Элизабет Гаскелл - Жены и дочери

• Название: Жены и дочери
• Автор: Элизабет Гаскелл
• Жанр: Классическая проза

Любовные интриги и роковые страсти, большие ожидания и фамильные секреты…

Когда овдовевший отец 17-летней Молли Гибсон решает жениться вновь, жизнь девушки превращается в хаос. Молли предстоит научиться жить рядом с властной мачехой и необузданной сводной сестрой, разобраться в мрачных семейных тайнах, испытать пылкую страсть и стать жертвой любовных интриг…

Перевод с английского Валентины Григорьевой.

Редактор: Елена Первушина.

Комментарии взяты из романа «Жёны и дочери» издательства «Wordsworth Classics».

---

— Хотелось бы мне быть красивой!

— Боже мой, Молли, — воскликнула Синтия, оборачиваясь, восклицание уже было готово сорваться с ее языка, но, поймав невинный, задумчивый взгляд Молли, она сдержала слова, что собиралась сказать, и, улыбаясь собственному отражению в зеркале, сказала: — Француженки сказали бы тебе, верь, что ты красивая, такой и будешь.

Молли помолчала, прежде чем ответить:

— Полагаю, они имеют в виду то, что если знаешь, что ты красивая, ты никогда не станешь волноваться о своей внешности; ты была бы уверена, что нравишься, и что это внимательный…

— Послушай! Уже пробило восемь часов. Не старайся истолковать то, что имели в виду француженки, а помоги мне с платьем, дорогая.

Обе девушки были одеты и стояли у камина в комнате Синтии, ожидая экипаж, когда Мария (преемница Бетии) поспешно вошла в комнату. Мария выполняла обязанности горничной миссис Гибсон, но у нее появилось свободное время, и она поспешила наверх, якобы предложить свои услуги, но на самом деле посмотреть на платья девушек; вид таких красивых нарядов привел ее в такое волнение, что она думала лишь о том, как забежать наверх, в двадцатый раз она появилась с букетиком еще более прекрасным, чем два предыдущих.

— Вот, мисс Киркпатрик! Нет, это не для вас, мисс! — Молли, находясь ближе всего к двери, предложила взять его и передать Синтии. — Это для мисс Киркпатрик, а, кроме того, для нее есть записка!

Синтия ничего не сказала, но взяла записку и цветы. Она держала записку так, что Молли смогла прочитать ее вместе с ней.

«Я посылаю вам цветы, и вы должны позволить мне пригласить вас на первый танец после девяти часов, боюсь, я не смогу прибыть раньше. — Р. П.»

— Кто это? — спросила Молли.

Синтия выглядела очень рассерженной, возмущенной и озадаченной — отчего ее щеки побледнели, а в глазах запылал огонь.

— Это мистер Престон, — ответила она на вопрос Молли. — Я не буду танцевать с ним, и вот что я сделаю с его цветами…

Она бросила букет в самый жар углей, которые тут же смешала с прекрасными, увядающими лепестками, как будто хотела уничтожить их как можно скорее. Она не повышала голос, он был таким же приятным, как и всегда, хотя движения ее были достаточно проворными, они были скорыми и резкими.

— О! — произнесла Молли, — какие прекрасные цветы! Их нужно было поставить в воду.

— Нет, — ответила Синтия, — лучше уничтожить их. Нам они не нужны. Я не выношу, когда мне напоминают об этом человеке.

— Это была дерзкая и бесцеремонная записка, — заметила Молли. — Какое право он имел так выражаться… ни начала, ни конца, только инициалы. Вы хорошо были с ним знакомы, когда жили в Эшкоме, Синтия?

— О, давай больше не будем о нем вспоминать, — ответила Синтия. — Достаточно подумать, что он будет там, как все удовольствие от бала испорчено. Но я надеюсь, что меня пригласят до того, как он придет, поэтому я не смогу танцевать с ним… как и ты.

— Вот! Нас зовут, — воскликнула Молли и быстрым шагом, но, все-таки, заботясь о своих платьях, они спустились вниз, где их ждали мистер и миссис Гибсон. Да, мистер Гибсон собирался пойти на бал, даже если бы ему пришлось потом оставить своих дам, чтобы отправиться на вызов. И Молли вдруг восхитилась своим отцом, как красивым мужчиной, когда увидела его в полном вечернем наряде. Миссис Гибсон тоже… как прелестна она была! Короче говоря, не было никого, кто бы выглядел лучше всех, чем эти четверо, входившие в бальную залу Холлингфорда этим вечером.

