Коллектив авторов - Поляна №2 (8), май 2014

• Название: Поляна №2 (8), май 2014
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Русская редакция
• Жанр: Поэзия
• Год: 2014

Независимый литературно-художественный журнал, публикующий произведения современных российских и зарубежных писателей. Представляет поэзию и прозу, публицистику и эссеистику, литературную критику и воспоминания, основанные на реальных исторических событиях. Вы узнаете о литературных новинках, откроете новые имена, ощутите пульс современной российской литературы. Кроме того, на страницах издания – полемика и независимый взгляд на развитие литературы, широкая палитра мнений и подробное освещение современных тенденций. Среди авторов как известные литераторы, так и молодые талантливые сочинители. Журнал адресован широкой аудитории.

Дует легкий ветерок, почки набухают, мужики в глухом овраге водочку бухают, чтобы в небе ярче солнышко светило, чтоб набухли почки и опухло рыло…

---

Сначала Алла познакомила меня с сотрудниками. Она сказала так: «Начинаем осмотр нашей кунсткамеры». Потом она «кунсткамеру» варьировала с «дурдомом», «паноптикумом», «лепрозорием», «домом скорби», «даун-яслями» и т. п. Но все это по-доброму. Их, сотрудников, собственно говоря, было немного.

Алла, как выяснилось, числилась ассистентом директора, то есть, Тимура. Она же выполняла функции главного финансиста.

Я, к моему изумлению, стала заместителем директора и менеджером по пиару в сфере маркетинга и торговли. Про последнее я уже слышала. И все-таки…

– Ал, – сказала я. – Я ж в названии своей должности трех слов не понимаю.

– Это какие такие слова ты не понимаешь?

– «Менеджер», «пиар» и «маркетинг». Догадываюсь, конечно. В общих чертах… На уровне второго курса экономфака. Или пивоторговли в Усть-Муходуйске… Но…

– Зато понимаешь целых пять.

– Это какие?

– «По», «в», «и», да еще «сфера» и «торговля». Да плюс еще два «заместитель» и «директора». Семь. Убедительная победа 7:3. Коммерция и связь с общественностью – это ты. Все, тема закрыта. Ты – попиар и комик в одном флаконе.

Аладдин оказался тоже заместителем директора. Но по работе с кадрами. Алла пояснила:

– У нас много всяких дочек, внучек и прочего. В смысле – дочерних и внучатых предприятий. Вот пусть твой Оладушек ездит время от времени и инспектирует кадры. Работа достойная. Собственно говоря, особой работы-то и нет. Аладдин – негласно – будет под тобой. Так решил Тимур. Если чего нужно – используй Аладдина. Считай, что он твой зам. Типа пажа. Правильно я говорю, Оладий?

Все это говорилось при Аладдине. Аладдин блаженно жмурился, хитро блестя глазами сквозь ресницы, а потом заорал полушепотом, самозабвенно мотая головой:

– Все сделаю! Для Евдокии – все сделаю! Штопать могу, пылесосы чинить, рвы копать, на амбразуры кидаться, матом ругаться, стриптиз сделать могу. – При этом он сделал развратное лицо и приподнял штанины на коленях, показав белые носки и узкую полоску густоволосатых икр.

– Баш станет бухгалтером. В понедельник, когда приедет.

Оставались еще двое: юрист и программист. Да плюс – шофер, Сергей, тот самый траурный лоб, который занимался вчера моей машиной. Да еще плюс – кухарка, Соня Ли, китаянка.

Юристом в «Трансмеде» работала некто Саша, существо совершенно абстрактного возраста – от 25 до 55. Сначала эта Саша мне очень не понравилась: какого-то мышино-пыльного цвета волосы, такие же глаза, лицо слегка лошадиное, бледное и вроде бы сонное. Рот чуть-чуть приоткрыт. Всегда. То ли дура, то ли флегма, то ли все вместе. Летаргический вурдалак какой-то. Второгодница из лесной школы. Я даже спросила Аллу шепотом в коридоре:

– Ал, а эта Саша, она… блатная, что ли?

