Елена Булгакова - Дневник Елены Булгаковой

• Название: Дневник Елены Булгаковой
• Автор: Елена Булгакова
• Издательство: Книжная палата
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990

Дневник Е. С. Булгаковой охватывает последний период жизни и творчества великого писателя и драматурга (1 сент. 1933 — 19 февр. 1940 г.). В нем зафиксирована повседневная жизнь писателя, его интересы, творческие планы, рабочие и дружеские встречи с деятелями искусства и литературы, подробно отражен процесс работы над романами «Жизнь господина де Мольера», «Мастер и Маргарита», пьесами «Пушкин», «Иван Васильевич», «Мольер», оперными либретто.

Для литературоведов, историков литературы, широкого круга читателей.

---

Вечером — среди пенатов — как сказал М. А. Разбирали книги.

Оленька — с какими-то пустяками по телефону. М. А. говорит:

— Это означает, что «Бег» умер.

5 октября.

Письмо от Вересаева, сообщает, что его материальное положение ухудшилось, просит вернуть тысячу рублей, которую мы взяли у него.

М. А. тут же написал ему письмо — сегодня или завтра вернем, просим прощения за задержку.

Я проводила М. А. в Большой, сама пошла в Управление за деньгами. Потом — за М. А.

Самосуд убеждает писать «1812 год». Композитор Багриновский уже играл свою оперу на эту тему, но она Самосуда не удовлетворяет. Возле этого дела суетится Шарашидзе.

Вечером М. А. на «Руслане». Продолжение дневного разговора с Самосудом. Убеждает, что надо писать по картинам, чтобы «зря не пропала бы работа». То есть показывать по картинам. Контроль.

Возникли опять разговоры о «Минине». М. А. говорит:

— Ну, ясно, мне придется отвечать за то, что не так сделал либретто, не такие поляки, как надо…

М. А. не хочет поправлять «Минина», говорит, что предпочитает портновскую работу над «1812 годом».

Надо писать письмо наверх. Но это страшно.

Екатерина Ивановна отвезла тысячу Вересаеву. Денег у нас до ужаса нет.

7 октября.

М. А. начал работать над «1812 годом».

Вечером была с Женичкой моим на премьере «Травиаты» в филиале. Мелик чудесно дирижировал. Оформление Бориса Эрдмана понравилось. Поставлено по-старинке, впечатление, что без режиссера — такие давно знакомые мизансцены. Пели хорошо — Лемешев, Норцов, Барсова. Успех у публики громадный.

После спектакля около леонтьевской машины, где садились леонтьевские дамы и я, — собралась толпа, так как почему-то Евгения Григорьевна сказала: здесь поедет Козловский.

В это время к машине подошел М. А., задержавшийся в театре. Его обступили в темноте переулка: — Лемешев?! Козловский?!

М. А. сказал — нет, не Лемешев, — и сел в машину.

На машину навалилось столько народу, что стало страшно.

9 октября.

Обедал Дмитриев. Говорил, что нужно написать новую картину в «Беге» — тогда пойдет пьеса. Вздор какой!

До поздней ночи М. А., Дмитриев и подошедший Мелик играли на детском биллиарде.

11 октября.

Горюнов позвонил и пришел. Предлагал М. А. делать или инсценировку «Дон-Кихота», или пьесу о Суворове. Засиделся до поздней ночи. Разговор о МХАТе — больное место вахтанговцев. М. А. прочитал ему отрывки из «Записок покойника».

13 октября.

В газетах о снятии Бубнова с должности.

15 октября.

М. А. днем на репетиции «Поднятой целины» (вчера тоже).

Обедал композитор Седой, играл из первой картины своей будущей оперы. Кажется, талантлив.

16 октября.

Композитор Кабалевский играл в Большом театре свою оперу «Кола Брюньон». М. А. давал свои заключения о либретто.

Потом — долгий разговор с Керженцевым о «Петре», о «Минине». Смысл всего разговора, что все это надо переделывать.

Ночью, с Керженцевым, Самосудом — репетиция — проба поставить кино в «Поднятой целине».

17 октября.

М. А. на генеральной «Поднятой целины».

18 октября.

Днем М. А. с Женичкой и Сергеем — играли в карты. А вечером были у Калужских. Очень мило посидели.

20 октября.

М. А. с Седым работали над либретто дома.

21 октября.

День моего рожденья. Получила цветы от М. А. и Сергея «пополам» и, конечно, от моего Женички.

Обедал Дмитриев и Женя.

22 октября.

Днем М. А. опять работал дома с Седым.

23 октября.

Сережкин день рожденья, подарили ему духовое ружье. Пришел Женичка, и мы чудесно провели начало дня вчетвером.

М. А. прозвал Женюшку уже давно прокурором («Ба! И прокурор тут!..»), а кроме того произвел в чин библиотекаря.

Женичка очень польщен был.

Потом пришел Седой — опять работа над либретто.

