Жозефен Пеладан - Любопытная

• Название: Любопытная
• Автор: Жозефен Пеладан
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91763-20

Французский писатель-оккультист, основатель Католического Ордена Розы-и-Креста Жозеф(ен) Пеладан (1858–1918) появлялся на публике в тунике венецианского дожа, называл себя Сэром (Волшебником) и неизменно оказывался центральным персонажем собственных «литературных фантазий».

Пеладан хорошо известен исследователям европейского эзотеризма, читателям – почти незнаком. Роман «Любопытная» – вторая книга его 21-томной эротико-идеалистическая этопеи «Закат латинского мира». Философ и волшебник Небо пишет карандашный портрет русской принцессы Поль – «материи для идеальной страсти» – и приглашает девушку на прогулки-по-порочному-парижу, призванные «заполнить ее душу бесчисленными извращениями» и «потопить в разочаровании всплески любопытства».

На русский язык книга переведена впервые.

Перевод: Елена Быстрова

---

– Аминь! Аминь! Разрисуйте мне лицо, наклейте усы и завершите вашу проповедь!

Небо́ взял с полки емкость с темной мазью и, опустив в нее тонкий кружевной платок, легким движением нанес вещество на лицо Поль.

– Взгляните на себя в зеркало, Кармен!

Поль изумленно вскрикнула:

– Вы превратили меня в испанца!

– Снимите накладной воротник – он не подходит к смуглой коже.

– Высокая духовность не помешала вам тщательно продумать материальные мелочи!

– Я предпринимаю лишь начинания, достойные совершенного исполнения. Теперь – ваши руки, несколько секунд не прячьте их в карманы.

В следующее мгновение Небо́ начертил над верхней губой принцессы две тонкие линии, которые во времена Мольера подчеркивали выражение рта, не скрывая его рисунка.

– Прозорливые угадают переодетую девушку, но едва ли кто-то подумает о принцессе Рязань!

Небо́ взял из ящика стола плоскую металлическую шкатулку и аккуратно положил ее в боковой карман.

– У вас необычная табакерка.

– Этот табак пробуют лишь раз. Поместите гвоздику в петлицу, как это сделал я.

– Для чего?

– Чтобы вас узнал незнакомец – Гиде Кеан. Он отвезет нас в Гран-Клуб и в клуб танцовщиц.

– Мы пойдем пешком? – спросила Поль, остановившись на пороге.

– Фиакр ждет нас на авеню Мессии.

– Для чего?

– Для того, что лишь все предусмотрев, можно ничего не опасаться. Запомните свою роль: вы – граф Ладислас Нороски. Заботясь о вашем хрупком здоровье, вас совсем юным отослали на Восток, где вы преданно служили дипломатом. Поправив здоровье, вы решили узнать, что же представляет собой парижская жизнь. Будьте немногословны – внимательно смотрите и слушайте. Дипломат и молодой аристократ, вы должны быть лаконичны и высокомерны.

– Блестяще, учитель! Скрываясь под маской, забавно наблюдать за знакомыми лицами без масок. Мне небезызвестно, что эти лица пусты, но между собой они наверняка соблюдают приличия, вызывая у меня больше уважения, чем люди, которых вы мне показали.

– Вы себе противоречите, Поль. Я не стану с вами спорить в отношении студентов, но в вашем представлении художники – сквернее аристократов, нищий же люд – благороднейшие господа в сравнении с негодяями из Жокейского клуба. Обитатели Монмартра хулят Микеланджело, но знают, кто он. Назовите имена Буонарроти или Леонардо да Винчи наезднику – он спросит: «В каких скачках они принимали участие?» Наследуются пороки и болезни, наследуется королевская власть во избежание соперничества на польский манер, но не верьте, что можно унаследовать добродетель – ни Луи Расин, ни Тома Корнель этого не доказали. Церковь – образец иерархии – признает преемственность лишь первородного греха, вслед за Церковью об этом говорит искусство. Новое время требует появления новых людей, и нет лучшего метода, чем избрание, если последнее не выходит за пределы Священной коллегии кардиналов109.

Известно ли вам, отчего иезуитов становится все меньше? Оттого, что этот замечательный орден был основан в эпоху вельмож. Когда благородная знать превратилась в бессмысленную декорацию парижской жизни, орден Святого Игнатия исчез вместе с ней. Это две великие утраты, как говорят в Италии, где я однажды повстречал монаха-демократа – предвестника эпохи всеобщего прямого голосования. Вообразите себе монаха-великана с физиономией бандита: он разгуливал по рабочим кварталам, заглядывал в кабаре, читал трехминутную молитву, целиком состоявшую из бранных выражений, затем закалывал ножом нескольких пьяниц и выбрасывал их тела на улицу.

На перекрестках его банда росла; у придорожных столбов к бандитам присоединялись проститутки, а на закате жаркого летнего дня, в час молитвы о спасении души, он выходил на площадь Навона в сопровождении сотни пьяниц и бездельников. Я в изумлении последовал за ним. «Доблестный рыцарь», – крикнул он мне: «Ваша душа наверняка запятнана сильнее, чем платье этих нищих – помолитесь». Послушав его, я примкнул к ватаге этих ужасных чудаков – он же, пользуясь моим благородным происхождением, стал сочинять невероятные истории о моей святости. Подобно экзорцисту, изгоняющему дьявола, он убеждал своих людей в том, что я устремился в храм в самый разгар пира и прервал творение шедевра ради того, чтобы помолиться о спасении души.

