Леонид Млечин - 10 вождей. От Ленина до Путина

• Название: 10 вождей. От Ленина до Путина
• Автор: Леонид Млечин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63011-0

От Ленина и Сталина до Медведева и Путина – эта книга прослеживает судьбы всех хозяев Кремля за последнее столетие, среди которых были гении и злодеи, революционеры и филистеры, смелые реформаторы и пустобрехи. Это – групповой портрет кремлевских вождей, чьи сравнительные жизнеописания проливают свет на самые запретные страницы истории и самые охраняемые «дворцовые тайны», позволяя заглянуть за кулисы Большой политики, в святая святых Власти.

---

Впрочем, многие в зале, где проходил VII съезд партии, понимали истинную цену «мирного договора». В.В. Оболенский (Осинский) прямо об этом заявил: «Я утверждаю, что та сделка между Россией и германским империализмом, которую тов. Ленин хочет заключить за счет подчинения германскому капиталу, не создаст спасения для остальной части»{89}.

Но мне хотелось сказать, вспоминая то, теперь такое далекое, заседание VII съезда РКП, как реагировали некоторые соратники на ленинские предложения о «мире».

Особенно не стеснялся Н.И. Бухарин, справедливо называя утверждения Ленина «спекуляциями», говоря, что тот живет «иллюзиями», что «перспектива, которую предлагает т. Ленин, для нас неприемлема». Бухарин резок против демагогии лидера: «Когда т. Ленин постоянно прибегает к такому аргументу, как «вот это поймет любой солдат», «это поймет любой мужик», и думает «убить» нас этим аргументом, то он жестоко ошибается»{90}.

Спорили и не соглашались с вождем и некоторые другие его соратники. Ленин являлся тогда первым, но не единственным лидером. В партии в то время были весьма популярны Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Крестинский, Свердлов, Радек, Иоффе, Сокольников, Урицкий, Крыленко, Ломов, Луначарский, Дзержинский, Коллонтай и некоторые другие руководители, которые могли считаться соратниками Ленина. Вождь, как выразилась Н.К. Крупская, «растил» соратников, был к ним внимателен и заботлив, но никто не мог называться его другом. Таковых у него просто не было, как, впрочем, их обычно не имеют и другие вожди крупного калибра. На самой вершине власти всегда тесно; места там достаточно лишь для одного…

Конечно, все соратники были «профессиональными революционерами», кастой людей, для которых главной целью стало разрушение старого, ниспровержение устоявшегося и завоевание столь желанной власти. Это ленинское «изобретение» сразу придавало высокий смысл людям, которые никогда в жизни не работали, ничего для людей не сделали, фактически ничего не умели. Кроме, естественно, умения нелегально подтачивать царский режим, вести споры в прокуренных кафе о путях грядущей русской революции, перебиваться скудными эмигрантскими харчами в надежде на лучшее будущее.

Основная масса высших руководителей русской революции – люди, оторванные как от народа, так и привычного для миллионов людей труда. Но ни у кого из них в 1917 году даже не возникла мысль: по какому праву они завладели властью, почему они решили, что гражданская война принесет счастье людям, а беспощадное уничтожение целых социальных групп России – это и есть «революционная необходимость»? Как подобострастно писал большевистский фигляр Карл Радек: Ленин – это «Моисей, который вывел рабов из страны неволи и вошел вместе с ними в землю обетованную»{91}.

Из «страны неволи» вождь вел рабов в «землю обетованную» не один, а со своими соратниками. Ближе других за рубежом были для него Зиновьев и Каменев. Ленин их (до октябрьского эпизода 1917 года, когда соратники поставили под сомнение целесообразность вооруженного переворота) ценил особо. Он считал их «писателями-большевиками»{92}, как и революционерами-практиками.

Григорий Евсеевич Зиновьев (Радомысльский) примкнул к большевикам после II съезда партии, лично познакомившись с Лениным в 1903 году. Как и Ленин, он долгие годы прожил в эмиграции, послушно исполняя волю будущего вождя русской революции. Его бесцветные статьи в «Пролетарии», «Социал-демократе» были всегда в русле ленинских установок борьбы с «ликвидаторством», «отзовизмом», «каутскианством».

В известном смысле Зиновьев был тенью Ленина. Поехал «в первую русскую революцию» Ульянов-Ленин, потянулся туда и Зиновьев. Как и вождь, его соратник не оказал на нее заметного влияния. Ленин после поражения революционеров собрал чемоданчик и вместе с Н.К. Крупской вновь уехал в милую для него эмиграцию. Зиновьев с женой З.И. Лилиной, конечно, последовал следом. Ленин с супругой в декабре 1908 года перебираются в Париж, где вскоре оказались и Зиновьевы. Когда они не вместе, Ленин много пишет своему послушному соратнику. Сохранилось более 200 писем и телеграмм вождя «Григорию».

