Елена Булгакова - Дневник Елены Булгаковой

• Название: Дневник Елены Булгаковой
• Автор: Елена Булгакова
• Издательство: Книжная палата
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990

Дневник Е. С. Булгаковой охватывает последний период жизни и творчества великого писателя и драматурга (1 сент. 1933 — 19 февр. 1940 г.). В нем зафиксирована повседневная жизнь писателя, его интересы, творческие планы, рабочие и дружеские встречи с деятелями искусства и литературы, подробно отражен процесс работы над романами «Жизнь господина де Мольера», «Мастер и Маргарита», пьесами «Пушкин», «Иван Васильевич», «Мольер», оперными либретто.

Для литературоведов, историков литературы, широкого круга читателей.

---

Завещание М. А. Булгакова

Из Днепропетровска — режиссер Театра русской драмы Стриловский с вопросом о «Батуме» — что эта пьеса «пока» запрещена или совсем? (!) И с просьбой прислать «Дон-Кихота», хотят ставить, слышал очень хорошие отзывы о пьесе.

Яков — с заботливыми вопросами, что у нас нового и как чувствует себя Миша. Я спросила об отпуске для Миши — о чем говорить!! Конечно, ему нужно ехать.

Виленкин — с сообщением о деньгах (по договору — то же, что Калишьян). Кроме того, сказал, что весь сегодняшний день (сбор труппы в МХАТе) прошел под знаком «Батума» и Мих. Аф.

В общем скажу, за это время видела столько участия, нежности, любви и уважения к Мише, что никак не думала получить. Это очень ценно. Сейчас вечером позвонила Феде, что не могу его позвать, и от него услышала опять настоящие слова.

У Миши состояние раздавленное. Он говорит — выбит из строя окончательно.

Так никогда не было.

28 августа.

Днем Мишу проводила в Большой, а сама к М. И.

Звонила Ануся, Дмитриев, хотят видеть. Наверно, позову завтра.

Вечером, сейчас, Миша пошел пройтись, дойдет до Сергея Ермолинского, я — в ванну.

С Храпченко сегодня встреча не вышла, днем он был на сессии, а в три часа поехал к Немировичу.

29 августа.

Днем проводила Мишу в Большой, зашла в цветочный магазин на Петровке и послала домой прелестную корзину цветов — с витрины. Потом зашла за Мишей и мы вместе пошли к Вильямсам, как уговорились раньше по телефону. По дороге Миша рассказал разговор с Самосудом. Сначала о здоровье, об отдыхе, потом о пьесе. Какой сюжет? Почему запрещена? И, конечно: — Надо оперу делать. Шостакович, а? — Миша: Самуил Абрамович, я Вас предупреждаю, пьеса запрещена ЦК. — А музыка? Ведь музыка. Пьеса это другое дело. Женская партия есть?

У Вильямсов — как всегда — очень хорошее отношение. Петины слова: Вы сейчас же должны писать новую пьесу.

Вечером — милый звонок Бориса. Придет завтра.

Миша пошел пройтись — до Сергея дойдет, посидит немного.

31 августа.

Вчера днем Дмитриев. Миша с ним — на Ленинских горах на байдарке.

Вечером у нас Оля и Женя Калужский. Со слов Оли — Немирович не может успокоиться с этой пьесой и хочет непременно просить встречи с Иосифом Виссарионовичем и говорить по этому поводу.

Сегодня мы с Мишей и Марикой на пароходике на Ленинские горы. Там Миша ездил опять на байдарке, а мы сидели на станции.

Вечером у нас Федя. Миша прочитал ему половину пьесы. Федя говорил — гениальная пьеса и все в таком роде. Высказывал предположения, что могло сыграть роль при запрещении: цыганка, родинка, слова, перемежающиеся с песней.

1 сентября.

Сегодня открытие в Большом. Миша пошел туда на часок. К нам пришел Борис.

2 сентября.

Вчера и сегодня газеты полны военных сообщений, о всеобщей мобилизации в ряде стран, эвакуации детей и так далее. А сегодня. — известие о начале военных действий между Польшей и Германией.

Вечером у нас Файко и Ермолинский. В 11 часов 30 минут, уже сидя за столом, включили радио и слушали последние известия. И так мне это напомнило начало картины Уэллса «Будущее».

3 сентября.

Военные действия развиваются. Отрезан коридор, бомбардировки целого ряда городов, в том числе Варшавы, Кракова, Лодзи, Люблина. Франция и Англия еще не выступили. Ох, до чего им не хочется!

8 сентября.

Конечно, все разговоры о войне. Сегодня ночью, когда вернулись из Большого, услышали по радио, что взята Варшава.

Ходили мы в театр для разговора с Яковом. Он не советует ехать в Батум (у нас уж были заказаны билеты на 10 сентября). Доводы его убедительны. И пункт неподходящий и время. Уговорил поехать в Ленинград. Обещал достать билеты и номер в «Астории».

В Большом мобилизовано за два дня 72 человека.

