Анджей Земяньский - Бреслау Forever

• Название: Бреслау Forever
• Автор: Анджей Земяньский
• Жанр: Научная Фантастика

Эта история происходит в городе Бреслау-Вроцлаве сразу в трех временных периодах — в тридцатых-сороковых годах двадцатого века, сразу после войны и сегодня.

Первыми дело начали расследовать офицеры крипо (криминальная полиция) Альберт Грюневальд и его коллега Ричард Кугер. После войны офицеры народной милиции Мищук и Васяк попытались довести расследование этого дела до конца. Шестьдесят лет спустя, за дело берётся лучший сыщик Вроцлава Славек Сташевский.

Будет ли разгадана одна из величайших тайн Бреслау-Вроцлава — тайна внезапно взрывающихся людей…

---

— А вот я не понимаю. Простой рабочий бьет вас, а вы…

— Это был мастер.

Грюневальд махнул рукой.

— Ну ладно, мастер бьет вас, а вы…

— Он не бил меня. Просто отодвинул.

— Ладно, пускай так и будет. А что было дальше?

— Я споткнулся. Упал под стенку.

— И?…

— Он продолжал напевать что-то непонятное. Сам же я пытался встать. А потом взорвался.

— Простите, как?

— Взорвался.

Кугер вытер лоб рукой.

— У него были какие-то взрывчатые материалы?

Инженер покачал головой.

— Не думаю. Я немного в этом разбираюсь, поскольку практику имел в горном деле. Мне не было видно, чтобы он запуска какой-либо запал. Сам я был полностью оглушен. Только это не был звук, как от взрывчатки, что выбивает барабанные перепонки. Что-то… — он задумался, — вибрировало. Ну да, вибрировало. Я кричал на рабочих, чтобы те помогли. Когда те прибежали, то я их не слышал. Зато они оперли мне кровь с лица, его кровь. Занесли в амбулаторию.

— Какие-нибудь осколки?

— Да нет, это же была не граната. Я получил… «им». Мастера с меня стирали добрый час. Пару раз меня вырвало. Это было ужасно.

— Погодите, — вмешался Грюневальд. — Вы говорите, что грохота не было, и в то же время вы не слышали рабочих.

— Да, это правда.

— И как это объяснить?

— Не знаю. Честное слово, не знаю. Я видел их шевелящиеся губы и ничего не слышал. — Он задумался. — Никакого грохота, взрыва не было. Но я чувствовал себя так, словно приложил ухо к пушке самого крупного калибра в момент выстрела. Просто-напросто оглох.

— Когда к вам вернулся слух?

Часа через два, или даже через три. Но самое худшее то, что…

Тут инженер замялся и скривился.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Перед тем я слышал какие-то шепоты.

Кугер рассмеялся.

— Это нормально. Вы слышали собственных рабочих, только нечетко. Это барабанные перепонки…

— Простите, но нет. Я слышал шепот своего мастера. Того, что погиб.

Грюневальд прикрыл рот, чтобы не была видна его усмешка. Кугер тоже пытался овладеть мышцами лица.

— Послушайте. Это абсолютно естественно. Вас достало ударной волной от приличной порции динамита. Или тротила. Обломков не было, значит, это не граната.

— Ну да, — вмешался Грюневальд. — Это обычный шок.

— Грохота не было, — сказал инженер.

— Ой, вы ничего не слышали просто потому, что на мгновение потеряли сознание. Когда русские ударили на нас в прошлую войну, то я не знал где небо, а где земля. Даже не знал, где окоп, в котором я сидел.

Винтербаум потер виски.

— И где же был тот окоп? — очень серьезно спросил он. — Вы его нашли?

Грюневальд с Кугером глянули друг на друга. Кугер кривил губы, чтобы не рассмеяться. И крутил пальцем у виска, чтобы инженер не видел.

— Да, нашел. — Он пытался оставаться серьезным. — Я сидел в нем.

— Я тоже провел войну на фронте, — сказал Грюневальд. — Только что, на западном. Когда рядом с нами взорвался английский снаряд из здоровенной пушки, то я даже не знал, как меня зовут. Это нормально. Обычный шок.

— Но он проходит, — прибавил Кугер.

— Грохота не было, — ответил на это Винтербаум. — Ничего не взорвалось, если не считать мастера. Грохота не было.

— Да ну, просто, когда он вас толкнул, вы ударились головой об стенку, и ничего не помните.

— Да не ударился я. Нет ни следов шишки, ни даже синяка. Я человек рациональный. Инженер. — Какое-то время он не знал, что сказать. — Эти шепоты, — продолжил он. — Я слышал, как ко мне обращается мой мастер. И другие люди… — Затем поправился. — Другие существа. Они взывали.

Кугер занялся своим мороженым, чтобы скрыть радостное выражение на лице.

Но Грюневальд спросил:

— К чему они взывали?

— Просто, к себе.

К счастью, идиотскую дискуссию прервал приход одного из рабочих, который радостно размахивал специальным военным изданием газеты.

— Прошу прощения, прошу прощения, господа. Но хочу сообщить вам новейшее известие. Мы захватили Вестерплатте!

Грюневальд с инженером улыбнулись. Кугер печально покачал головой.

