Юрий Сушко - Любимая женщина Альберта Эйнштейна

• Название: Любимая женщина Альберта Эйнштейна
• Автор: Юрий Сушко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-5265

В новой книге историка Юрия Сушко на редкость удачно смешаны жанры – политический детектив с авантюрной мелодрамой. Свежие, никогда ранее не обнародованные факты из личной жизни гениального физика просто шокируют, а возмутительная безнравственность и «гибкость» жизненных принципов Маргариты Воронцовой, супруги скульптора Сергея Коненкова, заставляет усомниться: да разве такое могло быть?! Увы, могло. Точнее, так: к счастью, могло! Ибо любовный треугольник и женские интриги в конечном счете дали Сталину ядерное оружие, которое и сохранило хрупкий мир после Второй мировой войны…

---

Волнуйся, неуемный ветер!

Как же было хорошо, легко, как счастливо...

* * *

Когда в Совнаркоме созрел грандиозный план большевистской «монументальной пропаганды», к его реализации, естественно, был привлечен Сергей Тимофеевич Коненков. Председатель правительства лично утвердил «Список лиц, коим предположено поставить монументы в г. Москве и других городах РСФСР», представленный в СНК отделом изобразительных искусств Народного комиссариата просвещения.

Этот перечень был довольно пестрым. Например, раздел «Революционеры и общественные деятели» охватывал гигантский разброс имен – от Спартака и Маркса с Энгельсом до Брута и Тиберия Гракха, от Бакунина и Каляева до Бебеля и Лассаля. В раздел №2 «Писатели и поэты» наряду с Толстым, Достоевским, Лермонтовым и Пушкиным угодили мало кому известные Михайловский, Никитин и Новиков. От плеяды «Философов и ученых» удостоились чести попасть в список лишь трое – Сковорода, Ломоносов и Менделеев. Композиторов тоже оказалось лишь трое: Мусоргский, Скрябин и Шопен. Актерам выделили два места в «партере» – Комиссаржевской и Мочалову... Ну что ж, таковы были вкусы и пристрастия молодого советского правительства.

В июле 1918 года Ленин подписал очередное постановление Совнаркома, которым предписывалось: «Обратить особое внимание Народного комиссариата по просвещению на желательность постановки памятников павшим героям Октябрьской революции и, в частности, в Москве сооружения, кроме памятников, барельефа на Кремлевской стене, в месте их погребения».

Коненков по-детски искренне обрадовался, когда его проект барельефа на открытом конкурсе был признан лучшим. Фантазия автора была неуемной, буйствовала. С началом работы над реальной мемориальной доской проект бесконечно уточнялся, детализировался. Во время установки строительная бригада энтузиастов дневала и ночевала у Сенатской башни Кремля. Ночью тут стояла охрана и жарко горели костры. Любопытствующие москвичи останавливались: «Что тут происходит?» А одна забавная старушка поинтересовалась:

– Кому это, батюшка, икону-то ставят?

– Революции, – ответил Коненков.

– Про такую святую первый раз слышу...

– Теперь услышишь.

Уложились работники точно в оговоренный срок. К утру 7 ноября 1918 года на Красную площадь повалил народ. Действо разыгрывалось точно, как замышлял Коненков. Громадная мемориальная доска была задрапирована кумачом. Появившийся Ленин легко взошел по лесенке и разрезал ленточку, соединяющую полотнища занавеса. Коненков уж расстарался – даже смастерил специальную расписную шкатулку для ножниц и деревянной печатки. Маргарита была в толпе и издалека любовалась торжеством Сергея.

Когда распахнулся занавес, все увидели крылатую фантастическую фигуру Гения, олицетворяющего собой Победу. В одной ее руке – темно-красное знамя, в другой – зеленая пальмовая ветвь. У ног фигуры – изломанные сабли и ружья, воткнутые в землю. А за плечами замогильного стража восходит солнце, в золотых лучах которого надпись «Октябрьская 1917 Революция». Внизу начертаны слова «Павшим в борьбе за мир и братство народов».

И тут же вовсю грянул военный духовой оркестр, и над Красной площадью полилась торжественная кантата.

Сколько вечеров Коненков угробил на своих непутевых друзей, чтобы заставить их все-таки написать слова этой кантаты, сколько водки в них влил, чтобы праздник получился именно таким, каким он его видел! В конце концов Есенин, Клычков и Герасимов разродились кой-каким текстом. И понеслось над площадью:

Спите, любимые братья,

Снова родная земля

Непоколебимые рати

Движет под стены Кремля.

Новый в мире зачатья,

Зарево красных зарниц...

Спите, любимые братья,

В свете незримых гробниц.

Солнце златою печатью

Стражем стоит у ворот...

Спите, любимые братья,

Мимо вас движется ратью

К зорям вселенский народ.

Не ахти какие стишата, конечно, но благодаря оглушительному духовому оркестру народ в них не очень-то вслушивался. Молодец Ванька Шведов, знатную музыку сочинил...

