Pax Blank - В Шторме

• Название: В Шторме
• Автор: Pax Blank
• Жанр: Фанфик

Первая часть трилогии "Сын Солнц", альтернатива с конца пятого эпизода. Дарт Вейдер все же захватывает "Сокол", улетающий от Беспина - вместе со всеми его пассажирами... Одно из лучших произведений англоязычного фэндома.

---

Постоянные манипуляции, скрытые или очевидные, служащие целям Палпатина.

Мысленно Вейдер уже был готов и прокручивал в голове все возможности, пытаясь понять, как его Мастер поведет игру.

Но ничто не могло подготовить его к тому, что находилось за этими дверями.

В стороне огромного пустого зала стояла одинокая фигура…

Одетый в полуночно-синее человек был практически затерян в тенях, стоя спиной к комнате. Он смотрел на отдаленный город за окном, на сумеречное небо, полыхающее огненно-темными красками, дающими единственный свет в сгущающемся мраке.

Человек никак не отреагировал на появление Вейдера: даже услышав тяжелую поступь Темного Лорда по гладкому мрамору, он оставался неподвижен.

В течение долгого времени Вейдер попросту не узнавал своего сына, не ощущая знакомого присутствия в Силе - настолько непроницаемы были щиты вокруг его разума.

И затем – когда Вейдер понял, кто это - он замер на месте.

В полумраке зала по-прежнему висела тяжелая выжидающая тишина…

Его сын повернулся - и все надежды Вейдера, все его стремления, все его намерения рухнули, разбились, словно стекло о камень резкой правдой, представшей перед ним.

Его сын… полный идеалов, решительный и безрассудный юноша, сражающийся с ним на Беспине с горячей страстью и верой… его сын исчез, был уничтожен реалией судьбы, сожжен и похоронен под затененными лохмотьями человека, который наблюдал за ним сейчас с таким холодом, повернувшись изможденным лицом, отмеченным многочисленными и едва излеченными шрамами.

Истощенный телом и душой, с темными кругами под глазами; все свидетельствовало о болезненной слабости, несмотря на то, что он стоял уверенно и прямо. Те когда-то выразительные синие глаза были замкнутыми и настороженными, жесткими и пустыми, не выказывая ничего, ни надежды, ни ненависти.

Но в момент, когда он повернулся, и их глаза встретились, на секунду щиты Люка дрогнули, и Вейдер увидел то, что находится под этим взглядом.

Сердце пропустило удар и его совершенно отрегулированное дыхание нарушило на мгновение темп от внезапно нахлынувшего сочувствия, от полностью инстинктивной потребности отца защитить своего сына.

Ощутив это, Люк резко отвернулся в отвергающем неприятии, не желая и не нуждаясь в заботе своего отца. Было слишком поздно для какой-либо помощи, если она вообще могла быть.

Насколько Люк знал, Вейдер ясно дал понять свое отношение к нему на Беспине. И заявить сейчас о каком-либо беспокойстве было бы лицемерием, граничащим с оскорблением.

Вейдер стоял, как вкопанный, обуреваемый противоречивыми эмоциями при виде своего сына. Он чувствовал Люка в Силе, изолированного и обособленного, опустошенного и разбитого, физически и морально, окунувшегося во Тьму. Ощущал его шрамы, которые никогда не исчезнут, а будут только сильнее углубляться - уничтожая остатки надежды.

И ясно видел руку Палпатина во всем.

Это было знакомо ему - чувства собственной опаленной души.

Но он никогда не хотел видеть таким своего сына.

И затем этот момент был сломлен. Отвернувшись, Люк вышел из сумеречных теней – хотя в восприятии Вейдера остался окутанным Тьмой – и направился к высоким дверям палаты для аудиенций, тихо открывшимся в приглашении.

Вейдер автоматически последовал за ним, догоняя его у дверей и пытаясь придумать, что сказать - хоть что-нибудь; какую-то причину, какое-нибудь оправдание в защиту своих высоких целей.

- Не смей. Даже не пытайся, - надрывно и едва сдерживая злобу, тихо проговорил Люк, не поворачивая головы.

Это был его сын. Его сын произнес слова с такой ледяной враждебностью, замораживающей Вейдера. То, ради чего он вернулся, исчезло - не было никакого отклика, никаких точек соприкосновения, давших бы ему признание и терпимость, на которые он рассчитывал. Никакой перспективы, видимой раньше.

И сейчас Вейдер спрашивал себя, как он, вообще, мог ожидать этого. К принятию не вынуждали, его заслуживали.