Глава XXVI Благотворительный бал

Теперь на публичных балах бывает мало людей, за исключением танцующих и их сопровождающих или родственников, которые в некоторой степени в них заинтересованы. Но в те дни, когда Молли и Синтия были юными — до того, как проложили железные дороги, и появились поезда, которые любого могут доставить в Лондон, чтобы он там вдосталь насмотрелся на беззаботную толпу и красивые наряды — ежегодные благотворительные балы были излюбленным развлечением для всех милых старых дев, заполнявших провинциальные городки Англии, хотя они перестали грезить о танцах много лет назад, и им уже не нужно было выполнять обязанности дуэний. Там они выставляли напоказ свои старинные кружева и лучшие платья; они видели местных аристократов; они сплетничали со своими ровесницами и строили предположения о романах молодых с любопытством, но все же дружелюбно. Барышни Браунинг посчитали бы, что их обманом лишили самого веселого события года, если бы что-то помешало им прийти на благотворительный бал; мисс Браунинг негодовала бы, а мисс Фиби была бы оскорблена, если бы их не пригласили в Эшком и Корхэм друзья, которые, как и они, пережили танцевальный период своей жизни какие-то двадцать пять лет назад, но которым все еще хотелось побывать в обстановке былых развлечений и увидеть, как танцует молодое поколение, «беззаботно относясь к своей судьбе». Они прибыли в одном из двух портшезов, которыми до сих пор пользовались в Холлингфорде. Подобный вечер приносил обильный урожай прибыли двум старикам-лакеям, которые в так называемых «городских ливреях» сновали туда-сюда со своими ношами — дамами и их пышными нарядами. В городке было несколько дилижансов и пролеток, но по зрелом размышлении мисс Браунинг решила воспользоваться более удобным и привычным портшезом, «который», как она объяснила мисс Пайпер, одной из своих гостий, «вносят в фойе, где тебя обволакивает теплый воздух, затем в тепле и уюте тебя несут в другую теплую комнату, где ты можешь выйти, не выставляя на обозрение свои ноги, когда поднимаешься или спускаешься по ступенькам». Конечно, в нем может ехать только один, но под ловким управлением мисс Браунинг все было прекрасно устроено, как заметила мисс Хорнблауэр, их другая гостья. Она отправилась первой и оставалась в теплой гардеробной, пока не прибыла мисс Браунинг, а затем обе дамы вошли рука об руку в бальную залу, выискивая удобные места, откуда они смогли бы наблюдать за прибывающими и разговаривать с проходящими мимо друзьями, пока не появились мисс Фиби и мисс Пайпер. Эти две младшие леди также вошли рука об руку, но с неким робким волнением во взгляде и движениях, весьма отличающимся от невозмутимого достоинства старших подруг, которые были старше их всего лишь на два-три года. Когда все четверо снова собрались вместе, они перевели дух и начали разговор.

— Право слово, я думаю, что эта комната лучше, чем наше здание суда в Эшкоме.

— И как красиво украшена! — пискнула мисс Пайпер. — Как прекрасно сделаны розы! У вас, холлингфордцев, такой вкус![73]

— Вот миссис Демпстер, — вскрикнула мисс Хорнблауэр, — она говорила, что ее саму и двух ее дочерей пригласили погостить у Шипшэнксов. Мистер Престон тоже должен быть здесь, но полагаю, что они не могут прибыть все сразу. Посмотрите! Это молодой Роско, наш новый доктор. Боже мой, кажется, что здесь собрался весь Эшком! Мистер Роско! Мистер Роско! Подойдите сюда и позвольте мне представить вас мисс Браунинг, друзьям, у которых мы остановились. Могу вас уверить, мисс Браунинг, мы очень уважаем нашего молодого доктора.

Мистер Роско поклонился и глупо улыбнулся, услышав похвалы в свой адрес. Но мисс Браунинг не имела желания восхвалять какого бы то ни было доктора, пусть он даже приехал обосноваться по соседству с мистером Гибсоном, поэтому она заявила мисс Хорнблауэр:

— Должно быть, вы рады, что у вас появился тот, кого можно незамедлительно вызвать ради какого-нибудь пустяка, из-за которого не стоит беспокоить мистера Гибсона. И я думаю, что мистер Роско извлечет огромную пользу, поскольку сможет наблюдать за мастерством мистера Гибсона!

Возможно, мистер Роско почувствовал бы себя более оскорбленным этими словами, если бы в ту минуту его внимание не отвлекло прибытие самого мистера Гибсона, о котором шла речь. И не успела мисс Браунинг закончить свое суровое и унизительное замечание, как он спросил свою знакомую мисс Хорнблауэр:

— Кто эта прекрасная девушка в розовом, что только что вошла?

— Это же Синтия Киркпатрик! — ответила мисс Хорнблауэр, надевая массивный, золотой монокль, чтобы удостовериться в этом. — Как она выросла! Прошло два или три года с тех пор, как она уехала из Эшкома… она очень мила… говорили, что мистер Престон очень ею восхищался, но она так молода!

— Вы можете меня представить? — спросил нетерпеливый молодой доктор. — Мне бы хотелось пригласить ее танцевать.

Когда мисс Хорнблауэр вернулась, поприветствовав свою бывшую знакомую миссис Гибсон и представив мистера Роско, она по секрету призналась мисс Браунинг.

— Как же мы стали снисходительны! Я помню то время, когда миссис Киркпатрик носила старые черные шелковые платья и была признательна и вежлива, заняв место школьной учительницы, чтобы зарабатывать себе на хлеб. А теперь она оделась в атлас и разговаривает со мной так, как будто только что с трудом вспомнила, кто я. Не так много времени прошло с того дня, как миссис Демпстер приехала посоветоваться со мной, не обидится ли миссис Киркпатрик, если она пошлет ей новый отрез для сиреневого шелкового платья взамен того, которое испортила служанка миссис Демпстер, пролив на него кофе прошлым вечером. И она взяла его и была благодарна, а сейчас она носит жемчужно-серый атлас! И в те дни она была бы рада выйти замуж за мистера Престона!