Василий Пасецкий - В погоне за тайной века

• Название: В погоне за тайной века
• Автор: Василий Пасецкий
• Издательство: Гидрометеорологическое издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1967

Эта книга — о событиях, имеющих порой полуторавековую давность. Она переносит нас в те далекие времена, когда путешествовали на парусных деревянных судах и собачьих упряжках, на лодках и, кожаных байдарках, когда многие ученые считали, что значительная часть Северного Ледовитого океана у полюса занята огромной сушей, и не верили в существование Северо-Западного морского пути из Тихого океана в Атлантический…

Читатель узнает о том, как русские мореплаватели и ученые более четверти века пытались раскрыть великую географическую тайну века и как им наконец это удалось.

Повествование проникнуто романтикой подвига и в то же время сирого документально. Умелое использование архивных документов придает книге особую историческую достоверность и воссоздает атмосферу тех далеких и трудных для науки времен.

---

Беломорская экспедиция подчинялась Федору Петровичу Литке. Зависимость эта была чисто формальная. Трудно представить, как Литке мог давать указания экспедиции на бриге «Кетти», плавая у берегов Новой Земли. Но приказ есть приказ. Лейтенант Демидов должен был передать результаты своих исследований Ф. П. Литке. Работу по приведению в порядок журналов и составлению карт он поручил Рейнеке. Михаил Францевич теперь почти каждый день встречается с начальником Новоземельской экспедиции.

Они подружились, и когда адмиралтейский департамент, предлагавший Литке «прогуляться еще пятый раз», потребовал от него назвать кандидата в начальники новой экспедиции, он назвал лейтенанта Рейнеке.

«Вот начало тех многолетних, превосходных работ, — писал Литке в „Автобиографии“, — результатом которых были карты и лоции тех морей, до сих пор существующие».[246]

Литке верил, что передает начатое им дело в надежные руки, и не ошибся…

Рейнеке не забыл того участия, которое Литке принял в его судьбе. Уже будучи зрелым человеком, завершив 25-летний труд о Белом море, он писал своему давнему товарищу и благожелателю:

«Почтенный Федор Петрович!

Узнал я, с каким теплым чувством приняли Вы известие о назначенной мне от Академии наук Демидовской премии. В продолжение 30 лет я привык видеть всегдашнее внимание Ваше ко мне и уверен, что Вы не сумневаетесь в моей немой, но глубокой признательности за это и в моей к Вам преданности, которую, к сожалению, не имел случая показать на деле. Позвольте же теперь душевным чувствам моим выразиться хотя словами.

Вы виновник гидрографической моей жизни, Вы были и руководителем моим в ней. Без Вас не смог бы я исполнить и того, что сделал и что снисходительные судьи признают достойным внимания, и даже награды. Я не привык к подобной оценке моих посильных трудов, и, сознаюсь откровенно, при возбужденном теперь честолюбии, нахожу приговор Академии более снисходительным, чем ожидал при самых благоприятных обстоятельствах. Если же труд мой действительно заслуживает такой высокой оценки, то все-таки Вы виновник тому».[247]

Рейнеке не преувеличивал ни своей привязанности, ни благодарности Федору Петровичу Литке. На протяжении трех десятилетий они поддерживали добрые и сердечные отношения. Рейнеке охотно откликался на письма и приглашения Литке и был частым гостем в доме Федора Петровича. Нередко они вспоминали «старые проказы в Архангельске» и, судя по дневниковым записям Рейнеке, большинство встреч проводили приятно.[248]

Осенью 1824 года Рейнеке возвратился в Петербург. Вместе с Литке он часто бывал в доме Бестужевых. В эту семью запросто приходили Фердинанд Петрович Врангель, Владимир Павлович Романов, Николай Алексеевич Чижов, Михаил Карлович Кюхельбекер. Одни из них побывали на севере, другие плавали на военных судах вокруг света, и все они мечтали о новых путешествиях.

Особенно близко подружился Рейнеке с Николаем Александровичем Бестужевым, с которым он познакомился еще в Морском корпусе, где тот служил некоторое время преподавателем. Николай Александрович советовал Рейнеке заняться наблюдениями над северными сияниями, он и сам интересовался электрическими явлениями в атмосфере и напечатал по этому вопросу статью в журнале «Сын отечества» под названием «Об электричестве в отношении к некоторым воздушным явлениям».[249]

Теперь Николай Александрович служил историографом русского флота и приводил в порядок архив и музей. Перелистывая тысячи страниц архивных дел, он знакомился с удивительными подвигами русских моряков. О них непременно надо было поведать людям, и Николай Александрович начал писать свой первый «Опыт истории Российского флота».

Рейнеке поражала необыкновенная широта кругозора Бестужева. Он мог судить о современной поэзии и искусстве, увлекался живописью, писал рассказы и научные статьи и жалел о том, что ему пришлось оставить службу в управлении маяков Балтийского моря.