У порога церкви часть паствы пыталась бежать, но он, приподняв полы сутаны, догнал их в несколько прыжков. Он был великолепен – этот высоченный монах, силой загонявший в стены храма орду неверных. Когда я выразил восхищение, он громко ответил, со скромностью, достойной святого Бернара, носившего тонзуру подобно венцу: «Я – пес великого пастыря душ человеческих, я прихожу по ночам, чтобы вырвать этих нищих из грязи; я знаю, что они к ней вернутся, но все же ворую у дьявола четверть часа и отдаю ее Богу». Французские священнослужители издревле боятся вшей – они горазды лишь читать нравоучения, пренебрегая своим долгом, который заключается в том, чтобы жить самой жизнью народа. Духовенство исчезнет вслед за буржуазией, подобно Обществу Иисуса110, исчезнувшему вслед за знатью!

Едва они оказались внутри, к ним подошел молодой мужчина, одетый по моде с почти смехотворной тщательностью. У него в петлице был цветок гвоздики.

– Я заставил вас ждать, мсье Кеан, – извинился перед ним Небо́. – Я сам ожидал графа Нороски, которого имею честь вам представить.

Виконт и принцесса обменялись легкими поклонами.

– Тот, кто познакомил нас друг с другом, выше всяких условностей. Позвольте мне предложить вам хересу – вероятно, оригинального.

Они расположились за столиком.

– Нет ли у вас новостей от Меродака? На этот раз он долго не дает о себе знать.

– Коль скоро ничего неизвестно вам, разве могу я что-либо знать?

Кеан вздрогнул и поправил монокль под надбровной дугой.

– Мсье, позвольте мне разбить лед, по которому мы скользим; предупредив меня о том, что вы в той же мере превосходите других, что и он сам, он забыл намекнуть вам, что я – не глупец, невзирая на глупый костюм. Не возражайте – я могу исправить ваше впечатление обо мне, оказав вам услугу. Чем я могу быть вам полезен?

– Хотя лицо графа Нороски и черно от жаркого персидского солнца, душа его хранит опасные иллюзии. Чтобы растолковать ему суть законов парижской жизни и удержать как от падения, так от самообмана, я попросил Меродака прислать мне проводника, который бы в один вечер показал нам «Большой Круг», клуб танцовщиц и поздний ужин.

– Кого вы желаете видеть на позднем ужине?

– Двоих аристократов вроде Грамон-Кадруса111 и четверых дам полусвета вроде Коры Перл112.

– Или их деньги, не так ли? Или, говоря откровенно, надежные ассигнации. В доказательство того, что я не столь глуп, речь пойдет о знакомстве, а не о забаве. Граф увидит все в истинном – а не в розовом – свете. Речь идет о своеобразном посвящении…

– Не самое уместное слово.

– Согласитесь, что иноземцу все кажется экзотикой. Граф Нороски, каким языком вы владеете скверно?

Последние слова были обращены к Поль.

– Своим родным – русским.

– Жан! – виконт позвал официанта. – Отправляйся в Пале-Рояль и добудь мне ленту командора «Черного Орла». Даю тебе луидор чаевых. Эта лента поможет мне провести вас внутрь, а вам – заслужить уважение сильфов – примитивных духов!

– Луи! – прокричал чей-то хриплый голос. – Я немного проголодался, совсем чуть-чуть, принесите мне какой-нибудь еды, на сто франков, не больше, я теперь стал благоразумен!

– Вы не отпускали фиакр? – спросил Кеан. – Сейчас половина одиннадцатого, мы будем в Гранд-Опера не ранее четверти двенадцатого. Вот и Жан! Положите драгоценный футляр к себе в карман, граф – мы отправляемся в клуб! Там мы встретим Нимского герцога – не следует упоминать при нем об ужине, иначе он обязательно явится и измучает нас вымышленными историями о своих преступлениях! Знаете ли вы о том, граф, что представляет собой клуб – Ноев ковчег светского человека, где место животных занимают животные нравы? Клуб – это игорный дом, ресторан, кафе, библиотека, почта, но не место общения. С недавних пор, кроме случаев, когда непременно требуется похвастаться, в клубе используются исключительно односложные слова – оказывается, язык членов «Большого круга» не может присоединять морфем! Мы приехали…

Лакеи поспешили принять у гостей плащи.

– Ромилли здесь?

– Нет, господин виконт.

– Ромилли подобен виконту Сен-Реми. Вы, разумеется, читали Эжена Сю113, мсье Нороски? Разница заключается лишь в том, что Ромилли содержит балерина, если только я не ошибаюсь. За бокалом шампанского вы наверняка услышите откровения – но без покаянных речей.

Они прошли через игорный зал.

– Вот и Нимский герцог!

Им навстречу вышел худощавый мужчина:

– Кеан, вы привели извращенцев? Надеюсь, вы извращены в достаточной мере! Господа, вы – в Нантере, царстве скромников. Вообразите: однажды, задыхаясь в целомудренной атмосфере «Большого круга», я…