Ольга Елисеева - Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины

• Название: Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины
• Автор: Ольга Елисеева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-235-03048-0

Новая книга известной писательницы и историка Ольги Елисеевой посвящена повседневной жизни русского дворянства золотого века Екатерины II.

Рассказывая о житье-бытье вельмож и старосветских помещиков, самой императрицы и заезжих путешественников, автор старалась показать не только их носовые платки, свечи и грязные колеса дорожных карет, но и то, как дышали, чувствовали, любили и ненавидели наши предки в то славное, уже далекое, но по-прежнему притягательное время.

Для решения подобной задачи нет способа лучше, чем дать возможность читателю самому прикоснуться к подлинным документам эпохи. Вот почему такое важное место в книге занимают тексты, созданные два столетия назад: воспоминания, корреспонденция, политические памфлеты, донесения и т. д.

---

Большинство развлечений той поры — общественны по своей сути. Жизнь «на публике» являлась естественным состоянием человека. Он очень редко оставался один. Простолюдины обитали в переполненных домах, где в одной комнате спало много членов семьи, и даже супружеские отношения родителей не были тайной для детей. Днем все вместе работали на глазах у односельчан. Потребности в уединении и личном пространстве развивались медленно. К середине XVIII века они всерьез существовали только у образованного сословия — дворянства. Екатерининская эпоха в плане развития личности двигалась от классической публичности деяний и страстей к сентиментализму начала нового столетия. Она все глубже погружала человека во внутреннюю жизнь, возбуждая интерес к скрытым движениям души. Но до победы нового миросозерцания оставалось в начале царствования несколько десятилетий, а в конце — год-два. Поэтому герой золотого века привык жить и умирать на сцене, в окружении толпы. Здесь он чувствовал себя как рыба в воде.

Даже обороты языка того времени отражали полное воплощение знаменитого шекспировского «мир — театр, и люди в нем — актеры». «Общество» называлось «публикой», собственная жизнь — «ролью», любое место действия — «театром». В 1787 году после начала второй Русско-турецкой войны Екатерина говорила барону Гримму: «Моя роль давно написана, и я постараюсь сыграть ее как можно лучше». Потемкин, получая в 1774 году отставку с поста фаворита, просил «изгнать» его «не на большой публике», то есть не в присутствии всего двора. В оде «Водопад», посвященной светлейшему князю, Державин скажет об успехах Григория Александровича на Черном море: «Театр его — был край Эвксина».

Перечисленные черты: зрелищность, публичность и театральность — в высшей степени характерны для праздников эпохи Екатерины, особенно для балов, маскарадов и сценических шествий. Бал требовал сочетания всех трех начал.

«Танцевать, пока не отказывают ноги»

Естественно, самыми роскошными, пышными и торжественными были придворные балы. Напомним, фрейлина В. Н. Головина упоминала по крайней мере три дня в неделю, когда во дворце устраивались танцевальные вечера — понедельник, четверг и суббота. Они производили сказочное впечатление даже на тех, кто видел версальские праздники. Виже-Лебрён описывала один из подобных балов, состоявшийся в 1795 году:

«В то время российский двор мог похвалиться таким количеством прелестных женщин, что балы у императрицы являли собой воистину восхитительное зрелище. Мне посчастливилось быть на самом великолепном из них. Императрица в парадном платье сидела в глубине зала, окруженная первейшими персонами двора. Рядом с нею стояли великая княгиня Мария Федоровна, Павел, Александр, как всегда великолепный, и Константин. Открытая балюстрада отделяла их от галереи для танцев. Танцевали только полонезы, в коих и я приняла тоже участие, сделав тур по залу с молодым князем Барятинским, после чего села на банкетку, чтобы лучше рассмотреть танцевавших. Трудно даже представить количество красивых женщин, двигавшихся мимо меня, но нельзя не упомянуть и о том, что всех оных превосходили принцессы императорской фамилии. Все четверо были наряжены в греческом вкусе, их туники держались на плечах аграфами (застежками в виде пряжки или броши. — О.Е.) с большими алмазами. В туалете великой княгини Елизаветы (супруги Александра Павловича. — О.Е.) не обошлось без моего участия, и костюм ее выделялся своей выдержанностью; у двух дочерей Павла, Елены и Александры, на головах были голубые газовые вуали, которые придавали их лицам нечто неуловимо небесное»[239].

Внучки императрицы — существа еще очень юные. Александре Павловне — восемь лет, Елене — семь. Их присутствие на балу объяснялось не только принадлежностью к царской семье. Кроме взрослых в придворных праздниках участвовали и дети. Такова была традиция, возникшая еще при Елизавете Петровне, неизменно приглашавшей знать «к себе в гости» с потомством. А. Р. Воронцов, один из виднейших вельмож екатерининской поры, вспоминал времена своего отрочества. По его словам, государыня устраивала специальные детские балы во внутренних апартаментах, там собиралось 60–80 человек. Малыши танцевали, а потом садились за особый стол в своей компании. Гувернеры ужинали отдельно, а императрица вместе с отцами и матерями — у себя[240]. Так дети незаметно осваивались при дворе и привыкали к большому обществу. Не изменила доброму правилу и Екатерина.