Рейнеке глубоко полюбил своего старшего, умудренного большим жизненным опытом товарища. Он жадно ловил вольнолюбивые мысли Николая Александровича, который готов был пожертвовать жизнью ради будущего, ради освобождения людей от тирании самодержавия…

В декабрьские дни 1825 года Михаил Рейнеке, только что совершивший переход из Архангельска в Кронштадт на фрегате «Елена», гостил вместе с матерью у родственников в родной Латвии. В январе 1826 года он вернулся в Петербург и узнал подробности декабрьского восстания. Его друзья Николай и Михаил Бестужевы были в числе участников.

Рассказывали, что Николая Александровича Бестужева, пытавшегося бежать за границу, схватили в селении Косном, в 8 верстах от Кронштадта, привезли в Зимний дворец связанным, и он отказывался отвечать Николаю I, пока ему не развязали руки и не накормили обедом…

В Петербурге Рейнеке ждало поручение, о котором он не смел и мечтать. Михаилу Францевичу «вверялось начальствование» над Кольской экспедицией.

Адмиралтейский департамент поручал ему проверить правильность съемки Кольского залива, выполненной лейтенантом Винковым в 1741 году, описать острова в устье этого залива и берег Кольского полуострова к западу до границы с Норвегией.

В начале февраля 1826 года Рейнеке покинул Петербург. Он спешил по зимнему пути, пока еще не началась распутица, добраться до города Колы. За восемь дней он промчался на перекладных до Архангельска. Здесь его ждали два помощника: унтер-офицер Иван Казаков и штурман Яков Харлов. Кроме того, экспедиции были приданы два матроса из ластового экипажа[250] для охраны инструментов и запасов. Получив деньги и приобретя необходимое снаряжение, немногочисленная экспедиция 14 марта тронулась в путь и на десятый день прибыла в Колу.

В первые же дни выяснилось, что здесь нет ни свободных судов, ни свободных рабочих рук. Все были наняты для промысла трески. Однако, желая услужить морякам, коляне помогли Рейнеке достать две строившиеся шняки и укомплектовать их кормщиками и гребцами, которые согласились наняться только на все лето.

Рейнеке оказался в трудном положении. Соблюдая инструкцию, он должен был по достижении Мотовского залива отправить назад в Колу свои суда, а сам переправиться по сухопутью через полуостров Рыбачий и «ехать в Печенгу на лопарских лодках». Но рабочие не хотели наниматься на короткое время, и Михаилу Францевичу пришлось нарушить инструкцию.

Он нанял суда и рабочих на четыре месяца, рассчитывая за счет увеличения расходов провести исследование на севере полуострова Рыбачьего и осмотреть места к западу, которые еще не были обследованы русскими моряками. О своих намерениях он написал «виновнику экспедиции», Ф. П. Литке, прося его совета и заступничества перед Адмиралтейским департаментом. Одновременно он сообщил, что не может приступить к описи Кольского залива со льда, так как последний взломался еще в феврале.[251]

Моряки вместе с поморами готовили шняки к предстоящему плаванию, а Рейнеке занимался проверкой инструментов и описью окрестностей Колы.

Вскоре Кольский залив стал освобождаться от льдов, носившихся по нему в течение долгой полярной зимы.

23 апреля шняки спустили на воду. В течение нескольких дней их оснастили парусами, сделали бак и ют. Впереди юта располагалась каюта Рейнеке и его помощников, прикрытая сверху парусиной, натянутой на обручи.

Город Кола.

29 апреля Рейнеке отправился в Екатерининскую гавань. Ветер был тихий, и поэтому пришлось идти на веслах. Сорокапятиверстный путь проделали за сутки, но приступить к описи берегов помешала ненастная сырая погода. Температура воздуха не поднималась выше одного градуса тепла. Рейнеке все это время жил в палатке, разбитой на обледенелой земле. Запас дров у путешественников был невелик; горели на дожде они плохо, так что моряки не имели возможности обогреться.

В полдень 3 мая выглянуло солнце. Рейнеке наконец смог заняться астрономическими наблюдениями и проверкой хода хронометра. Выполнив эти работы, он 5 мая возвратился в Колу. Отправив одну шняку со штурманом Харловым для описи западного берега Кольского залива от мыса Елова до Екатерининской гавани, Рейнеке задержался на несколько дней в Коле для производства астрономических наблюдений и подготовки к гидрографическим работам. В это время он получил письмо от Литке, который поддержал его планы.

«Предположение Ваше ехать в Печенгу вокруг Рыбачьего полуострова мне кажется основательным. Прямой путь был указан потому, что им скорее бы Вы добрались до места и что он безопаснее. Объезд же кругом принесет ту пользу, что Вы можете осмотреть подробнее те берега полуострова, которые мы описали только мимоходом. Но в сем случае нужно Вам будет заехать в губу Большую Колоковую, чтобы сделать наблюдение на перешейке. Привязание к Вашей описи сего пункта, точно нами определенного, кажется мне необходимым.