– Что, не понравилась тебе Саша? – улыбнулась Алла.

– Да нет, не то чтобы… Просто… Прямо как соя диетическая.

– Ну да, соя… Значит так. Александра Александровна Приговорова. Хорошая фамилия, правда? Вообще-то она Вышинская по маме, что тоже, согласись, пикантно. Тридцать пять лет. Трое детей. Девочка, мальчик и мальчик. Все трое – от разных. Мужья посланы. Заметь: они посланы ею, а не она ими. Что не байка. Отвечаю. Двое из них вот тут, у фикуса, рыдали при мне, орошая фикус. Умоляли Сашу вернуться в семью. И были посланы. Юрист высшего класса. Мастер спорта по стрельбе. Конным спортом увлекается. Парашютистка. Через месяц у них свадьба с Сергеем.

– Это – с шофером?

– Ну да.

– Ого! Может, он поэтому такой… печальный.

– А ты язва! Нет, Саша – супер. К ней привыкнуть надо, приглядеться, прислушаться и привыкнуть. Перл. Чувство юмора – удивительное. Профессионал – настоящий топ. Погоди. Время пройдет – поймешь.

Аллин прогноз на следующий же день оправдался. С Сашей мы сдружились. И она неоднократно мне помогала мудрыми советами.

Программиста-инженера звали Ваня. Ваня был на вид классическим Ваней: уши – топориком, нос – валеночком, серо-бутылочные большие глаза распахнуты и, кажется, говорят: «Ой, как все в этом мире странно и интересно! Уяй, как суперски все в нем!»

В общем – простота.

Алла, не дожидаясь моих сомнений по поводу Вани, тут же дала мне комментарий. На ушко:

– Иван Мулебякин. Двадцать три года. Закончил Питерский университет. Сам из Сибири, из села… забыла, как называется. Что-то типа Пьянки или Упойки. Как-то так. Можешь у него уточнить. Сначала стал победителем Сибирской олимпиады среди юных программистов. Потом взял золото по России. Поступил по результатам Олимпиады в Питерский университет. Ну, закончил. Экстерном почти. После окончания его звали и в Принстон, и в Гарвард, и на «Сони», и дядюшка Гейтс весточку послал Ване со всякими нежностями, и еще куда-то его тянули, но Тимур его жестко перекупил. Кстати, в мировом рейтинге хакеров, негласном, конечно, он – номер четыре. Взламывает все. У него кличка есть, ее во всем мире знают: «Муля». Эм, ю, эл, джей, эй. Эта «Mulja» на компзащитах всех банков и спецслужб мира стоит. Вроде: «Осторожно, убьет!» Защита стоит, а он все равно ломает. И ничего ему не сделаешь, этому Ване Мулебякину. Вот так вот посмотришь на него: лопоухое недоразумение. Да? А поди ж ты. И, главное, душа человек. Святой, наверное. Ему Тимур знаешь, сколько положил?

– Сколько?

– Сорок тысяч евро.

– В год?

– В месяц, какой год… Квартиру трехкомнатную ему купил. Машину. К машине Ваня вообще не подходит. Потому что в ней компьютера нет. В квартире живет в одной комнате, где компьютер. В другие даже не заглядывает. А деньги в свою деревню переводит. Братьям, сестрам и матери. У него два брата и две сестры. Школу там сейчас строят на Ванины деньги. Детдом в районе. Бывают же люди. Женить его надо. А может, наоборот, – не надо… Ладно, пойдем перекусим. Соня нам сегодня что-то итальянское соорудила.

Кстати, про Соню. Она уже давно русская, в третьем, считай поколении. Но кровь у нее забавная. Ты про Чан Кайши слыхала?

– Ну да, конечно.

