Эрих Ремарк - Триумфальная арка

• Название: Триумфальная арка
• Автор: Эрих Ремарк
• Жанр: Классическая проза

Роман «Триумфальная арка» написан известным немецким писателем Э. М. Ремарком (1898–1970). Автор рассказывает о трагической судьбе талантливого немецкого хирурга, бежавшего из фашистской Германии от преследований нацистов. Ремарк с большим искусством анализирует сложный духовный мир героя. В этом романе с огромной силой звучит тема борьбы с фашизмом, но это борьба одиночки, а не организованное политическое движение.

---

— Так это та самая женщина?

— Да.

— Ты хоть раз справился о ней? Сделал для нее еще что-нибудь?

— Нет.

— Странное дело — нам всегда кажется, что если мы помогли человеку, то можем отойти в сторону; но ведь именно потом ему становится совсем невмоготу.

— Я не благотворительное общество, Борис. Я видел вещи пострашнее и все равно ничего не делал. С чего ты взял, будто ей именно сейчас так тяжело?

— Посуди сам, только теперь она до конца почувствовала свое одиночество. До сих пор рядом с ней был мужчина, пусть даже мертвый. Но он был на земле. Теперь же он под землей… ушел… его больше нет. А вот это, — Морозов показал на Мадонну, — не благодарность. Это крик о помощи.

— Я спал с ней, — сказал Равик, — не зная, что у нее случилось. Я хочу об этом забыть.

— Чепуха! Как раз это — самая пустяковая вещь на свете, если нет любви. Одна моя знакомая говорила мне, что легче переспать с мужчиной, чем назвать его по имени. — Морозов наклонился вперед. Свет лампы отражался в его крупном лысом черепе. — Я тебе вот что скажу, Равик: будем подобрее, если только можем и пока можем, ведь нам в жизни еще предстоит совершить несколько так называемых преступлений. По крайней мере, мне. Да и тебе, пожалуй, тоже.

— Верно.

Морозов обхватил рукой кадку с чахлой пальмой. Она слегка покачнулась.

— Жить — значит жить для других. Все мы питаемся друг от друга. Пусть хоть иногда теплится огонек доброты… Не надо отказываться от нее.

Доброта придает человеку силы, если ему трудно живется.

— Ладно. Зайду завтра к ней.

— Вот и прекрасно, — сказал Морозов. — Этого-то мне и хотелось. А теперь хватит разглагольствовать. Кто играет белыми?

V

Хозяин отеля сразу узнал Равика.

— Дама у себя в номере, — сказал он.

— Вы не предупредите ее по телефону, что я пришел?

— В комнате нет телефона. Можете спокойно подняться наверх.

— Какой номер?

— Двадцать седьмой.

— Я запамятовал ее имя… Как ее зовут?

Хозяин не выказал и тени удивления.

— Маду… Жоан Маду, — уточнил он. — Не думаю, что это ее настоящее имя. Вероятно, артистический псевдоним.

— Почему артистический?

— Когда въехала, записалась актрисой. И имя вроде такое, звучит по-актерски. Не правда ли?

— Не уверен. Я знал одного актера, который выступал под именем Густав Шмидт. А на самом деле его звали граф Александр Мария фон Цамбона. Густав Шмидт — его псевдоним и, как видите, звучит совсем не по-актерски, не правда ли?

Хозяин не сдавался.

— В наши дни много чего случается, — заявил он.

— Не так уж много. Обратитесь к истории, и вы увидите, что мы живем в относительно спокойное время.

— Благодарю, с меня хватает.

— С меня тоже. Но нужно искать себе утешение в чем только можно… Двадцать седьмой, вы сказали?

— Да, мсье.

Равик постучал в дверь. Никто не откликнулся. Он постучал снова и услышал невнятный ответ. Он открыл дверь и увидел на кровати у стены женщину. Она медленно подняла на него глаза. На ней был синий английский костюм, тот же, что и в первый раз. Она казалась бы менее одинокой, если бы лежала на постели непричесанная и в халате. Но она оделась неведомо для кого и для чего, просто по привычке, потерявшей уже всякий смысл, и у Равика защемило сердце. Это было ему знакомо — он видел сотни людей, эмигрантов, заброшенных на чужбину, — они сидели так же. Крохотные островки призрачного существования, они сидели, не зная, что делать, и только сила привычки поддерживала в них жизнь.

Он прикрыл за собой дверь.

— Надеюсь, не помешал, — сказал он и тут же почувствовал всю бессмысленность своих слов. Что, собственно, могло помешать этой женщине? Ей уже ничего не могло помешать.

Он положил шляпу на стул.

— Вам все удалось уладить? — спросил он.

— Да. Хлопот было немного.

— Обошлось без трудностей?

— Да.

Равик сел в единственное кресло, стоявшее в комнате. Пружины заскрипели, и он почувствовал, что одна из них сломана.

— Вы собирались куда-нибудь уходить? — спросил он.

— Да. Не сейчас… попозже… В общем, никуда… Просто так. Что мне еще делать?

— Ничего. На первых порах так и надо. У вас нет знакомых в Париже?

— Нет.

— Никого?

Женщина устало подняла голову.

