Ннеди Окорафор - Фантастические создания (сборник)

• Название: Фантастические создания (сборник)
• Автор: Ннеди Окорафор
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-085435-6

Признанный сказочник Нил Гейман собрал в новой антологии лучшие рассказы мастеров жанра фэнтези: Питера С. Бигла, Энтони Бучера, Сэмюэла Дилэни, Ларри Нивена и других.

Шестнадцать историй — шестнадцать существ. Удивительных, странных, причудливых… Одни вызовут восторг, трепет, другие — страх, а может быть, ужас. Хорошо, что все они существуют только в человеческом сознании. Или нет?..

---

А вдруг это не просто иллюзии?

* * *

В один знойный безоблачный августовский день мы с Мэтью поехали в Музей естественной истории, потому что там есть кондиционеры. Вообще-то я хотела сходить в кино, но мама Мэтью за завтраком обмолвилась, что сегодня будет улаживать очередной скандал в Отделе зоологии, очень громкий — про него даже в газете написали. Мэтью вырезал статью из газеты, сел в электричку и отправился встречаться со мной, и когда я не согласилась с его идеей, достал эту вырезку. Точнее, долго пытался выудить ее из заднего кармана.

— Это же дешевле, чем кино, — убеждал меня Мэтью. — Точнее, вообще бесплатно: я взял мамин пропуск. И прохладно — кондиционеры работают. Мы там можем пробыть до самого вечера.

Я сделала недовольную гримасу. Однажды мы пошли на пляж, и Мэтью весь день просидел на корточках у лужи, оставленной приливом, — пока я бродила туда-обратно по берегу, постепенно обгорая, он любовался, как крохотный краб проедает себе туннель в луче дохлой морской звезды. Все равно что смотреть ужастик в замедленном темпе, но для Мэтью — самое интересное зрелище на свете.

— В кино тоже кондиционеры работают, — сказала я.

— Ну и что? В кино нас пустят всего на полтора часа, и только. Максимум на два.

Вентиляция в электричке отрубилась, и воздух густел, на глазах превращаясь в туман. Мэтью все-таки сумел вытащить статью из кармана в целости и сохранности. Но газетная бумага размокла и измялась, и ему пришлось расстелить вырезку на коленке — иначе я не разобрала бы ни слова.

«В МУЗЕЙ ПОДСУНУЛИ ФАЛЬШИВЫЙ ЭКСПОНАТ» — вот что там было написано. Под заголовком была зернистая черно-белая фотография: чучело енота с мягкими серыми крыльями, сложенными на спине. Снимали через стекло, и отражение фотографа частично заслоняло енота, но морда была видна отчетливо. Енот неестественно улыбался. Под нижними лапами была подпись к фото: «Дерзкая мистификация».

— А где статья? — спросила я.

— Я только картинку вырезал. Это самое интересное. Мама говорит, в статье все переврали. На самом деле енот даже не был включен в экспозицию: кто-то просто приклеил его на стену рядом с настоящим экспонатом. Неужели тебе не хочется на него посмотреть?

— Как-то не особо.

В местах вроде этого музея мне чудится, будто чьи-то холодные крошечные пальцы подбираются к моей шее. Тихие залы, а в них полным-полно мертвых существ, которые раньше были живыми, и вид у них всех такой, словно они охотно отправились на тот свет.

— Но ведь твоя мама сказала, что его уже убрали. Разве нет?

— Главное, у нас есть мамин пропуск. Можно сходить в запасники, поискать там. И кстати, сегодня мой черед выбирать. — Он достал из кармана пропуск и постучал им по своему носу. Нос был все еще облупленный — память о прошлом воскресенье, когда мы весь день провели в луна-парке, потому что я задумала прокатиться на «чертовом колесе» на закате.

— Ну ладно, — сказала я.

В прошлое воскресенье я сплоховала — поцеловала его, когда мы прижимались друг к дружке в тесной кабинке, замершей в красно-оранжевом небе. Все, больше я эту ошибку не повторю. В вагоне мы сели напротив друг дружки, подтянув колени, чтобы случайно не соприкоснуться. Я сложила руки на груди, а Мэтью засмеялся и подался вперед. Его лицо оказалось так близко, что я заметила на его скуле выпавшую ресничку.

В музее было прохладно, всюду полумрак, и после улицы, где слепящий солнечный свет отражался от тротуаров, я какое-то время совсем ничего не видела.

— Идем сразу туда, — сказал Мэтью.

Дорогу он знал. Мы пронеслись мимо ящиков с засушенными насекомыми, приколотыми к холстине, по коридору, украшенному топографическими картами, через полутемный зал с гигантскими коричневыми костями и сквозь ротонду, окаймленную диорамами.

Перед нами и вслед за нами шли группками другие посетители. Все двигались в одном направлении. Дети выкрикивали одно и то же:

— Енот!

— Енот!

Толпы теснились в дверях Отдела зоологии, пробивались в залы, где воздух пропах нафталином, а колючие пылинки с легким привкусом химии забирались в нос и еще глубже, до самого мозга.

