Георгий Санников - Большая Охота. Разгром УПА

• Название: Большая Охота. Разгром УПА
• Автор: Георгий Санников
• Издательство: ОЛМА
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2002
• ISBN: 9785224033119

Автор книги четверть века проработал в органах государственной безопасности, участвовал в работе по ликвидации остатков вооруженного бандитизма на территории Западной Украины. Книга рассказывает о националистическом движении ОУН, о многолетнем кровавом противостоянии на Украине, где шла необъявленная гражданская война, унесшая более сотни тысяч жизней с обеих сторон. Автор дает откровенные оценки политическим событиям прошлого, участником или свидетелем которых был сам автор, и интерпретирует их с позиции сегодняшнего дня.

---

Мыкола отрицательно покачал головой.

— Ну вот видите. А еще украинец. Это же все ваше, здесь, на Украине, в той же Закарпатской области. Конечно, если бы вы уходили вместе с остатками разбитой нами УПА в 1947–1948 годах через Чехословакию на Запад, то вино виноградное попробовали бы. Насколько нам известно, вы на Запад не уходили и в рейдах в тех районах не участвовали, — и Николай Иванович пристально и спокойно посмотрел на Чумака.

Тот вновь отрицательно покачал головой.

— За наше здоровье вы, Мыкола, конечно же, пока пить не будете, — засмеялся Николай Иванович, — но хотя бы просто выпейте с нами.

Чумак, подчиняясь какой-то необъяснимой силе и воздействию, исходящими от этого рассудительно и медленно говорящего начальника, протянул свою рюмку и чокнулся с ним.

В течение ближайших двух часов за столом не было сказано ни слова о работе, об оуновском подполье, о захвате Чумака, о его переходе вместе с Партизаном в Хмельницкую область, ни о том, что он чудом остался жить. Компания за столом напоминала добрых знакомых, собравшихся только для того, чтобы поговорить о вкусной пище, тех диковинных закусках, что были на столе, предполагаемом большом урожае, о планах выполнения хлебо- и других заготовок, о новых кинокартинах, о прошедших ноябрьских торжествах…

Сломленный физически и духовно напряжением последних дней, Чумак после обеда мгновенно заснул. Его разбудили через десять часов сна. Перед ним стояли Василий Иванович и Иван Константинович, рядом с ними женщина в белом халате — врач. Крупная, высокая, статная, с ярко выраженными семитскими чертами красивого лица, она прикоснулась прохладной и ласковой ладонью ко лбу Мыколы и мягким, таким приятным грудным голосом сказала:

— Температуры у него нет, а голову мы сейчас обработаем.

Мыкола быстро привел себя в порядок. Его обмерили для покупки цивильного костюма и обуви. Размеров своих он не знал. Вскоре симпатичная врач обработала рану и наложила свежую повязку. После завтрака здесь же, в камере, Чумак принял показавшийся ему чудом природы теплый душ и переоделся в принесенное новое белье и гражданское платье. Перед обедом в одном из киевских ресторанов в отдельном кабинете Чумака завезли в модное ателье, чтобы купить легкое пальто по сезону или плащ. И тут Мыкола заметил то, что он уже видел дважды в своей жизни на одном из польских панов и на Партизане в тюремной камере, — габардиновый макинтош. На вопрос оперработника, что бы он хотел иметь, Мыкола молча протянул руку в сторону этого чуда. Как по мановению волшебной палочки макинтош оказался на его плечах. Уже после такого же сытного и богатого обеда, как и в прошлый раз, Мыкола, сидя в машине, по дороге в аэропорт незаметно для окружающих щупал ласкающий руку атлас подкладки плаща. Мысль покончить с собой сегодня почему-то не пришла ему в голову.

После нескольких дней в Крыму, где из головы его не выходили библейские сюжеты о красочном Вифлееме и райских садах, о чудесных теплых и далеких морях, в воды одного из которых он с таким наслаждением погрузил свое многострадальное тело, он больше не вспоминал о самоубийстве, и страшное и кровавое его прошлое казалось нереальным кошмарным сном. Донбасс и сталелитейные заводы Днепропетровска вообще покорили его. Не зная, кто он такой, но в сопровождении высоких чинов из местной госбезопасности, его принимали на самом высоком уровне. Питались они в директорских столовых, но показали ему столовую и для рабочих, где была дешевая, грубоватая, но вкусная и калорийная пища, а борщом и жареным мясом пахло так замечательно, как в родном селе по праздникам. Через две недели они были в Киеве, и Чумак впервые в жизни попал в руки стоматолога, который за несколько дней привел в порядок его беззубый рот. В камере у него появилось зеркало, и он мог долго рассматривать свое, казавшееся ему совершенно новым до неузнаваемости лицо. Он широко открывал рот и смотрел на свои металлические зубы, прикасался к модно остриженной голове и гладко выбритому лицу. Мог целый час стоять перед зеркалом в красивом костюме (их, костюмов, у него уже было три), или в заветном макинтоше. А чего стоила такая красивая велюровая и сногсшибательно модная шляпа. С помощью Партизана, ставшего к этому времени для него просто незаменимым спутником, который все знал и понимал, Чумак научился повязывать галстук и иногда менял их в день по нескольку раз. Разговоры о работе, о подполье с ним не вели. В конце своих поездок по Украине сопровождавшим Чумака людям все же удалось «разговорить» его, и они получили от Чумака массу вопросов, на некоторые из которых отвечали не так, как ему хотелось бы. Например, они как-то невнятно объясняли отсутствие на Украине украинского национального флага, украинских эмблем, большое количество русскоговорящих людей в восточных регионах Украины.

