Феодосий Веселаго - Краткая история Русского Флота

• Название: Краткая история Русского Флота
• Автор: Феодосий Веселаго
• Издательство: Вече
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-4195-0

Книга принадлежит перу известного русского историка военно–морского флота, генерала корпуса флотских штурманов Феодосия Федоровича Веселаго. Написанная на основе многочисленных архивных и мемуарных источников, книга до сих пор является важным источником для изучения истории русского военно–морского флота Уникальность книги, подтверждаемая историками, состоит в том, что в ней сочетаются полнота изложения с глубиной и серьезностью анализа всех основных событий истории русского флота от древности до 1825 г.

---

Преемником его был маркиз де-Траверсе, французский эмигрант, служивший в сухопутной армии и во флоте своего отечества, командовавший судами и участвовавший в войне за независимость Северо—Американских Штатов. Из капитанов французского флота он в 1791 году принят в наш гребной флот капитаном генерал–майорского ранга и через десять лет службы был полным адмиралом.

По поступлении в русскую службу, все время плавая только на судах гребного флота и состоя командиром Роченсальмского порта. Траверсе в 1802 году был назначен главным командиром Черноморского флота и портов. Наступившая война с Турцией показала крайне неудовлетворительное боевое состояние этого флота, но и административное управление и состояние черноморских портов было не лучшем положении; например, по донесению контрольной комиссии, в Херсоне корабельные леса были разбросаны в беспорядке на пространстве 8 или 10 верст, гибли и портились, оставленные без надзора. Отправленные из Севастополя в Корфу для продовольствия эскадры около 40 тысяч пудов сухарей не были приняты по негодности и возвращены в Севастополь; а для эскадры сухари куплены за границей по цене значительно высшей, и т. п. В 1811 году, при назначении Чичагова главнокомандующим Молдавской армией, ему же поручено было и главное начальство над Черноморским флотом, но он тогда не имел ни времени, ни возможности изменить печальное положение этого флота, в котором все и осталось в том же виде до назначения главным командиром Грейга.

Неудачное управление Черноморским флотом не помешало назначению Траверсе морским министром, после Чичагова, которого он, во многих отношениях, был совершенной противоположностью. Насколько Чичагов по характеру своему был способен создавать себе врагов, настолько Траверсе умел приобрести расположение нужных людей, в числе которых был всесильный Аракчеев и другие особы, близкие к государю. Мягкость характера, любезность, вкрадчивый ум и безукоризненное французское светское обращение, высоко ценимое тогдашним высшим обществом, приобрели ему симпатии, имевшие большое влияние на его служебную карьеру.

Увлечения Чичагова, иногда даже вредные, в основании своем имели всегда предполагаемую пользу дела; в действиях же Траверсе господствовало желание произвести эффект и поразить государя своей полезной служебной энергией. При вступлении его в управление министерством в Петербурге строились четыре корабля, заложенные при Чичагове в январе и ноябре 1809 года. По правилам, принятым комитетом образования флота на основании весьма разумных причин, в мирное время строение каждого корабля предполагалось производить в продолжение трех лет; но Траверсе, для наглядного опровержения неуместности этого правила, а главное, для показания своей деятельности, пожелал построить четыре корабля в восемь месяцев. Когда ему сведущие люди, прикосновенные к делу, ясно доказали невозможность исполнения, то он ограничился только одним новым 74–пушечным кораблем Три святителя, который действительно заложен был 15 января 1810 г. и спущен на воду 30 сентября того же года. Одновременно с ним спущен был и один из чичаговских кораблей Память Евстафия, заложенный годом ранее. Но при этом нельзя не обратить внимания на то, что успех восьмимесячной постройки корабля Три святителя достигнут был следующими исключительными мерами: на трех заложенных при Чичагове кораблях Норд Адлер, Принц Густав и Чесма работы были остановлены, и все плотники и другие мастеровые обращены на корабль Три святителя, на котором время работы в каждый будний день было увеличено и, кроме того, работали по воскресеньям и другим праздникам. Но главной причиной официальной быстроты работы было то, что действительная постройка корабля началась гораздо ранее дня торжественной его закладки. Подобный же эффект восьмимесячной постройки, с помощью тех же средств, повторен был в следующем 1811 году с двумя 44–пушечными фрегатами Архипелаг и Автроил. Впоследствии, когда уже не представлялось надобности в подобных опытах поспешности, корабли строились полтора, два года и долее.

