Карен Таривердиев - Везучий

• Название: Везучий
• Автор: Карен Таривердиев
• Жанр: Биографии и Мемуары

Карен Микаэлович Таривердиев родился в Москве в 1960 году. Учился на философском факультете в МГУ, но потом уехал на Север, работал в Мегионской нефтеразведочной экспедиции. В 1984 году окончил 9-ю роту Рязанского воздушно-десантного училища. Воевал в Афганистане. Был начальником разведки 177-го отдельного отряда спецназначения (Газни, Афганистан). Был дважды ранен. Кавалер ордена Красного Зна-мени и двух орденов Красной Звезды.Умер в 2014 году.

---

– И больше никогда с ней виделись?

– Мы встретились через десять лет на могиле Олега под Петербургом. Я был уже разведен, а она так и не вышла замуж. Мы не пытались ничего склеить заново, но нам было хорошо те три дня, что мы прожили там. Год назад она позвонила мне в Москву и сказала, что все-таки вышла замуж. Первый раз в жизни. Она не решалась на этот шаг восемнадцать лет. Я поздравил ее, счастья пожелал, и мне показалось, что искренне это сделал. И только положив трубку, вдруг понял, что в глубине-то души мне немножечко горько.

Лебединая песня

– Вам когда-нибудь приходилось не выполнять приказ?

– Не то чтобы да, но однажды было очень близко к этому. Потому что он шел против совести. Балет «Лебединое озеро» по телевизору в августе 1991-го помните? Наш батальон, недавно в полном составе выведенный из Германии, элитный, суперподготовленный, планировалось использовать для участия в событиях ГКЧП. На совещании командиров рот тайно было принято решение приказ не выполнять, а перейти на сторону Ельцина. Инициатором этой идеи был я.

Я сказал, что свою роту на убой собственного народа я не поведу, остальные поддержали. Было страшно.

– А чем это грозило?

– Трибуналом. Лет по пятнадцать впаяли бы, как пить дать, а может, и расстреляли – объявлено же было чрезвычайное положение. Нас подняли по боевой тревоге за два дня до того, как прозвучало «Лебединое озеро». Заранее готовились. За сутки до путча ГКЧП на каждого солдата было получено по два ручных гранатомета. Мы сидели под Рязанью в готовности к вылету по тревоге 48 часов. Признаться, сперва никто ничего не понимал. Девятнадцатого числа включили телевизор, и все стало ясно. Ждали еще сутки, потом собрались среди ночи – пятеро тридцатилетних взрослых мужиков, за которыми стояло 350 человеческих жизней наших солдат, и приняли это решение. Я пришел домой и сказал жене, чтобы она срочно на всю роту сшила триколор. Она села за швейную машинку и сшила бело-сине-красные флажки из дочкиных ленточек. Я сунул их в коробку из-под обуви, чтоб никто не видел, и принес в роту. Больше всего мы боялись, что попадаем в два огня при переходе. С одной стороны по нам могут открыть огонь верные правительству части, с другой стороны, еще не понятно, как поведут себя восставшие, когда увидят, что мы приближаемся к ним. А там, между прочим, танки были батальона Ермакова из Кантемировской дивизии. Вот почему нас довооружили противотанковыми гранатами. И это были не игрушки. Другое дело, что все обошлось. Нам сильно повезло, но могло и не повезти.

– Извините за старорежимный вопрос. В мирной жизни есть место подвигу? Кто сейчас герои?

– Быть честным человеком сегодня – это уже подвиг. Честный человек у власти – подвиг вдвойне.

– Вы говорили, служба в Афганистане была для вас самым счастливым временем. Почему?

– Потому что я там был нужен. Потому что там не было права на ошибку. Тем более, у начальника разведки. Потому что я там жил полной жизнью. Потому что тогда не было ощущения, что все, что окружает вокруг – это только суррогат. У меня вообще впечатление, что я погиб в Афганистане – тогда, на последнем подрыве. А все, что сейчас – это не со мной. Это с каким-то другим человеком. А то, что у нас с этим человеком облик схожий, фамилия одинаковая – так это какая-то ошибка Господа Бога. Одним словом, меня того, какой я был в Афганистане, уже нет. А этот? Этот мне не всегда нравится… Такие вот дела.

О. Кривопалов – из книги "Колыбель Чирчикского спецназа"

В составе 177 ооСПН служили многие заслуженные и героические люди, хочется не забыть никого, но обо всех не расскажешь… А вот забыть капитана Бекоева Павла Викторовича, старших лейтенантов Севальнева Олега Витальевича, Таривердиева Карена Микаэлович невозможно…

Последний, например, Карен (сын известного советского композитора М.Таривердиева) отлично воевал и был награжден двумя орденами Красной Звезды.

