в одном дедушка с бабушкой были солидарны — никто из них внуков пальцем не тронул. А времена были суровые и с ремнем были коротко знакомы почти все подростки. Тогда, если бы мальчишка сказал, что его ни разу в жизни не пороли, ему бы никто не поверил.

Братья Громовы вовсе не были паиньками. Их, конечно, было за что наказывать. Их и наказывали. Случалось, кому-то говорили: ты провинился, за это не пойдешь завтра гулять. Но чтобы ударили… Такого они и представить себе не могли…

Замечательно проходили в этом доме воскресенья. Тогда ведь был только один выходной.

С утра в гостиной за большим столом собирались друзья и родственники. Играли в лото.

Лото — игра на деньги. Хотя деньги там маленькие, какие-то копейки. Дедушку и бабушку это не смущало. Разрешали участвовать и детям. Говорили: ничего, не испортятся. И правда, ни разбойником, ни спекулянтом, ни мошенником никто из Громовых не стал.

Специально варилась картошка, готовилось угощение. После игры все игроки ели за этим же столом. Собиралось человек до пятнадцати.

В семье существовала святая заповедь — людям нужно помогать.

— Мы жили на втором этаже, а на первом — старушка Марья Петровна Подлесная, — Сергей Всеволодович рассеянно перебирает фотографии. — С ней бабушка всегда делились крупой. Мама покупала, у нее была такая возможность, потому что она работала в райисполкоме, там свой буфет, а бабушка всегда Марье Петровне отсыпала.

Раз в неделю к нам приходила Люба-монашка. Бабушка у нас верующая. Дедушке, конечно, в свое время преподавали Закон Божий, но он по традиции дореволюционной интеллигенции относился к этому с иронией, посмеивался. Но на Пасху, это я хорошо помню, мы с ним вечером обязательно ходили на крестный ход. Он меня водил. «Идем, Лопуханчик, посмотрим».

У нас в семье обязательно какие-нибудь прозвища были. Ласковые — Лопуханчик, например — это у меня. У Бори волосы были светлые — его называли Рыжик. В школе меня прозвали — киргиз. Летом нас стригли наголо, а лысину мы тюбетейкой прикрывали. Вот я в тюбетейке, видно, смахивал на киргиза.

Так вот Люба-монашка приходила — она настоящая монашка из монастыря, — бабушка ей заранее узелочек приготовляла. Та принесет просвирок, а бабушка вручает ей узелок с угощением.

Помню, она приходила почему-то всегда, когда дедушка обедал. Он сидел в этом своем кресле за столом, она заходила в темном одеянии монашеском, кланялась и говорила: «Здравствуйте, Димитрий Федорович, храни вас Господь», — и произносила какую-то молитву. Он: «А, Люба, здравствуй, ну проходи, присаживайся!» И они обязательно немного поговорят. Причем дедушка почти всегда подшучивал, но она не сердилась, видно, нравилось Любе-монашке с дедушкой разговаривать.

Убежден, если бы в эти трудные годы после войны люди друг другу не помогали, очень многие бы и не выжили.

Почти все тогда были бедными. У нас одна такая семья была в доме. Тоже жили без отца. Девочка и мать. Вот у них висели на окнах красивые занавесочки. Шторки такие. Висят и висят, потом, глядишь, а их нет. Через какое-то время опять появляются, но уже другого цвета, потом опять нету.

Я как-то спросил: «Что это у вас, Женя (девочку Женей звали), то есть занавески, то нет?» У них окна полуподвальные, и мы туда заглядывали, когда занавесок нет. Хотя нам это, конечно, запрещалось. Если бы бабушка узнала, что мы заглядываем в чужие окна, нам бы досталось. Но дети ведь любопытные, что поделаешь.

Нам и в зеркало-то не разрешали смотреться, считалось, что это нехорошо, любоваться на себя. Вот дедушка у нас был красивый, но в зеркало не смотрелся и нам говорил — не пяль рожу в зеркало. Мы не должны были особо обращать внимание на свою внешность…

Так вот насчет этих шторок. Женя мне ответила, что когда мама деньги заработает, они занавески покупают и вешают, когда денег нет, мама их продает. Многие тогда так жили…

Сергей Всеволодович с интересом занимается семейной хронологией. Выстраивает последовательность различных дат в роду Громовых.

Например. Бабушка родилась в 1888 году. В 1917-м случилась революция. 29 лет она прожила при капитализме, остальную жизнь при социализме, совершенно другом строе.

У ее правнучки Вероники (внучки Сергея Всеволодовича) все сложилось наоборот. Вероника родилась ровно через сто лет после бабушки, в 1988 году. Жила какое-то время при социализме, потом свершилась новая революция, теперь она живет при другом строе. В этом году в декабре ей будет 16 лет.

Еще одно сочетание. В 1963 году у дедушки с бабушкой была золотая свадьба, и в этом же году Ирина Павловна и Сергей Всеволодович поженились. Дедушка так и сказал, что это лучший подарок к их золотой свадьбе.

Получается так, что семья Громовых все время живет на переломах. Сначала революция резко изменила судьбу дедушки и бабушки. Следующая революция вмешалась в судьбы их детей и внуков. Дедушка ведь был человек с университетским образованием. Юрист. Он вполне мог вместе с семьей уехать за рубеж. В эмиграции он бы не пропал, а скорее всего стал бы обеспеченным человеком, как большинство юристов. Но не уехал. Могли, наверное, покинуть Россию и внуки, но об этом они даже и не подумали.

Громовы — люди, просто и естественно преданные своей стране. Не равнодушные фаталисты, «пусть все катится, как Бог пошлет». Они переживали, сострадали и радовались всему, что происходило в России. Дедушка не раз говорил внукам:

— Прекрасно помню годы, когда только телеги, запряженные лошадьми, ездили по улицам Саратова. Никогда я не думал, что доживу до времени, когда люди полетят в космос.

Он умер в 1967 году, а в 1957 году был запущен первый спутник, и потом Гагарин полетел. Гагарин стал его последним кумиром.

Дедушку с молодых лет восхищали технические достижения. Он прекрасно помнил, как летали первые самолеты. Специально ходил за много километров на летное поле смотреть, как делает «мертвую петлю» Нестеров, как бесподобно летает Уточкин.