Праздновали первую революционную годовщину и открытие мемориальной доски, конечно, на Пресне. Как полагается, бурно и во хмелю. С песнями. Особенно старались два Сергея – Есенин и Клычков. С какой страстью выпевал Клычков свой любовный разбойничий романс «Живет моя отрада в высоком терему»! А декорацией для певцов-удальцов в мастерской была деревянная скульптурная композиция «Степан Разин со своей ватагой», которая вскоре, в мае 1919 года, расположится на Красной площади, там, где Лобное место, как временный памятник...

Денег на гульбу хватало. В начале работы над проектом все те же Есенин и Клычков, чутко уловив «остроту момента» и доброе настроение наркома Луначарского, срочно сочинили заявление на имя заведующего отделом изобразительного искусства Комиссариата народного просвещения:

«Просим о выдаче нам, Сергею Клычкову и Сергею Есенину, работающим над монографией о творчестве Коненкова, размером в два печатных листа, по расчету в тысячу рублей лист, аванс в 1 тысячу (одну) рублей.

Сергей Клычков, Сергей Есенин. 19 октября 1918 г.».

И ведь получили же, шельмецы... Правда, монографию так и не написали. Хотя не раз честно собирались взяться за труды. Но вмешивался случай, настроение, и други-поэты клялись: «Все, завтра с утра начинаем, а сегодня... Сегодня давайте песни петь!» И понеслось!

Литератор Григорьев, забредший на огонек к мастеру, с почтением внимательно следил, как «Коненков, утвердивши лиру на коленях, крутит ручку, крепит колки-сосцы и доит из лиры скрипучий струнный звук... Еще Коненков не настроил, а уж Есенин тянет голосом... И вот запели. О блудном сыне. Есенин тенорком, немного в нос, под стать скрипучей лире, Коненков приглушенным басом. И не сводит с Есенина, горя глазами, взора, пытает...»

ЕВРОПА—АМЕРИКА, 1919 и другие годы

Период некоторого творческого застоя в научных изысканиях, который случился с ним после расставания с Милевой, сразу после болезни и обретения новой, заботливой спутницы в лице фрау Эльзы сменился всплеском новых открытий. Альберт Эйнштейн создает свою «общую теорию относительности». Его идеи напрочь разрушили общепринятые представления о законах мироздания, которые основывались на ньютоновских законах механики. Концепция относительности доказывала, что пространство и время не абсолютны, как считалось ранее, а находятся под влиянием отношений движения и массы. В конце 1915 года он сообщал одному из коллег: «Последний месяц был одним из самых тревожных и тяжелых в моей жизни, но и одним из наиболее успешных... Я понял, что мои прежние уравнения гравитационного поля были совершенно необоснованными. После того как у меня исчезло всякое доверие к прежней теории, я ясно увидел, что удовлетворительное решение можно найти только на основе идеи Римана. К великой моей радости, выяснилось, что, кроме решения Ньютона как первого приближения, во втором приближении появилось смещение перигелия у Меркурия. Для отклонения света Солнцем получилось значение вдвое больше прежнего... Как только вы изучите общую теорию относительности, вы убедитесь в ее правильности. Поэтому я ни слова не скажу в ее защиту...»

Долгое время теории Эйнштейна считались смелыми, но фантастическими, а их автор немного тронутым профессором. Но когда в 1919 году две английские научные экспедиции, работавшие одна – в Собрале, деревушке на севере Бразилии, а другая – на острове Принсипе в Гвинейском заливе у африканского побережья, проводя наблюдение полного солнечного затмения, подтвердили предсказанное Эйнштейном гравитационное отклонение света звезд вблизи Солнца, успех ученого стал поистине астрономическим. Президент Британского Королевского общества объявил теорию относительности высочайшим достижением человеческой мысли.

Искривленное пространство и отклонение световых лучей были у всех на устах, эти слова, что бы они ни значили, завораживали публику. Портреты Эйнштейна заполонили первые полосы мировых изданий. Заголовки европейских и американских газет кричали: «Революция в науке. Эйнштейн против Ньютона», «Новая теория строения Вселенной», «Альберт Эйнштейн – новый гигант мировой истории», «Лучи изогнуты, физики в смятении. Теория Эйнштейна торжествует!» 7 ноября 1919 года лондонская «Таймс» констатировала окончательный переворот в физике, опубликовав статью «Ниспровержение теории Ньютона».

Для выступлений Эйнштейна предоставляли концертные площадки. Знаменитый лондонский эстрадный театр «Палладиум» предложил ему сцену, чтобы он три недели вел собственную программу. Что уж там говорить, если дочь лорда Холдейна, под чьим кровом остановился Эйнштейн, при встрече с небожителем упала в обморок. Во многих городах мира проводились масштабные митинги, где сторонники и противники Эйнштейна вдохновенно лупили друг друга. В его честь называли сигары, младенцев, телескопы, башни.