Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI

• Название: Дневники св. Николая Японского. Том ΙI
• Автор: Николай Японский
• Издательство: Издательство «Гиперион»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5-89332-092-1 (т. II)

Издание настоящей книги осуществлено при поддержке Фонда Ниппон

Publication of this book was supported by Grant–in–Aid from the Nippon Foundation.

Под редакцией Кэнноскэ Накамура.

Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 2. — СПб.: Гиперион, 2004. — 880 с.

Настоящее пятитомное издание представляет собой первую полную публикацию огромного дневника, который на протяжении всей своей жизни вел основатель русской Православной миссии в Японии архиепископ Николай Японский (1836–1912).

Второй том дневников охватывает период с 1881 по 1893 гг.

Исходный pdf -http://mirknig.com/knigi/religiya/1181616650-dnevniki-sv-nikolaya-yaponskogotom-2.html

---

25 октября/6 ноября 1889. Среда.

Оказаки.

Утром осмотрел местность храма. Оказывается, что здесь прежде был буддийский храм, но по неимению средств содержания разорен, место обращено было в огород, куплено врачом Павлом Накамура, который намеревался построить здесь дом для себя, но подарил под храм. Место против средины города, но на самой окраине; прежнее место, бывшее в центре города, лучше было. Впрочем, так как Оказаки город небольшой, то сюда собираться христианам нетрудно. Храмы буддийские здесь все прежде получали содержание от Сеогунского дома (Токунгава); ныне лишены сего и потому приходят в упадок. Впрочем, буддизм здесь еще силен; народ в городе связан обещанием не слушать христианское учение, каковое обещание многим мешает, но иные вырываются из этой сети бонз. Утром, с пригорка над храмом нашим, осмотрели город; недалеко невысокий горный гребень, у подножия которого деревня Мацудаира, из которой предки Иеясу.

Железная дорога — больше одного ри от Оказаки, жители прозевали хлопотать, чтобы она прошла ближе: «сиране–као–сита», — ну и платятся теперь упадком города; строится ныне дорога к станции для бася.

Пред богослужением убрали несколько Церковь иконами, переставив их на более удобные места, — Потом было водосвятие и окропление Церкви внутри и вне, дома катихизатора и всего места, по границе его с соседними. Потом литургия — первая в сем храме — проповедь, панихида об усопших здесь, испытание детей в знании молитв: знают не хуже, чем в Нагоя; всем розданы образки; один мальчик, лет семи, не был в Церкви, пришел вечером и, разобиженный, что ему не достался образок, сквозь слезы отлично прочитал молитву Господню, за что также, к своему умилению, получил образок.

После обеда с священником о. Матфеем, катихизатором Павлом Кангета сделали визиты всем главным христианам здесь — сицудзи, фукёоин и прочим. Наполовину живут бедно. Павел Накамура, врач, искренно верующий; в его доме и знамение Благодати Божией видели: один ученик его болен и ныне, но вскоре совсем выздоровеет, а между тем врачами осужден был на смерть, — Был страшный нарыв на спине, опасный для спинного мозга. Начал выздоравливать с причащения Святых Тайн. Другой врач — Танака Василий — тоже хороший верующий. А вот некто Иоанн Симидзу смотрит в протестанты: две дочери в протестантских школах, одна — в Токио, другая в Сайкёо у Дооснея, и по–видимому, дочери смущают его; был очень усердный, не жалел средств на храм и дом катихизатору — и вот давно уже не ходит в Церковь; на мой выговор он признался, что есть что–то смущающее, но обещался поговорить с о. Матфеем. (Он с проломленной головой и ямкой в передней части черепа). Один чиновник–христианин Бан, родом из Коофу (Яманасикен), просит катихизатора для Коофу, где его мать слушает учение у протестантов; советовал я ему написать матери, чтобы она повременила принимать крещение, пока узнает и православие; катихизатора туда очень нужно бы послать. Отец Варнавы Симидзу — бедный, одноглазый — торгует старьем, самым хламным; мать, по–видимому, умная женщина; отец Фомы Яно — язычник, приходил в Церковь вечером на проповедь в благодушнейшем настроении, то есть выпивши. Мать Тита, ученика Семинарии, седая; отца не видал.

Вечером опять была проповедь для язычников. Вчера и сегодня предо мною говорил о. Матфей; мне приходилось захватывать и слышать конец его проповеди; удивился я, как плохо он говорит — малосодержательно, повторяет одно и тоже, вяло, но с выкриками; совсем плохо, до прискорбия, уши вянут слушать; недаром зевают вслух, — Язычников и сегодня было много, не полна Церковь, как вчера, но много, и слушали внимательно, кроме детей, которые, впрочем, тоже притихли после моей угрозы, что их выведут. Проповедь продолжалась до девяти часов, потом был разговор с христианами на слова: «Духа не угасайте», — внушал им служить Богу всеми своими делами.

Здешние христианки при построении храма выказали усердие пожертвованиями лично от себя денег, иные булавок, платья, Сара Кангета своего пояса; всего ими собрано двадцать одна ена шестьдесят пять сен.

Завтра с поездом в семь часов двадцать шесть минут утра отправляюсь в Токио.

1890 год

1/13 января 1890. Понедельник.