После двух десятков лет затворнической, одинокой пустоты Вейдер обнаружил родственную связь, истинную близость - возможность вернуть так многое из утраченного им; ему был дан бесценный подарок… и он отказался от него. Разрушил, как разрушил и все остальное, имеющее значение в его жизни. Он потерял сына, которого так стремился иметь, своею собственной рукой - рукой Императора при его добровольном сотрудничестве. Это понимание, пришедшее в смешанном наплыве мыслей, ударило и скрутило изнутри, зажигая запал его темперамента.

Затем он оказался в палате для аудиенций, такой же темной, как душа его Мастера, и столь же мрачной, как осознание собственной жестокой потери. Его сын шел относительно рядом - на расстоянии вытянутой руки.

Император сидел напряженно и прямо в тяжелом, богато украшенном кресле, размещенном на небольшом возвышении в дальнем конце зала. Кресло было единственным предметом обстановки, заставляя роскошные кроваво-красные и декорированные золотом стены казаться кричащими и безвкусными, неуместными. Поза Императора указывала на испытываемые им эмоции - хотя это могла быть как нервозность, так и возбуждение.

Вейдер равномерно шагал вперед, пытаясь вспомнить, когда в последний раз он видел хоть намек на то, что коварный старик нервничал.

Темный Лорд крайне опасался огромной мощи, содержащейся внутри Императора - особенно здесь, будучи полностью окутанным его темным и властным присутствием.

Они достигли трона вместе, отец и сын; на бледном лице Палпатина отразились острые ощущения от переживаемого им чувства предвкушающего ожидания. Вейдер вынес ногу вперед и опустился на колено перед своим Мастером, как он делал уже тысячу раз раньше - это ничего не значило для него теперь, только пустой жест заверения для параноидального Императора.

Опершись локтем о колено и опустив голову… он испытал шок - его сын сделал то же самое, с той лишь разницей, что держал спину прямо, положив на колено ладонь и согнув лишь шею.

Его сын стоял на коленях. Разум Вейдера буквально оцепенел, ошеломленный этим простым действием, подобные которому он наблюдал тысячи раз, как составляющую этикета двора. Но сейчас это был его сын.

И Палпатин подчинил его себе, получив над ним контроль.

Вейдер знал, что так будет, но видеть своими глазами это завершающее действие, это доказательство сдачи его сына было слишком тревожно и глубоко затрагивало те струны души, существование которых он раньше даже не признавал.

Исполненный чувства истинного удовлетворения Император вздохнул и растянул бледные тонкие губы в усмешке, смакуя момент, задуманный им, как только он узнал о мальчишке.

Кто бы мог подумать, что сын Вейдера выжил? И сам Вейдер окажется настолько глуп, что передаст своего сына Палпатину? Что мальчишка воплотит в себе всю мощь, которую потерял его отец, и даже больше. Целая галактика возможностей стояла теперь на коленях в ногах Палпатина; давно разрушенные и уничтоженные планы вновь стали реальностью.

Он откинулся назад, делая еще один глубокий вздох - торжествуя и наслаждаясь моментом. Полное безграничное господство; не осталось ничего, что могло бы серьезно воспрепятствовать его целям. Много лет лицемерные и пекущиеся только о своих интересах джедаи мешали Палпатину, стремясь свергнуть его. И наконец он истребил их, даже больше - они принадлежали ему теперь. Подчинялись.

И ему нужно благодарить за это Вейдера. Вейдер послужил и приманкой, и камнем преткновения, давшим ключ к своему сыну, к победе над его верованиями и убеждениями. Уже ради этого нужно сохранить пока Вейдеру жизнь.

Но у всего есть цена; если Палпатин оставит в живых и отца, и сына, между ними не должно быть никакой родственной близости. Эту связь необходимо до конца и безвозвратно разрушить.

Было много причин для поединка сегодня. И каждая из них служила целям Императора. Как и непосредственно сам Вейдер. Хотел он этого или нет.

Именно Вейдера необходимо будет понукать к сражению, а не его сына. Его сын хотел этого очень долго - испытания силы, когда они теперь стояли на равных, шанса взять реванш за поражение на Беспине. Финальной мести тому, кого он считал ответственным за огромное количество потерь и боли в своей жизни.

Джедаи удержали бы его от этого, требуя, чтобы Скайуокер сражался только по их праведным ханжеским причинам, подрезая в корне стремление, которое вело его и давало силу. Но Палпатин вскармливал и лелеял эту страсть, оберегал и восстанавливал, укреплял и усиливал. Это отлично удавалось Мастеру Ситхов… и теперь пришло время дать его джедаю то, что он жаждал - награду за лояльность, возможность подтвердить свои силы. И что еще более важно, этот поединок стал бы проверкой установленного Палпатином контроля.