У М. А. из-за всех этих дел по чужим и своим либретто начинает зреть мысль — уйти из Большого театра, выправить роман («Мастер и Маргарита»), представить его наверх.

Вечером зашли на «Поднятую целину» — была премьера. Мне не понравилось.

25 октября.

Утром Седой. М. А. сказал ему о своем намерении уйти из Большого и о том, что он не хочет делать либретто для соловьевской оперы в качестве соавтора.

Тот расстроился ужасно. М. А. поехал с ним к Якову Леонт. — говорить об этом. Яков Л. предложил: в договор с Соловьевым-Седым не входить, а об уходе еще подумать. Таким образом, хотя бы сваливается работа над чужим и трудным, мучительным материалом.

27 октября.

Уборка книг.

М. А. правит роман.

Вечером Вильямсы и Шебалин.

29 октября.

Необыкновенный невиданный доселе туман. Трамвайное движение затруднено. Днем была на Каменном мосту (шла из Управления) — вверху, внизу, кругом — ничто.

Вечером у Калужских в гостях. Были: Кторовы, Сахновские, Степанова Лина, Гриша Конский. Сперва разговоры о новом законе, по которому уничтожаются жилищные товарищества. Потом очень хороший ужин. Возвращались около шести часов утра в полном тумане пешком.

Оля дала книгу, которую М. А. случайно обнаружил на полке. Американская книга о МХАТе 1925 г. В ней упоминается о каком-то Булганове — Bulganow. Оказалось по тексту — о М. А.

30 октября.

Заезжал Яков Леонт. Обедали, играли на биллиарде.

31 октября.

М. А. играл в шахматы у Арендта.

Вечером были у нас Ермолинские. Взяли фотографии М. А. — очень удачные.

1 ноября.

Утром позвонил композитор Потоцкий, горячо говорил о своей симпатии к нам, о том, что он очень соскучился, и позвал вечером слушать его новую сюиту. М. А. сказал:

— Это какое-то дело у него есть.

Поехали туда с Яковом Л. Уже от него днем узнали, что дело не в сюите, а что Потоцкий написал либретто на тему о Разине. Приехали. Потоцкий действительно прочитал либретто (в нем — персидская княжна…). Очень дурно. По окончании чтения, после критических высказываний, — Потоцкий подошел к М. А., низко поклонился и, передавая рукопись, сказал — «в руце твои предаю…», то есть, другими словами, хотел, чтобы М. А. взялся править его либретто. М. А. отказался.

Неприятный вечер.

2 ноября.

Прислали билеты из МХАТа на генеральную репетицию «Земли» Вирты.

Женя Арендт попросила достать для проф. Бурденко билеты на «Каренину». Я позвонила Феде, хотя была в недоумении — он не позвонил по приезде из Парижа.

Билеты Федя устроил. И тут же спросил:

— Получили билеты на «Землю»? Приедете?

— Получили.

3 ноября.

На «Землю» не пошли.

5 ноября.

Арестован Пильняк.

Вечером у нас были Мелик с Минночкой и Ермолинские, от которых и узнали о Пильняке.

6 ноября.

Позвонил Петя Вильямс, хочет придти. М. А. позвал и Бориса Робертовича Эрдмана. Почитал им из «Записок покойника».

Борис Эрдман — тонкий собеседник, острый.

7 ноября.

Женичка пришел с демонстрации и обедал у нас.

8 ноября.

Дмитриевы появились из Ленинграда опять. Хотели придти, но я устала, нет ни Екатерины Ивановны, ни Пани.

Позвонил Яков Л., заехал, и они с М. А. и с Сергеем съездили на машине Якова к Елисееву, привезли кой-чего. Яков обедал у нас.

9 ноября[12].

Вечером у нас шахматы.

10 ноября.

Ездили для выяснения вопроса о паевых взносах в Лаврушинский в контору. Конечно, не было бухгалтера.

Зашли к Евгению Петрову, приятно провели время около часа, потом их шофер отвез нас домой. Очень мрачный, поэтому на чай не решились дать.

Ужинали у нас Дмитриевы.

11 ноября.

Заходила к Троицким, узнала, что Добраницкий арестован.

Вечером М. А. прибирал книги. Я вытирала с них пыль.

12 ноября.

Днем заходили в Большой к Якову Л. Он получил также, как и М. А., письмо от Соловьева-Седого и просил М. А. зайти поговорить.

М. А. сказал, что он не будет подписывать договора на «Дружбу», не может взять на себя такого обязательства, т. к. чувствует себя плохо.

После этого пошли к доктору Цейтлину за одной книгой по психиатрии, которую он обещал дать М. А. У них состоялся очень интересный разговор. А когда М. А. вышел из комнаты, доктор мне сказал:

— Я поражаюсь интуиции М. А. Он так изумительно разбирается в психологии больных, как ни один доктор-психиатр не мог бы разобраться.