Мария Беседина - Москва акунинская

• Название: Москва акунинская
• Автор: Мария Беседина
• Издательство: Фолио-СП, Олимп
• Жанр: Филология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94966-151-2, 978-5-7390-2085-7

Быть может, в наши дни и удастся найти человека, не читавшего романов Бориса Акунина, но уж точно не найдешь того, кто не слышал бы о них. Один из центральных персонажей «фандоринского» цикла романов — Москва. Огромный город, на улицах, площадях и в домах которого разворачивается действие детективной эпопеи, но… все ли адреса указаны правильно? Какова доля авторского вымысла? Что, наконец, из описанного в романах Акунина сохранилось до наших дней? Читателю представится возможность собственными глазами увидеть те места, где происходили запомнившиеся эпизоды романов о Фандорине, вообразить прежний облик знакомых улиц. В книге речь пойдет не только о произошедших на них событиях романов, но и о реальной истории этих мест.

---

Тем читателям, которых очаровал образ суровой нигилистки, реальность предоставляет единственную возможность дойти до расположенной в районе бывшего Девичьего поля улицы Еланского и постоять там перед клиникой акушерства и гинекологии им. В. Ф. Снегирева — известного русского врача-акушера, который основал эту больницу как раз в 1889 г. (дом № 2). Там и должна была бы работать «повивальная бабка Несвицкая Елизавета Андреевна, 28 лет, девица, прибыла из Англии через Санкт-Петербург».

В романе «Коронация» Фандорин тщательно готовится к встрече с Линдом у стен Новодевичьего монастыря: «На широком столе была разложена схема местности меж Новодевичьим монастырем и Новодевичьей набережной, причем исполненная честь по чести, не так, как давеча, на клеенке. Заштрихованными кружками были отмечены тайные пикеты, окружавшие пустырь со всех сторон: старший агент… в дупле старого дуба на углу Вселенского сквера; шестеро «служителей» в бараке Детской клиники, что выходила окнами на пруд; одиннадцать «монахов» на стене монастыря; семеро «лодочников» и «бакенщиков» на реке; один под видом торговки на выезде с Погодинской улицы; трое «нищих» у ворот монастыря; двое «рыбаков» на пруду — эти ближе всего, итого в первом кольце оцепления расположился тридцать один агент». Что следует понимать под «Вселенским сквером»? Вселенским проездом до 1926 г. называлась улица 10-го Октября. Когда по обе ее стороны выстроили новые каменные корпуса, окруженные сквериками, было принято решение ознаменовать обновление присвоением нового же, пролетарского названия. До 1926 г. Вселенский проезд окружали частные деревянные домики. Эта застройка была неплотной, и среди строений имелось несколько рощиц. Трудно сказать, росли ли в них дуплистые дубы, но, скорее всего, имеется в виду тот из этих зеленых островков, который располагался ближе всех к монастырской стене. «Детская клиника» — один из четырех бараков инфекционного отделения клиники детских болезней, выстроенных в 1890 г. в проезде Девичьего поля.

А ближе к реке — те самые места, где в «Любовнике Смерти» происходил бандитский «стык», на котором так хорошо зарекомендовал себя Сенька Скориков. «Назвали место для стыка — Коровий луг в Лужниках — и время: ровно в семь». Сюда же выбираются из подземелья усыпальницы поставившие себя вне закона Фандорин и Зюкин: «Нора вывела к подмытому водой берегу реки. Я увидел окутанную утренним туманом темную баржу, крыши складов на той стороне и в некотором отдалении — полукруглые арки железнодорожного моста. — Недалеко же мы с вами п-продвинулись, — сказал Фандорин, распрямляясь и отряхивая перепачканный кучерский кафтан. От длинной черной бороды он успел избавиться, широкополую шляпу потерял, кажется, еще в склепе.

Я проследил за направлением его взгляда. В нескольких сотнях шагов, озаренные первыми лучами солнца, мягко поблескивали купола Новодевичьего монастыря».

Мы возвращаемся к Крымской площади, но по пути ненадолго остановимся осмотреть находящийся по адресу: улица Ефремова, 4, парк усадьбы Трубецких. Самой усадьбы давно не существует, но парк по-прежнему прекрасен. Вызывают восхищение его извилистые пруды, выкопанные в виде каналов, изящно выгнутые мостики над ними. Сейчас парк поддерживается в идеальном состоянии, и трудно представить себе, сколько усилий приложили когда-то его создатели, чтобы осушить топкое, болотистое место и распланировать всю эту красоту. Неудивительно поэтому, что парк Трубецких был в свое время местом настоящего паломничества московских садоводов и ботаников-селекционеров. В середине XIX в. имение Трубецких было продано по частям. Один из участков парка приобрел А. К. Грелль. Этот селекционер, которого можно назвать «законодателем моды» в плодоводстве конца XIX в., был первым, кто предложил садоводам акклиматизировать южные культуры, то есть приучать теплолюбивые растения к климату более высоких широт. А. К. Грелль устроил на территории парка опытный участок, на котором «закалял» саженцы фруктовых деревьев.