Город полон слухов: что закрыта для пассажирского движения Белорусская железная дорога, что закрыто авиасообщение; что мобилизована половина такси, все грузовики и большая часть учрежденческих машин, что закрыты 18 школ (под призывные пункты взяты, или под госпитали, как говорят другие), что эшелоны идут на западную границу и на Дальний Восток. И так далее.

Вчера были у нас Калишьян с женой и Хмелев. Калишьян очень уговаривал не ехать в Батум — дожди там начались. Говорил с Мишей о новой пьесе очень настойчиво, предлагал заключить договор. Потом заговорил об инсценировке «Вешних вод». На прощанье очень просил придти 9-го в Театр — перед отъездом.

Миша не пойдет.

9 сентября.

Калишьян не позвонил, следовательно, и я не пошла в Театр. Готовлюсь к отъезду в Ленинград. Звонки Бориса, Ермолинского, Конского, Оли.

Ужасно мы огорчены, что сорвалась поездка на юг. Так хотелось покупаться, увидеть все эти красивые места!

29 сентября.

Нет охоты возвращаться к тому, что пропущено. Поэтому прямо — к Мишиной тяжелой болезни: головные боли — главный бич.

Сегодня звонил Виленкин. Были Файко, вели себя сердечно и тепло.

К вечеру Мише легче с головой.

Кругом кипят события, но до нас они доходят глухо, потому что мы поражены своей бедой.

Мы заключили договор с Германией о дружбе.

Интересно отметить, что Мелик ни разу не навестил Мишу, и ни единого раза не справились о Мишином здоровье ни Самосуд, ни Мордвинов.

Характерно для Пречистенки. Тата Лямина позвонила, но сказала, что Коле не будет сообщать в Калугу о болезни Миши до тех пор, пока Миша не выздоровеет, а то Коля расстроится.

7 октября.

Гриша звонил: умер Щукин.

9 октября.

Вчера большое кровопускание — 780 граммов, сильная головная боль. Сегодня днем несколько легче, но приходится принимать порошки.

18 октября.

Сегодня два звонка интересных. Первый — от Фадеева, о том, что он завтра придет Мишу навестить (да, я не записываю аккуратно в эти дни болезни — не хватает сил — не записала, что (кажется, это было десятого) было в МХАТе Правительство, причем Генеральный секретарь, разговаривая с Немировичем, сказал, что пьесу «Батум» он считает очень хорошей, но что ее нельзя ставить.

Это вызвало град звонков от мхатчиков и, кроме того, ликующий звонок от М. А., который до того трубки в руку не брал.

Может быть, завтрашний приход в связи с этим разговором?).

А второй, который меня бесконечно тронул, это звонок некоего Гоши Раниенсона, сотрудника миманса из Большого. Он сказал, что я должна знать, что есть человек, который для М. А. сделает все, что только ему нужно. Дал свой телефон и настоятельно требовал, чтобы я дала ему какое-нибудь поручение.

Сегодня у Миши днем: Патя, Арендт, Сережа Ермолинский, доктор Захаров.

Звонки: Забугин, Шапиро, Оля, Калишьян (необычайно любезный) и так далее.

Меня необыкновенно трогает отношение к Мише профессора Страхова. Он все восхищался Мишиным юмором, какой он сохранил и в болезни.

Мише сегодня разрешили в первый раз чашку бульона. Как он наслаждался ею!

Вчера привезла домой пишущую машинку (из Америки получена). Прекрасная машина, но увы! — писать не могу на ней. Какой-то непонятный замок, что ли, на ней? Надо позвать мастера.

1940

1 января.

Ушел самый тяжелый в моей жизни год 1939-й, и дай Бог, чтобы 1940-й не был таким!

Вчера после обеда зашел к нам Борис Эрдман, посидел у нас до вечера. Потом — Файко — перед своей встречей у Шкваркина. Часов в одиннадцать пришел Ермолинский и мы вчетвером — Миша, Сережа, Сергей Ермолинский и я — тихо, при свечах, встретили Новый год: Ермолинский — с рюмкой водки в руках, мы с Сережей — белым вином, а Миша — с мензуркой микстуры. Сделали чучело Мишиной болезни — с лисьей головой (от моей чернобурки), и Сережа, по жребию, расстрелял его.

«Жене моей Елене Сергеевне Булгаковой. Тебе одной, моя подруга, надписываю этот снимок. Не грусти, что на нем черные глаза: они всегда обладали способностью отличать правду от неправды. Москва. М. Булгаков. 11 февр. 1940 г.»

Было много разговоров по телефону, от мхатчиков (Оля, Виленкин, Федя, Гжельский, Книппер), из Большого театра — Мордвинов, Иванов Борис Петрович, Петя Вильямс, Топленинов. Звонил Шапиро М. Л., звонил Файко с приветом от Шкваркина, еще кто-то.

Сегодня поздравления и пожелания продолжаются: Маршак, Рапопорт (из Вахтанговского), Радлов Николай, Хмелев, Николай Эрдман, Раевский, Дорохин, Шапошников, Гоша, Захаров.

10 января.

Плохой день. В анализах — много белка — 1,5. Звонок мой Владимиру Петровичу — опять придется Мише есть черт знает что и мучиться.