В первое время управления министерством деятельность Траверсе направлена была преимущественно к изменению или уничтожению всего сделанного его предшественником; причем некоторые из улучшений в сущности были ухудшениями. По истощении же материала для такой отрицательной деятельности наступил период бездействия, отразившийся печальным застоем во всех частях морской администрации и на самом флоте.

По наступлении мирного времени, мало–помалу все высшие административные распоряжения перешли к доверенному лицу Александра I графу Аракчееву, сделавшемуся первым или, вернее, единственным министром. Постепенно удаляясь от непосредственных сношений с правительственными лицами, Александр I стал принимать доклады через одного Аракчеева. Такое положение дел при грубом и суровом характере докладчика как в администрации, так и в большинстве русского общества порождало самое тяжелое впечатление.

Будущий воспитатель Александра II, Василий Андреевич Жуковский, писал к другу своему Александру Ивановичу Тургеневу: «Прости, о себе ничего не пишу. Старое все миновалось, а новое никуда не годится. С тех пор, как мы расстались, я не оживал. Душа как будто деревянная! Что из меня будет – не знаю, а часто, часто хотелось бы и совсем не быть». Или вот слова государственного деятеля графа Семена Романовича Воронцова в письме к графу Растопчину: «Двухлетняя тяжелая война с Наполеоном и продолжительное отсутствие государя отвлекли правительство от улучшений, задуманных в начале царствования Александра. Администрация находилась в самом жалком состоянии. Сенат – хранилище законов – потерял всякое значение и силу. Беспрестанно, в виде опыта, издавались уставы без всякого надзора за их исполнением. Финансы, юстиция, внутреннее благоустройство представляли мрачный образ беспорядков и злоупотреблений». В этой ужасающей, но верной картине общего положения государства флот и все морское ведомство представляли одну из печальных частностей.

Для большинства служащих флота одной из несимпатичных сторон управления Траверсе была неуместная экономия, доставлявшая для казны ничтожные сбережения, но весьма дурно влиявшая на дух подчиненных и возбуждавшая в них справедливое негодование. Так например, при возвращении из–за границы нижних чинов, увольняемых в отставку по причине болезней и ран, Траверсе назначил выдавать им за каждый заслуженный червонец по 3 р. 30 к. ассигнациями, цену значительно низшую против существовавшего тогда курса. На просьбы о пособиях морским чинам, потерявшим свое имущество при погибели корабля Всеволод и на других судах, сожженных или потопленных неприятелем, обыкновенно получались отказы. Вместо прежде отпускавшихся на корабли казенных инструментов велено было иметь собственные, флотским офицерам зрительные трубы, а штурманам секстаны и т. п. Эта экономия доходила даже до удержания законно заслуженных денег, как было с вице–адмиралом Сенявиным.

Из перемен, происходивших во время двенадцатилетнего управления Траверсе морским ведомством, следует отметить коренное преобразование команд, с упразднением на флоте морских солдат и введением обучения матросов фронтовой службе, портовые постройки, к которым относится и прекрасное здание Петербургского адмиралтейства, улучшение маячной части, особенно важные гидрографические работы, кругосветные плавания и полярные экспедиции. Упоминая об этих событиях, нельзя умалчивать о тех мрачных, характерных чертах этого времени, которые привели наш флот к самому печальному застою и произвели на тогдашних наших моряков такое угнетающе–безотрадное впечатление, что между ними мог явиться чудовищно–нелепый слух, будто бы, вследствие требований Англии, наш флот решено было уничтожить и что это решение приводилось в исполнение маркизом де-Траверсе.