Начав взрослую жизнь студентом философского факультета МГУ, он внезапно для родителей очутился в девятой роте РВДКУ, а затем в Афганистане. Его имя занесено в исторический формуляр части по итогам захвата так называемой "блуждающей" залповой установки.

Блуждающая реактивная установка залпового огня нам досаждала. Так же, как и разведчики, она вела одноночные действия. Выйдет ночью на дальность полета эрэсов, даст залп и к рассвету спрячется где-нибудь в кишлачной зоне или в горах. Информации об ее базировании не было никакой, огневые позиции она меняла постоянно, и пока наши артиллеристы 191 мотострелкового полка, расположенного вместе с отрядом, придут в себя, да начнут ответный огонь, расчет пусковой установки мятежников уже далеко.

Как произошел ее захват, рассказал сам Таривердиев: "25 ноября я получил задачу на проведение засады в горах к юго-востоку от Газни. Моя разведгруппа N 212 в составе 16 человек (включая меня и моего заместителя прапорщика Зюханова) от первой роты с двумя радиотелеграфистами группы связи и двумя минерами должна была десантироваться посадочным способом из двух вертолетов Ми-8 в ущелье, пересечь узкий горный хребет, отделяющий нашу провинцию от провинции Гардез, которая тоже входила в сферу ответственности нашего батальона, и провести засаду в восточных предгорьях этого хребта.

Первоначально предполагалось выбрать площадку десантирования в восточных предгорьях севернее района засады, чтобы движение группы осуществлялось по более ровной местности, и было более безопасным. Однако решили десантироваться именно в ущелье в самом центре горного массива, чтобы скрыть место посадки от возможного наблюдения противника.

Летчики от перспективы подобной посадки были, конечно, не в восторге, но мне, пользуясь хорошими отношениями с командиром ведущего экипажа, удалось уговорить их провести полет и сесть именно так, как хотелось нам, а не было предписано инструкциями штаба ВВС. Полет проходил на предельно малой высоте -- 2-3 метра над землей, и при входе (точнее, влете) в ущелье летчики не поднялись над горами, а по-прежнему продолжали держать ту же высоту. Я, признаться, сам испугался, когда увидел, что мы крадемся по дну ущелья, слева и справа от нас поднимаются каменистые склоны, а ущелье далеко не прямое. Причем скорость движения около 140 км в час. Однако в 1985 году с нами взаимодействовала такая эскадрилья вертолетчиков, пилоты которой действительно могли летать "на бревне", и наш полет прошел удачно, хотя один раз мы все-таки зацепили какой-то камень колесом. При нашей скорости и при том, что я весь полет удивлялся, как винт нашего вертолета вмещается между склонами, ощущение было не из приятных.

Высадились мы в сумерках и с наступлением темноты двинулись на восток. Шли по руслам сухих ручьев. Риск, конечно, был, и не малый. Выслать боковое охранение было невозможно: не из кого. Кроме того, при движении по ровной местности боковой дозор двигается с той же скоростью, что и основная группа, а попробуйте двигаться так по горному хребту!

Кое-какие меры безопасности при движении мы, конечно, принимали. С этой целью выслали головной дозор, участки местности, вызывающие подозрение, осматривались, но движение было организовано с целью обеспечения скорейшего выхода в район проведения засады, а не с целью обеспечения максимальной безопасности. Расчет оказался правильным, и часа через четыре мы достигли выхода на Гардезскую равнину.

Дорога, ведущая из кишлачной зоны к югу от Гардеза в глубь горного массива, в который мы десантировались, оказалась ненаезженной. Карты масштаба 1:10000 издания 1976 года, которыми мы пользовались, были весьма неточны, и такие неувязки у нас возникали постоянно".

Следует пояснить, что район засады выбирался по карте без предварительной рекогносцировки с воздуха, поэтому командир группы заранее обговорил в штабе отряда свое право изменить район засады, в разумных пределах, по обстановке. Подобное изменение считалось в порядке вещей, и если командир давал координаты своего местонахождения, не очень сильно отличающиеся от указанных в боевом приказе, ничего страшного в этом не было. Командиру группы на местности виднее, где действительно лучше организовать засаду.

"Дорога, на которую мы вышли, – продолжал Таривердиев, – "имела место быть". Однако в колее успела прорасти и завять трава (почему-то данная местность не была покрыта снегом, как в западных предгорьях). То есть этой дорогой не пользовались минимум лето и осень. Было маловероятно, что именно в ночь, когда мы вышли на засаду, ею воспользуются. Поэтому, я, расположив группу в боевом порядке, посчитал необходимым выслать дополнительный разведдозор в составе из трех человек во главе с сержантом Алышановым, с тем, чтобы они все-таки определили, есть ли на этом участке дорога, которая действительно используется для движения с востока на запад. Я был уверен, что такая дорога есть.