— Никого… кроме вас, хозяина отеля, кельнера и горничной. — Она невесело улыбнулась. — Не так уж много, правда?

— Да, немного. А мсье… — Равик силился вспомнить фамилию покойного. Он забыл ее.

— Нет, — сказала она. — У Рачинского в Париже не было знакомых, а может быть, я просто ничего о них не знала. Он заболел сразу после нашего приезда.

Равик не собирался засиживаться у нее. Теперь, увидев ее состояние, он изменил свое намерение.

— Вы ужинали?

— Нет. Я не голодна.

— Вы сегодня вообще что-нибудь ели?

— Да. Днем. Днем это проще. А вот вечером…

Равик осмотрелся. От маленькой пустой комнаты веяло безнадежностью, тоской и ноябрем.

— Вам пора выбираться отсюда, — сказал он. — Пойдемте. Поужинаем вместе.

Он ожидал возражений. Женщина выглядела совершенно равнодушной ко всему. Казалось, ничто не способно ее расшевелить. Но она сразу встала и взяла свой плащ.

— Этого недостаточно, — сказал он. — Плащ слишком тонок. Нет ли чего-нибудь поплотнее? На улице холодно.

— Днем шел дождь…

— Он и сейчас идет. Но все равно холодно. Наденьте что-нибудь под плащ — легкое пальто или хотя бы свитер.

— Свитер у меня есть.

Она подошла к большому чемодану, — Равик заметил, что она почти ничего не вынула из него, — достала оттуда черный свитер и, сняв жакет, натянула на себя. У нее были прямые красивые плечи. Потом взяла берет, надела жакет и плащ.

— Так лучше?

— Намного.

Они спустились по лестнице. Хозяина внизу не было. Перед доской с ключами сидел портье и сортировал письма. От него разило чесноком. Рядом неподвижно сидела пятнистая кошка и глядела на него.

— Еще не захотели есть? — спросил Равик на улице.

— Не знаю. Разве что чуть-чуть…

Равик подозвал такси.

— Хорошо. Тогда поедем в «Бель орор». Там можно быстро поужинать.

В этот поздний час ресторан «Бель орор» был почти пуст. Они выбрали столик на втором этаже, в узком зале с низким потолком. Кроме них, за столиком у окна сидели мужчина и женщина и ели сыр, а неподалеку от них тощий мужчина уплетал целую гору устриц. Подошел кельнер, критически оглядел клетчатую скатерть и, поразмыслив, решил заменить ее свежей.

— Две рюмки водки, — сказал Равик. — Похолоднее. — И, обратившись к своей спутнице: — Мы немного выпьем и приналяжем на закуски. Думаю, для вас это будет лучше всего. «Бель орор» славится своими Hors d'oeuvres.[5] Да тут вряд ли и есть что-либо еще. Во всяком случае, начав с закусок, ничего другого уже не захочешь. Их здесь уйма — горячие и холодные, и все очень хороши. Давайте попробуем.

Кельнер принес водку и достал блокнот.

— Графин Vin rosé,[6] — сказал Равик. — Есть у вас «анжу»?

— «Анжу» разливное розовое, Слушаюсь, мсье.

— Большой графин на льду. И закуски.

Кельнер ушел. В дверях его едва не сбила с ног быстро взбежавшая по лестнице женщина в красной шляпке с пером. Она оттолкнула его и подошла к тощему мужчине, истреблявшему устриц.

— Альбер, — сказала она. — Ты подлец…

— Тсс… — прошипел Альбер, оглядываясь.

— Никаких тсс!

Женщина положила мокрый зонтик поперек стола и с решительным видом уселась. На Альбера это не произвело особого впечатления.

— Chèrie[7]… — начал он и перешел на шепот.

Равик улыбнулся и поднял рюмку.

— Давайте выпьем до дна. Салют!

— Салют! — сказала Жоан Маду и выпила. Появился кельнер с закусками — они доставлялись к столикам на маленьких тележках.

— Что будете есть? — Равик посмотрел на Жоан. — Самое простое — взять всего понемногу. Он наполнил ее тарелку.

— Не беда, если не понравится. Прикатят другие тележки. Это только начало.

Равик набрал и себе различных закусок и, не обращая на нее внимания, принялся за еду. Вдруг он почувствовал, что она тоже ест. Он очистил небольшого омара и подал ей.

— Попробуйте. Это вкуснее, чем лангусты… А теперь Pâté Maison.[8] С корочкой белого хлеба… Вот видите, как хорошо… Еще немного вина. Легкого, терпкого и холодного.

— Я доставляю вам слишком много беспокойства, — сказала Жоан.

— Да, стараюсь, как обер-кельнер, — рассмеялся Равик.

— Нет, но все-таки вы слишком беспокоитесь.

— Не люблю есть один. Вот и все. Так же, как и вы.

— Я плохой партнер.

— Нет, хороший, — сказал Равик. — За столом вы партнер первоклассный. Не выношу болтливых людей. И тех, кто слишком громко разговаривает.

Он посмотрел в сторону Альбера. Красная шляпка с пером, ритмично постукивая зонтиком по столу, во всеуслышание растолковывала ему, почему именно он подлец. Альбер слушал ее терпеливо и довольно равнодушно.