Положение Сенявина и Ушакова

Находясь с эскадрой в заграничном плавании, Сенявин из–за несвоевременной доставки денег из России находился иногда в затруднительном положении и для сохранения выгод казны употреблял на расходы по эскадре, с согласия своих подчиненных, принадлежащие им деньги, вырученные за взятые призы, разумеется, обещая выдачу их по возвращении в Россию. Но когда по прибытии из Англии Сенявин обратился с просьбой о возвращении этих денег их собственникам, то Траверсе, не благоволивший к Сенявину, воспользовался неудовольствием на него государя, и на просьбу о призовых деньгах последовала высочайшая резолюция: «когда и самая эскадра судов, приобретшая сии призы, оставлена им (Сенявиным), наконец, у неприятеля, то и нельзя предполагать для нее установленной о призах награды». Это решение поставило Сенявина в невыносимо тяжелое положение относительно бывших его подчиненных, которые теряли свою законную собственность только из–за того, что доверились словам своего начальника. По восстановлении мира с Англией, когда заключенный в Лиссабоне трактат со стороны Англии выполнен был в точности и небезвыгодно для России, Сенявин в марте 1817 года решился возобновить свое ходатайство, обращаясь уже непосредственно к Александру I с письмом, в котором, между прочим, писал: «Служив почти до старости с полным усердием вам, всемилостивейший государь, я старался всегда сколько о чести моего служения, столько и о сбережении вашего интереса; будучи за границей и в отдаленности, я заботился прилежно о сем последнем предмете. Имев кредиты и личное уважение, я мог бы брать деньги на исправление судов и на другие потребности эскадры от агентов; но, рассуждая, что при возврате агентам сумм казна должна бы была приплачивать по курсу значительное число денег, процентов и за комиссию, и потому тщась отклонять от нее всякие напрасные убытки, я дозволил себе в большей части эскадренных расходов измещаться вырученной за взятые призы наличностью, имея при сем в соображении и то, что, раздав оную служителям, они употребили бы ее на чужестранные изделия и возвратились бы домой со множеством иностранных безделок, но без денег»… «я ободрял себя надеждой, что и сей подвиг усердия моего, свидетельствовавший единственно любовь к вам, государь, и всех чинов, находящихся под моей командой, удостоен будет внимания правосудного моего монарха. Бог, напутствующий всегда такие замыслы, милостью своей взыскал было и меня, устроив положение мое, как казалось, от стороны чести нестраждущим, да и от стороны нужд мало заботным; но последствие испровергает и то и другое: честь моя глубоко страждет и отъемлется, хотя неважное, но все последнее мое достояние, и я, не имея никакого имущества и получая только 1.000 рублей пенсиона, нахожусь в крайнем со всех сторон стеснении под бременем долгов, терплю скудость и недостаток в содержании себя с семейством, и приходящим в возраст детям своим не в состоянии дать полезного воспитания. При всем том в отношении нужд я надеюсь, государь, еще (побороть) терпением, умудряясь примерами много достойнейших меня людей, кои, потеряв несравненно большие противу меня состояния, с благодушием умирали в нищете, оставляя жен и благословляя детей в самом горьком положении; но от стороны чести, государь, чувствительность уязвляет меня до глубины души; ибо единственно через неограниченное усердие мое к сохранению интересов моего государя я соделываюсь, по значению объявленной Адмиралтейств–коллегией резолюции, виновником лишения собственности даже служителей вашего императорского величества в команде у меня бывших, сих верных и мужественных воинов, кои знали только неутомимо подвизаться и выполнять в точности мои повеления, впрочем никакими мерами и распоряжениями не были, и быть не могли, ни с какой стороны, мне сопричастны». Окончательное решение на ходатайство Сенявина последовало 14 марта 1821 года, когда было высочайше утверждено мнение государственного совета о выдаче сполна всем заслужившим призовых денег с процентами за все время, протекшее от их заслуги.