В «Пиковом валете» упоминается «Акклиматический сад». Не имеются ли в виду делянки Грелля в саду Трубецких? Писатель помещает «Акклиматический сад» на Воробьевых горах, то есть на противоположном берегу Москвы-реки.

С 1923 г. парк носит имя Мандельштама, — каждого, кто знаком с творчеством и биографией известного поэта XX в., подобное переименование не может не удивлять. Странность объясняется просто: парк сменил название вовсе не в честь Осипа Мандельштама, а в честь его однофамильца, большевика с партийной кличкой Одиссей.

Глава 7 Замоскворечье

Мы переходим Крымский мост. К услугам Фандорина и его современников была ничем не примечательная конструкция, построенная в 1873 г. А вот «трагическое происшествие», когда «трехтонный грузовик… врезался в двухэтажный троллейбус маршрута «Б», который упал в воду. Из Москвы-реки водолазами извлечено 83 мертвых тела» («Шпионский роман»), — случилось уже на том подвесном мосту, который возвели в 1938 г. и который мы видим сегодня.

В XIV–XVI вв. часть города, в которую мы попали, называлась Заречьем — ведь расположена она на правом, низменном берегу Москвы-реки, в ее излучине, напротив древнего центра города. Вплоть до XVIII в. Замоскворечьем называли только территорию в пределах Садового кольца, но затем оно расширилось до Камер-Коллежского вала.

Значительную часть населения Замоскворечья составляли купцы с их особым укладом жизни. «Мы ехали Замоскворечьем: там живут по большей части наши русские купцы, которые ведут жизнь тихую и сидячую; жены их не любят шататься по улицам, и ворота их домов всегда заперты; вы можете даже по этому тотчас отличить купеческий дом от дворянского», — рассказывал Загоскин. К концу XIX в. Замоскворечье было уже не «спальным», а промышленным районом: рост Москвы «придвинул» его к центру города.

Мы идем по улице Крымский вал, которая выводит нас к Калужской площади, — как уже бывало, к месту, на которое нам вскоре предстоит вернуться. А пока осмотрим Замоскворечье. От площади отходит параллельная Крымскому валу улица Большая Якиманка. Она возникла в XVI–XVII вв. и первоначально называлась Калужской — поскольку была проложена вдоль Калужской дороги. Улица была границей двух слобод — Кадашевской и Голутвиной. Жили на ней торговцы «панским товаром» и стрельцы. В XVIII в. обитатели улицы стали называть ее Якиманкой по храму во имя Иоакима и Анны. Это же название носит и соседняя набережная Москвы-реки. Именно на ней Акунин поместил «бурылинский особняк»: «Дом был большой, выстроенный в нелепом мавританско-готическом стиле: вроде бы с остроконечными башенками, химерами и грифонами, но в то же время с плоской крышей, круглым куполом над оранжереей и даже с минаретообразной каланчой» («Декоратор»). Подобные претенциозные здания охотно строили «первогильдейцы» начиная со второй половины XIX в.

По Якиманке уходит от полицейской слежки торопящийся в Нескучный сад на устроенное Момусом шоу Еропкин: «На Якиманке оторвался от нас и ушел в сторону Калужской заставы — очень уж у него тройка хороша. Где был, неизвестно. Вернулся в восьмом часу, с медной старой кастрюлей, которую нес сам, на вытянутых руках», — докладывают агенты Фандорину.

Специфически московское, очень романтическое название Якиманки придает акунинским текстам незабываемую колоритность: «Седьмой с восьмым братья-близнецы с Якиманки. Лихие ребята. Их Князю знакомый городовой из Первого Якиманского участка взять присоветовал. Сказал: страх до чего ребята отчаянные, жалко, если к большому делу не пристроятся, даром пропадут. А прозвали их Авось и Небось».

Еще одна, небольшая, улица начинается на Калужской площади: в «Алтын Толобас» встречается сообщение о том, что «от Калужской площади… начиналась… улица, текущая к юго-востоку — Мытная».

Улица называется так потому, что здесь в петровские времена находился таможенный пост — с приезжих взимали пошлину за привозимые товары, называвшуюся «мыто» (от слова «мыто» происходит более знакомое современному человеку «мытарство», то есть буквально «прохождение таможенного контроля»). На Мытной улице в «Любовнике Смерти» происходит дорожный инцидент, натолкнувший Сеньку на мысль о создании бампера: «Обкатывали они «Ковер-самолет» на Мытной улице. Поворачивают на скорости за угол — Эраст Петрович руль крутит, Сенька в клаксон дудит — а там стадо коров. Что им, дурам, клаксон? Ну и врезались в заднюю, со всего разгона».

Продолжая линию бывшего Земляного вала, отходит от Калужской площади Житная улица, названная по находившемся здесь в начале XVIII в. Житному двору — зернохранилищу. Интересно, что этот «двор» был переведен в Заречье из Кремля после пожара 1701 г., а на его месте был построен Арсенал. «Завтра в три пополудни ваш посредник один, в открытой коляске, должен следовать по Садовому кольцу от Калужской площади в сторону Житной улицы», — распоряжается в «Коронации» Линд.