— Мы и вправду добыли его в бою? — спросил он.

— Нет. Они сдались.

— Ага. Не удалось попасть камнем в наш броненосец. Или сбить веткой самолет? — буркнул он.

— Простите?

— Они сражались в окружении. У них просто закончились боеприпасы, — пояснил он.

— Немедленно прекрати, — рыкнул Грюневальд.

Но Кугер поднялся и положил свою единственную руку рабочему на плече. После чего сказал:

— Старик, тебе нужно будет найти переводчика. И выучить по-польски: «Я никогда не принадлежал к членам национал-социалистической партии Германии».

— Извините, но я как раз член нашей партии.

Кугер улыбнулся ему:

— Ну, в таком случае, ты все просрал.

— Да перестань ты! — заорал перепуганный Грюневальд.

* * *

Теперь у них был переводчик получше, так что с Кугером могли договориться. Мищук вопил:

— А знаешь, что мы делаем с немецкими пленными?! Знаешь что? — тут он разорался на всю Ивановскую. — Мы приказываем им выкапывать трупы и затаскивать в братские могилы. Знаешь, какая там вонь? И что можно видеть?

— Я не слишком гожусь для выкапывания трупов. У меня всего одна рука и одна нога, — спокойно отвечал Кугер.

Тут подскочил Васяк:

— Ты, свинья! Говори, с какого времени ты в нацистской партии?

И вот тут пленный их поразил абсолютно. Он ответил им на чистом польском языке:

— На самом деле, я никогда не был членом национал-социалистической партии Германии.

Милиционеры онемели. Они глядели друг на друга и не могли ничего сказать. У обоих отняло речь.

— Ты… ты… — запинался Мищук. — Ты поляк?

— Нет. Я немец.

— Так как ты можешь так здорово сказать?

— Я приготовился. Я человек предусмотрительный.

Васяк лишь покачал головой.

— Тогда скажи еще чего-нибудь по-польски.

Кугер на это:

— Я не из гестапо, я не из РСХА, я не принимал участия в войне, потому что у меня только одна рука; я не был в СС, ни разу даже не видел концентрационного лагеря. Никого туда не посылал. Я унтер-офицер уголовной полиции. Бандиты, воры, убийцы — я занимался только этим.

Мищук грохнулся на стул. Васяк оперся о стенку.

— Ты знаешь польский?

— Да нет же, не знаю. Эти несколько предложений я выучил на память. Нанял самого лучшего переводчика в Бреслау, чтобы он меня натаскал… Простите, во Вроцлаве. Я чувствовал, что мне эти слова пригодятся.

Мищук с Васяком не могли выйти из шока.

— Ты, слушай, — сказал один другому. — Что-то я так думаю, что он правду говорит.

— Ну, мне тоже так кажется.

— Ладно, черт с ним. Проверим захваченные документы.

— А как ты проверишь? Сколько у тебя переводчиков?

— Да, правда. — Мищук повернулся к охранникам. — Подбросьте ему в камеру пачку «кэмэла».

Один из них возмутился.

— Американские сигареты ему давать?! Русские дам!

— Так он же задохнется. Это же немец.

— Факт, — прибавил Васяк. — Он же не прошел того, что мы. — Он вернулся к допросу: — Так что там с тем следствием в Народном Зале?

Видя, что Кугер тоже в стрессовом состоянии, уже мирно прибавил:

— Да не бойся ты. Мы же не из УБ, обычная милиция. — Какое-то время подумал. — Мы не вышлем тебя в гулаг или другой какой лагерь. Если все хорошенько расскажешь, как на исповеди, мы тебя освободим, и тогда поедешь. Немцев теперь выселяют, так что, бляха, дружки занесут тебя в поезд, и поедешь в свою Германию. Будешь там лопать эти свои… — Тут он замялся и повернул голову. — Что они там едят?

— Рульку, — подсказал переводчик.

— Ну, будешь лопать свою рульку и пить водку.

— Они пиво пьют, — снова вмешался переводчик. — Хотя и водочку не презирают.

— Ну, именно, — продолжал Васяк. — Будешь есть рульку и пить пиво с водкой. А там еще и бабонька какая поблизости. — Он закурил. — Ты хоть знаешь, сколько у тебя на родине одиноких баб? Знаешь, сколько немцев на войне погибло? И сколько там баб для окучивания? Спокойно, спокойно. Даже на калеку бросятся. Будешь ебаться как кролик, яиц же тебе не оторвало.

— А уж охотных баб будет множество, — подключился Мищук. — Вот представь-ка. Рулька, пивко, а ты с бабой в теплой постельке. Под одеяльцем. Утречком газетку просмотришь, пока она тебе завтрак будет готовить. К примеру, яичницу на сале.

Рот Кугера заполнился слюной. Мищук не останавливался.

— Понятное дело, мы можем передать тебя в УБ. Вот только, видишь… — он понизил голос. — Сначала признаешься, что прокопал канал под Атлантическим океаном, после чего тебя вышлют в лагерь за полярным кругом, в котором ты через пару месяцев сдохнешь с полными портками дерьма.

Васяк подошел сборку. Теперь он был «хорошим полицейским».