– Это его правнучка. Готовит – с ума сойдешь. Гран-при у нее был в Париже кулинарный. Ее там Тимур и перекупил. Он вообще любит, чтоб с ним яркая публика работала. Чтоб генеалогия у всех была веселая. У него у самого с этим тоже… забавно.

– Да? Что он – родственник Фрунзе, что ли? Или Гайдара?..

– Тамерлана. Я не шучу.

– Ого! Про тебя, Ал, не спрашиваю…

– А чего про меня спрашивать… Я ж тебе говорила: я ведьма. Потомственная. В шестом поколении – точно. С двух сторон у меня такая дурная наследственность – с русской и с ирландской.

– Ого! Вот ты рыжая-то откуда…

– Точно.

Мы зашли на кухню. Нас встретила Соня, очень красивая девушка. Я что-то читала про фарфоровую кожу у китаянок и про прочее. Действительно: Соня была красива почти неестественной миниатюрно-фарфоровой красотой. Глаз не оторвешь. Ходит такой загадочный фарфоровый иероглиф… Вернее, плавает, парит в пространстве.

– Знакомьтесь, – сказала Алла. – Только скорее, а то есть хочется.

– Соня.

– Дуся.

– Что у нас, Сонь, сегодня?

– Минестроне, лазанья.

– С грибами?

– С грибами.

– Что пить будем? Бардоленцию?

– Как просили.

– Как ты, Дусь, насчет Бардоленции?

– Это что такое? Бордо?

– Нет, Бордо – это Бурдашка. Так Ноздрев говорил. Классика. А это – Бардолино.

– Итальянское?

– Итальянское. Я, Дусь, люблю все простое и итальянское. Не люблю я все эти гребешки в винном соусе. И прочие фуа-гра. Простое деревенское Бардолино, супчик простой и простая лазанья. Щи да каша… А? Как тебе?

– Я – за. Я насчет гребешков – никак не в курсе. И про фуа-гра…

– Кстати, Дусь… о фуа-гра… – Алла оценивающе оглядела меня сверху вниз, а потом сверху вниз. – Ты давно взвешивалась?

– А что?

– А то. Мне кажется, ты похудела. И очень сильно.

Я почти ничего не ела целых два дня. И до этого неделю почти ничего не ела. И в зеркало почти не смотрелась.

– Ну-ка иди сюда! – Алла повела меня за руку через коридор. Мы завернули в одну из комнат. В комнате стояли велотренажер и весы.

– Взвешивайся.

Я встала на весы. По экрану стремительно промчалось стадо каких-то сумасшедших не то девяток, не то восьмерок. И затем как-то помпезно-парадно высветилось: «74».

– Надо же! – вырвалось у меня. – Шесть килограммов скинула!

– Это все нервы… Много, – серьезно сказала Алла. – Слишком. Тебе надо килограмма два-три набавить.

– Зачем?!

Она опять резко потянула меня за руку, так, что я чуть не ухнулась с весов, и подтащила к зеркалу.

– Смотри! Это что за Освенцим?

Я посмотрела на себя. Лицо, действительно, вытянулось. Овал как-то угловато оквадратился, что ли. Опрямоуголился, провалившись на щеках. Обозначились скулы. Глаза… не то чтобы ввалились: они смотрели как-то испуганно. Как у зэков на фотографиях 30-ых годов.

– Это – нормально?! – патетически спросила Алла. И сама ответила: – Нет, это ненормально. Твой нормальный вес, Дусь, равен (минимум) году твоего рождения. 75. Ясно? И еще кило запаса. На случай нервов. А они – будут, это я тебе обещаю. И не обращай ты внимания на эти комплексы. Ты – русская красавица, а не вьетнамский суповой набор. Ты что, хочешь быть ходячей вешалкой? Ходят по подиуму эти ложноножки тридцатикилограммовые. Смотреть тошно. Ты – женщина. Настоящая. В соку и в силе, а все твои женские прелести должны что-то весить. Так что пошли есть.