В прошлом году почти выстроен Собор, так что в нынешнем непременно будет освящение его. — Книжку нужно составить с фотографией Собора и напечатать в десять тысяч экземпляров.

О. Анатолий почти сумасшедший. Дай Бог, чтобы оправился. Печально положение семейства его брата, без него, хотя, даст Бог, не оставит без призора детей водворителя здесь церковного пения.

Парламент открылся здесь в нынешнем году. Лучшим делом и служением его здесь может быть водворение в Японии Православной Христианской Веры. Дай Бог ему исполнять сие его назначение! Без сего к чему он? Японский народ разве сделает материально счастливее? Несчастнее сделает, это верно, ибо и для содержания членов Парламента нужны деньги.

Все десятичные годы доселе встречал в России: 1840 и 50–й — в Березе, 60–й — в Академии, 70 и 80–й — в Лавре; ныне 90–й, — только приходится встретить вне Отечества; дальнейший — где будет? Дай Господи, чтобы тоже здесь, но при господствующей Православной Вере.

10/22 январa. 1890. Среда.

Леса почти разобраны — остается малая часть, где поставятся трубы для хибаци пономарям. И хорош же Собор — со всех открыт пунктов Токио! Что он хорошо кажет себя; свидетельство хоть сегодня: были смотреть его секретарь аглицкого посольства Непир (сын бывшего аглицкого посла в Санкт— Петербурге) с женой; у ней сегодня печаль — получена телеграмма о смерти брата, так для утешения муж повез ее в место молитвы — Собор наш, к сожалению, неготовый внутри; но они довольны были и наружным осмотром его и видом с колокольни. — Лишь только я проводил их, явились тоже смотреть Собор — унитарианин из школы атеиста Фукузава, один из трех профессоров–американцев, привезенных сюда Mr. Knapp'ом, проповедником унитарианства, с женой. На положение его, что «японцы неспособны к религиозности», что–де «в христианские школы идут исключительно для образования», — я рассказал ему, что наша Церковь, имеющая ныне восемнадцать тысяч христиан, воздвигнута японцами же, ибо наших миссионеров всегда здесь было не более двух, а священники и проповедники все из японцев.

Вечер провел с П. Кодадзима; убеждал его сознать себя виновным в ссоре с о. Титом и Мацумото. Кажется, повинен в тяжком грехе (прелюбодеяния); но Господь с ним! Не выяснен сей грех неопровержимо; поэтому пусть он смирится, омоет себя искренним раскаянием и покаянием пред духовником, — служит опять.

После: не оправдалось, оказался совсем закоренелым. От Стефана Ваинай, жену которого обесчестил Кодадзима и которая хотела поэтому лишить себя жизни, пришло письмо, наисильнейшим образом констатировавшее грех Кодадзима и не требовавшее ничего более, как чтобы Кодадзима не был признан невинным и не возвращен в Саппоро в качестве катихизатора. Кодадзима дано было прочесть это письмо — истинно трагическое и до крайности трогательное, — и хоть бы искра сознания и раскаяния! — Отказано было ему от места, посоветовано вернуться домой и исправиться. Согласился и попросил денег на дорогу; дано, и обманул — остался здесь и ныне болтается, увеличил на единицу здешних пролетариев.

2/14 мая 1890. Среда.

У ворот дня два вечно полицейский. Чтобы значило? Думаю, сегодня разъяснилось. Секретаря Миссии Нумабе позвали в Полицейское Депо и сказали ему, что некто, по имени Иванаи, двадцати восьми лет, из провинции Гифу, имеет убить меня; дали приметы: лицо круглое, цвет белый, волоса курчавые, губы толстые, рост 5 футов 2 дюйма, глаза большие и прочее. — Хочет убить за то, что храм возвышается выше Дворца Императора. Натолкнулись на сего фанатика, разыскивая убийц Reverend Large’a, из Азабу, убитого ворами, доселе не разысканными. Спасибо полиции! Осторожность принял: ночью двери на замок и прочее. Но где же охранить себя, если Бог не охранит? Ныне издали можно убить еще легче, чем вблизи. Господня Воля!

8/20 мая 1890. Вторник.

Девять человек из оканчивающих курс Семинарии ушли. Причина — должно быть — нежелание служить Церкви, потому что настоящей причины никакой не было. Пять из ушедших такие, что если бы остались и кончили курс, все–таки нужно было бы послать их домой, по совершенной негодности их для служения Церкви, ибо крайне неспособны (глупы, или ленивые), так что собственно не жаль ушедших; но характеристичен факт ухода в том отношении, что ныне нет между воспитателями и учителями Семинарии людей, заинтересованных делом православия: инспектор — Павел Морита — совершенный негодяй по лицемерию; мне всегда рассыпается в усердии по Церкви, ученикам же льстит, и как р[?] льстец, не имеет на них никакого влияния, а может наслаждается злорадованием, что, мол, досаду причинил мне уходом учеников; учителя–академисты — Мии, Ивасава, Сато — трупы в смысле жизни церковной. Каждый из них мог бы остановить словами: «Что вы затеяли? Да можно ли таким свинством благодарить за семилетнее воспитание!» и так далее. Но — у кого же из этих нравственных церковных мертвецов найдется такое слово!