— Енот!

Мэтью усмехнулся и взял меня за руку. Мы обогнули толпу по краю, свернули за угол и оказались в маленькой комнате, практически кладовке, абсолютно пустой за исключением пары австралийских утконосов, которые экспонировались вместе с кладкой яиц, и приземистого мужчины в зеленой шляпе. Со шляпы свисал обтрепанный пучок перьев, похожий на рыболовную блесну.

— Есть там кто? — спросил мужчина.

— Никого, — ответил Мэтью. — Только мы.

— Славно.

Мужчина достал из бумажного пакета белую картонную карточку. Взял клей-карандаш. Размашистыми мазками, выписывая завитушки и круги, покрыл клеем одну сторону карточки, перевернул ее, наложил на табличку, где значилось «Утконос (Ornithorhyncus anatinus)», разгладил пальцами.

— Так делать нельзя, — сказала я.

Мужчина надавил на края карточки, затем вытер подтеки клея.

— Это почему же? — спросил он. — Разве вам не надоело видеть мир таким, какой он на самом деле?

Мэтью сложил из двух пальцев пистолетик и прицелился в меня. Он вечно твердил мне то же самое.

— Так нельзя, — повторила я. — Другие люди трудились: разобрались, что собой представляют все вещи, дали им имена и все записали, чтобы передать знания другим, чтобы люди понимали, на что смотрят. А теперь вы всех сбиваете с толку.

Я толкнула Мэтью в плечо, и пистолет дрогнул, понурился, распался.

— По крайней мере прочти, что там написано, — сказал Мэтью.

На карточке очень мелким шрифтом было написано вот что:

«ИСТОРИЯ ДЖЕННИ ХЕЙНИВЕР[6]

Давным-давно жила-была девушка по имени Дженни Хейнивер. Жила она у самого моря вместе со своей матерью, слепой старухой, а больше у них никого не было. Дженни умела управлять парусной лодкой и ловить рыбу, а глаза у нее были одного цвета с морем.

Один юноша полюбил Дженни. Они могли бы пожениться и счастливо дожить вместе до старости, обзавестись детьми и внуками, а в свой последний день уплыть вместе из нашего мира.

Но ничего этого они не успели, потому что юношу унесло волной. Он наверняка утонул бы, но Дженни его спасла: она прекрасно плавала. Но, спасая любимого, девушка погибла сама.

Мать Дженни сшила дочери саван из мелких серебристых рыбок. Нитками ей служили собственные волосы. Она проткнула рыбкам глаза серебряной булавкой и нашептала тайные слова в их рыбьи уши.

Дженни Хейнивер уплыла, не простившись. Юноша смотрел ей вслед, пока она не пропала в волнах, и еще много дней стоял и смотрел в море, но Дженни стала иным, новым существом и больше никогда не вернулась».

Дочитав до конца, я снова взглянула на утконосов. Оказалось, за это время мужчина установил вместо одного из утконосов какое-то сморщенное, иссохшее создание: голова в форме луковицы, грудь узкая, костлявая, рыбий хвост — обломанный, цвета пыли. Рядом с этим существом утконос стал казаться тоже очень странным — животным, которое скомбинировали из разнородных частей.

— Это мистер Жабрико, — сказал Мэтью. — Он работает с моей мамой.

Мистер Жабрико нагнул голову, упершись подбородком в грудь. Сцепил руки перед собой, слегка наклонился, заулыбался — точно раскланивался.

— Ваша мама — замечательная женщина, — сказал он. — Человек без страха и упрека. К ее чести, она никогда не заподозрит никого из своих сотрудников в подобных проделках. В отличие от вас, Мэтью. Вы все вывернете наизнанку, вместо того чтобы предпочесть простое решение проблемы.

Мистер Жабрико обернулся ко мне, приветственно протянул руку. Я протянула ему свою, но он не стал ее пожимать, а шлепнул по ее костяшкам своим большим пальцем:

— Умна. В меру хороша собой. Прагматична. История понравилась?

— Нет, — сказала я.

Несчастливые развязки были мне не по душе. По крайней мере в тот момент. Я ждала, пока Мэтью сообразит, что разговор уходит в какую-то странную сторону, что самое время отсюда исчезнуть, что мы теряем время в тесной комнате наедине с дядькой, который только что осквернил музейный экспонат с помощью бумаги, клея и какой-то штуки, которая даже в самом выгодном освещении походила бы на рыбу, застрявшую в пустыне. Но Мэтью уставился на существо рядом с утконосом, высматривая швы на его теле.

— Знаю-знаю, история печальная, — сказал мистер Жабрико. — Но почти все истории таковы, если долго следить за развитием их сюжета. Вы знаете, что мы теперь называем «Дженни Хейнивер»?

Я вообразила себе девушку, которая раньше была мертвой, а теперь уплывает вдаль, одевшись в новую кожу из рыб, которые раньше тоже были мертвы. Девушка бодро била хвостом, вполне готовая к плаванию в открытом море.