Ленин едет читать лекции на Капри, туда же отправляется Зиновьев; Ленин в партийной школе Лонжюмо под Парижем, там же дуэтом с ним «Григорий». В Кракове, куда Ленин перебрался в 1912 году, Зиновьевы жили некоторое время с Ульяновыми в одном доме; Ленин переезжает в Швейцарию – как на веревочке, за ним тянется Зиновьев.

В Россию Ленин, конечно, с помощью немецких властей, поехал не один, а в окружении тесной компании, в которой был, разумеется, и Зиновьев. Прибыв во «вторую русскую революцию», Ленин с Зиновьевым 5 (18) апреля 1917 года, словно оправдываясь (а так оно и было, ведь доставил их фактически воюющий противник России), опубликовали в «Правде» и «Известиях» статью «Как мы доехали». Статья в «Правде» вышла с подзаголовком «Сообщение, сделанное Исполнительному Комитету тт. Лениным и Зиновьевым по поручению товарищей, приехавших из Швейцарии»{93}.

Все попытки Ленина оправдать использование услуг Берлина совершенно не производили должного воздействия на общественное мнение. Наконец, после июльской попытки захвата власти Ленину (и вновь с ним Зиновьев!) пришлось скрыться, уйти в подполье. Судя по многим признакам, Ленин посчитал, что шансов захватить власть осталось немного. Он был готов вновь уехать в Европу. Но власть Временного правительства оказалась слабее, чем можно было предполагать…

Единственный заметный зигзаг в сторону от ленинской линии Зиновьев допустил в октябре 1917 году по вопросу о вооруженном восстании. Они с Каменевым выступили против и даже огласили свое мнение в газете «Новая жизнь». Возможно, это было, исходя из того, что сегодня мы знаем, наиболее истинной позицией среди всех, кто тогда окружал Ленина? Было ли то предчувствием начала исторической беды или элементарной осторожностью и даже трусостью? Этого сегодня уже никто с полной уверенностью не скажет.

Впрочем, Ленин оценил позицию большевистского «дуэта» весьма однозначно: «…Товарищами их обоих больше не считаю»{94}. Правда, после увенчавшегося успехом переворота Ленин вновь «подобрел» к Зиновьеву и Каменеву, но прежней близости, как в эмиграции, уже никогда не было. Если до этого эпизода Ленин свои записки и письма адресовал: «Дорогой друг!», «Дорогой Григорий», то теперь они стали официальными: «т. Зиновьев!», «Товарищу Зиновьеву» и пр.

Тем не менее Зиновьев, будучи членом политбюро, последовательно исполнял волю Ленина, возглавляя Петроградский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Правда, при обсуждении вопроса «о мире и войне» на заседании ЦК РСДРП 11 (24) января 1918 года Зиновьев вновь допустил некоторый отход от ленинской линии. В его выступлении прозвучали слова: «…мы стоим перед тяжелой хирургической операцией, так как миром мы усилим шовинизм в Германии и на некоторое время ослабим движение везде на Западе. А дальше виднеется другая перспектива – это гибель социалистической республики»{95}. Но затем Зиновьев вновь «исправился» и стал следовать ленинскому курсу спасения большевистской власти ценой национального предательства.

Сохранилось много записок Ленина Зиновьеву с указаниями по самому разному поводу. Впрочем, таковых сохранилось немало с дореволюционного периода.

За год до февральского спазма в Петрограде Ленин в марте 1916 года пишет записку Зиновьеву, в которой дает указания, как использовать его тезисы. «Радеку дайте (если Вы хотите еще иметь с этой сволочью дело), но не иначе, как только на 1/2 дня для переписки. Иначе я абсолютно не согласен. Эта сволочь до сих пор тормозит (месяц!) сговор наш с левыми о тезисах». Обругав одного из соратников, Ленин дает указание, что если Гримм не напечатает их протеста в бюллетене, «тогда ни копейки ему денег»{96}.

Зиновьев исполнителен: «сволочь» получает тезисы лишь на полдня, а Гримм, не желая терять ленинской оплаты, публикует его протест. При внешнем равенстве отношения Ленина с Зиновьевым, как и с другими соратниками, это были отношения властного лидера с подчиненными. Правда, Ленин умел облекать свои указания в товарищескую форму, не отказываясь от императивности указаний:

«т. Зиновьев!

Раз уж прислали мне корректуру, доведите дело до конца:

1) Назначьте лицо, ответственное за правку.

2) Пришлите мне его имя и адрес.

3) Верните мне вместе с № журнала прилагаемую корректуру…

(Без этого «советская» сволочь ни черта не сделает!)…

Привет! Ленин»{97}.

Часто записки Ленина Зиновьеву подобны властным командам:

«Петроград. Смольный. Зиновьеву. Члены ЧК детско-сельской Афанасьев, Кормилицын и другие изобличены, по словам Луначарского, в пьянстве, насиловании женщин и ряде подобных преступлений; требую арестовать всех обвиняемых, не освобождать никого, прислать мне имена особых следователей, ибо если по такому делу виновные не будут раскрыты и расстреляны, то неслыханный позор падет на Питерский совет комиссаров. Афанасьева арестовать.