Иногда детям позволяли танцевать вместе со взрослыми. Так, по случаю рождения великого князя Александра Павловича в 1777 году вельможи давали праздники, куда приглашался двор. «У княгини Репниной был устроен бал-маскарад, на котором затевались кадрили из сорока пар, одетых в испанские костюмы, — рассказывала Головина. — …Для большего разнообразия фигур прибавили еще четыре пары детей лет одиннадцати-двенадцати». Одна из маленьких танцовщиц заболела за несколько дней до праздника, и Головина заменила ее. «Самолюбие заставило меня быть внимательной. Другие танцорки… репетировали небрежно, а я старалась не терять ни одной минуты…чтобы не уронить себя при первом выходе в свет. Я решила нарисовать фигуру кадрили на полу у себя дома и танцевать, напевая мотив. Это прекрасно удалось, а когда наступил день торжества, я снискала всеобщее одобрение. Императрица была ко мне очень милостива»[241].

Если бал устраивался в загородных дворцах, то гости приезжали загодя и останавливались кто в собственных домах, расположенных вблизи резиденции, кто у знакомых. Прибывшая в Россию в 1803 году по приглашению княгини Е. Р. Дашковой Марта Вильмот описала такое путешествие в Петергоф. Хотя ее рассказ относится к началу XIX века, традиция сложилась гораздо раньше. Племянница Дашковой — А. И. Полянская — привезла гостью в деревянный дом своего двоюродного деда обер-егермейстера В. И. Левашова в полумиле от дворца. У того на ночлег уже остановилось 14 друзей, а вскоре прибыли еще несколько приятельниц его внучки. «Как же мы все устроились? — писала Марта сестре Гарриет. — Не догадаешься. Без затей, прямо на пол положили огромный матрас и две перины, на них улеглись госпожа Полянская, две ее сестры, княжна Туркестанова и ваша сестра. Госпожу Рибопьер осчастливили небольшой софой».

Вероятно, петербургские аристократки рассматривали такое путешествие как приключение. Ночью дамы вряд ли быстро заснули. Скорее всего они долго болтали, сплетничали и рассказывали истории. Утром всей компанией отправились осматривать достопримечательности Петергофа, где британскую гостью особенно заинтересовал «маленький домик Петра Великого в отдаленной части парка на берегу моря» — Монплезир. Дорогой она встретила «множество нарядно одетых людей, вовсе не относящихся к знати, ибо по праздникам парк открыт для всех». Внимание Марты привлекла богатая купчиха, прогуливавшаяся вместе с мужем: «В такую жару она облачилась в затканную золотом кофту с корсажем, расшитым жемчугом, и юбку из Дамаска (плотная шерстяная ткань. — О.Е.), головной убор из муслина украшен жемчугом, бриллиантами и жемчужной сеткой, и все сооружение достигает пол-ярда высоты. 20 ниток жемчуга обвивали шею, а на ее толстых руках красовались браслеты из 12 рядов жемчуга (я даже сосчитала)».

Пообедав у Левашова, дамы принялись готовиться к балу. «Последовала сцена одевания: слуги, горничные, помада, пудра, румяна, чай, кофе, бриллианты, жемчуг, табакерки — все вверх дном и все в одной маленькой гардеробной… Подобно множеству бабочек, выпархивающих из куколок, мы выходим из дома в платьях из серебряных кружев, с алмазными лентами в волосах, с длинными бриллиантовыми серьгами и в прочих драгоценностях».

К семи гости съехались во дворец. «Все комнаты были открыты и всюду толпилась такая масса людей, что едва можно было пройти». Праздник начался «длинным» полонезом. «В первой паре шел император с моей знакомой красавицей Ададуровой, они не танцевали, а именно шли под музыку, выписывая по залу восьмерку, за ними чинно выступали еще пар шестьдесят: это было похоже на прогулку, и каждый вельможа прошел передо мною несколько раз. Вообрази обилие драгоценных камней! Однако часто они не выглядят как украшения, подобранные со вкусом, а подобны витрине ювелирной лавки. Ты, верно, думаешь, что драгоценности тут дешевы. Ничуть. Сначала я и сама думала так, легкомысленно решив, что куплю их и разбогатею. Увы, мой воздушный замок растаял бесследно, ибо бриллианты здесь в той же цене, что и в Англии; тем труднее понять, отчего их так много». Гостье ничего не оставалось, как продолжить «прогулку по парку, в котором уже начали зажигать огни и вдоль каждой аллеи засверкали маленькие лампы; фонтаны и водометы разбрасывали сверкающие брызги, дворец был иллюминирован — словом, волшебное зрелище. Ехали в открытой карете, ночь была такой теплой, что мы не покрывали головы»[242].