Самым потрясающим открытием для Чумака были украинские оперные театры в Киеве, Одессе, Харькове. Украинские драматические театры, и такая же, как в Западной Украине, любовь народа к своему кобзарю — Тарасу Шевченко.

Но вот наступило время для окончательного разговора с ним Николая Ивановича. Вначале Чумак с восторгом рассказывал этому начальнику о своих впечатлениях об увиденном и услышанном, а потом, насупив брови и глядя в пол, угрюмо произнес:

— Я знал, что за все в жизни надо платить, но я не хочу это сделать ценой предательства. Я давал клятву и присягу как воин УПА. Я не знаю, как мне быть.

Он поднял глаза и посмотрел на Николая Ивановича. Они были вдвоем в кабинете. Николай Иванович ответил Мыколе долгим серьезным и пытливым взглядом. Он мерил шагами свой большой рабочий кабинет и, неожиданно остановившись перед Чумаком, придвинул к нему стул, сел на него и, положив руку на плечо хлопца, сказал:

— Мыкола, ты не будешь изменять своим командирам и последнему своему провидныку полковнику УПА Васылю Куку. Ты примешь новую, нашу присягу, дашь новую клятву во имя сохранения нужной Украине жизни Васыля Кука, оставшихся в подполье твоих товарищей. Ты с нашей помощью сохранишь им жизнь. Ты видел свою Украину, эту могучую часть советской державы. Она, как ты убедился, принадлежит украинскому народу, равноправному члену всей советской большой семьи. Мы, коммунисты, боремся за счастье и свободу всех народов на Земле. Давайте же вместе строить это счастье. Ты видел нашу мощь. Разве можно победить такую силу? Должен тебе сказать, Мыкола, что в наших руках находится твой друг Карпо. Мы захватили его через несколько дней после твоего пленения. Он, как и ты, мужественно вел себя после захвата. Но, хлопцы мои дорогие, вы же не знаете Украину. Вам знакома только одна треть республики, да и то ее небольшая западная часть. Вы же получали информацию только от ваших командиров-провидныков. Мы показали тебе, Мыкола, тоже не всю Украину, а только маленькую часть ее. Ты убедишься, что и другая часть — по-настоящему процветающие места, где довольный своей жизнью народ. Чего же вы хотите? Какой независимости? От кого? От коммунистов? От наших братьев славян, от русских. Тебя никто не неволит. Если ты и тебе подобные будут с оружием в руках выступать против советской власти, против советского правительства и таким образом нарушать наши советские законы, мы будем вас уничтожать, что и делали много лет. Ты сам убедился, что от вашей УПА ничего не осталось. Тот же, кто еще с оружием в руках решил продолжить борьбу против нас, будет уничтожен. Я не буду скрывать от тебя наших целей. Да, ты был нам нужен живой, как и твой друг Карпо, чтобы с вашей помощью захватить Васыля Кука. Я говорю — захватить, а не убить. Он тоже нужен нам живой, чтобы и ему показать нашу советскую, новую Украину. Лемиш своими глазами, как и ты, Мыкола, увидит, во что превратилась Советская Украина. Мы хотим, чтобы все вы, бывшие бандеровцы, бойцы УПА, убедились, что советская власть на Украине — народная, что во главе Коммунистической партии Украины, Украинского правительства стоят украинцы, которые, как и ты, говорят на украинском языке. В этом ты сам смог убедиться.

Николай Иванович замолчал. Молчал и Мыкола. Наконец, он посмотрел на Николая Ивановича и сказал:

— Я хочу встретиться с Карпо. Я хочу увидеть и услышать его. Что он скажет мне, что думает он.

— Хорошо, через несколько дней мы дадим тебе встречу с твоим другом, а сейчас отправляйся в камеру, отдохни и хорошенько подумай о своем будущем. Тебе еще долго жить…

Николай Иванович сдержал свое слово. Чумак встретился с Карпо. До этой встречи где-то в глубине души у Мыколы теплилась надежда, что чекисты его обманывают, завлекают в ловушку, что Карпо не попался им в руки, он по-прежнему там, в лесу, в бункере. Мыкола не называл чекистам места укрытия Карпо, пароли, явки и связанных с ними по подполью людей. Как же они смогут захватить его? «Этого не может быть», — твердил Мыколе внутренний голос. Но вот же он, Карпо, живой и невредимый, и с целой, не разбитой тяжелым макогоном головой, сидит в кабинете у чекистского начальника и, как-то смущенно улыбаясь, смотрит на вошедшего в сопровождении оперативника Чумака.