Сью Таунсенд - Дневники Адриана Моула

• Название: Дневники Адриана Моула
• Автор: Сью Таунсенд
• Жанр: Книги

Перевод книги 1991: Adrian Mole, From Minor to Major. Это антология первых трех книг, включающая, помимо прочего, дневник 3а 1986 год с подробным описанием поездки в Москву.

---

Пятница, 22 мая.

Вся школа только и говорит о том, как семидесятишестилетняя старушка до смерти напугала Кентов и заставила их вернуть деньги. Барри Кент боится показываться нам на глаза. Его шайка выбирает нового вожака.

Суббота, 23 мая.

Мы снова дома. Все цветы завяли. Дверной коврик усеян красными счетами.

Понедельник, 25 мая.

Я твердо решил стать поэтом. Но папа считает поэзию делом бесперспективным. Поэтам не положено ни пенсии, ни фига. А мне плевать. Папа пытался заинтересовать меня специальностью программиста, но я ответил: "Я хочу вложить в свою профессию всю душу, а каждому известно, что у компьютера души нет". Тогда папа сказал: "Американцы над этим работают". Это сколько же мне ждать? Понедельник, 1 июня.

Папа получил письмо. Прочитал и весь побелел: его увольняют по сокращению штатов. Будет получать пособие по безработице! Да разве проживешь на эти гроши, что выдает правительство? Придется расстаться с собакой, один корм для нее обходится в тридцать пять центов в день, не считая галет "Уиналот". Теперь я ребенок безработного родителя-одиночки. Служба социального обеспечения будет приобретать мне обувь!

В школу не пошел. Позвонил в канцелярию, сказал секретарше, что у папы психическое расстройство и что за ним требуется уход. Та очень обеспокоилась, спросила, не буйный ли он. Я ответил, что признаков буйства пока нет, но если появятся, вызову врача. Сделал папе обильное горячее питье, чтобы у него прошел шок. Он бубнил про свои электрообогреватели и грозился "выложить все газетам". Потом позвонил Дорин Слейтер, она тут же заявилась с сыном. Жуткий такой сопляк, Максвелл его зовут. Я эту Дорин увидел и отпал. Понять не могу, с чего это отцу захотелось вступать с ней в греховную связь. Ни груди, ни зада. Плоская как доска. Словом, глиста сушеная. Не успела в дом войти, сразу повесилась папе на шею. Максвелл заревел, собака залаяла, а я пошел к себе и заперся.

Дорин ушла в полвторого, ей надо было отвести Максвелла в сад. Купила нам кое-каких продуктов, потом кое-как состряпала спагетти с сыром. Она тоже мать-одиночка, Максвелл у нее внебрачный. Дорин мне все рассказала, пока мы посуду мыли. Была бы помясистей, она смотрелась бы ничего.

Среда, 3 июня.

Пошел в школу, никак не мог сосредоточиться, все думал про эту плоскодонку Дорин. У нее красивые белые зубы (прямые, конечно). Когда вернулся домой, она сделала мне бутерброды с вареньем. Варенья не жалеет, не то что некоторые. Папа сильно пьет и постоянно курит. По словам Дорин, у него временная импотенция. А мне это вовсе не обязательно знать! Дорин говорит со мной так, будто я такой же взрослый, как она, а не сын ее любовника, которому (сыну) четырнадцать лет, два месяца и один день от роду.

Четверг, 4 июня.

Утро началось с того, что позвонила мама, а трубку сняла Дорин. Мама позвала к телефону меня и спросила, кто это и что у нас делает. Я объяснил, что у папы нервное расстройство и что Дорин Слейгер ухаживает за ним. Рассказал, что папу сократили, что он сильно пьет, много курит и вообще распустился. Потом пошел в школу. Мне все было трын-трава, поэтому я надел красные носки. Ходить в красных носках в школу строго запрещено, но в гробу я теперь видал ихние запреты.

Пятница, 5 июня.

Мисс Спрокстон заметила мои красные носки и стукнула, старая грымза, пучеглазому Скратону. Тот вызвал меня к себе и пошел пудрить мозги насчет опасностей нонконформизма. Потом отправил переодеваться в черные носки, как предусмотрено формой. Когда я пришел домой, папа лежал в постели, лечил свою импотенцию. Я смотрел с Максвеллом телевизор, пока папа не спустился вниз. Тогда рассказал ему эпопею о носках.

Папа тут же завелся как последний псих. Позвонил в школу, вытащил Скратона с собрания бастующего персонала и завопил в трубку:

– Меня бросила жена, меня уволили с работы, у меня на руках идиот-мальчишка (это он про Максвелла, надо полагать), а вы терроризируете моего сына из-за цвета носков!

Скратон сказал, что если я вернусь в школу в черных носках, то все будет прощено и забыто, но папа ответил, что в каких носках мне вздумается, в таких и буду ходить.

Скратон заявил, что стремится поддерживать школу "на уровне". Папа возразил, что сборная Англии выиграла в 1966 чемпионат мира без черных носков. И сэр Эдмунд Хилари * в 1953 Году тоже обошелся без них. Скратону, похоже, после этого нечем было крыть. Папа повесил трубку и сказал: "Один ноль в мою пользу".

Чем не заголовок для газет: "Черные носки – причина скандала в школе!" Прочитала бы мама этот заголовок и вернулась бы к нам.

* Эдмунд Хилари (род. в 1919 году) – британский альпинист. 29 мая 1953 года совместно с шерпом Тенцингом достиг вершины Джомолунгмы.

Суббота, 6 июня.

О радость! О счастье! Пандора организует носочный протест! Пришла сегодня к нам домой! Вот именно! Стояла у нас на пороге и рассказывала, в какой восторг привела ее моя принципиальность! Надо было пригласить ее зайти, но дома такой кавардак, что я не решился. В понедельник утром Пандора начнет сбор подписей под петицией в мою поддержку. Говорит, что я – борец за права человека. Пригласила назавтра к себе. Создается комитет, и докладчиком по основному вопросу буду я! Пандора попросила показать ей красные носки, но они оказались в стирке.

Дорин Слейтер и Максвелл уехали к себе. Завтра придет бабушка, так что и следа от них здесь не должно остаться.

Понедельник, 8 июня.

Проснулся, оделся, прежде майки и трусов натянул красные носки. Папа проводил меня до двери, пожелал удачи. Чувствовал я себя героем. На углу встретил Пандору и членов нашего комитета. Все в красных носках. У Пандоры с люрексом. Вот смелая! Всю дорогу до школы пели: "Нас не победить!" У школьной калитки я вдруг струхнул, но громкий голос Пандоры вдохнул в меня силы.

Пучеглазому Скратону кто-то уже капнул,потому что он ждал нас в раздевалке четвертого класса. Он спокойно стоял, скрестив руки на груди, вытаращив глаза. Не сказал ни слова, лишь кивком велел нам идти наверх. Красноносочники потопали за ним. Сердце у меня билось так громко, что, наверное, слышали все. Скратон молча вошел в свой кабинет и устроился за столом. Он сидел, постукивая шариковой ручкой по зубам. Мы стояли перед ним.

Скратон улыбнулся так, что аж жуть взяла, затем позвонил в звонок на столе. Вошла секретарша. Скра-тон сказал:

– Присаживайтесь, миссис Клэрикоутс. Я продик тую вам письмо.

Письмо было адресовано нашим родителям:

"Уважаемые господин и госпожа……

Считаю своей прискорбной обязанностью поставить вас в известность, что ваш (а) сын (дочь) злонамеренно и демонстративно нарушил (а) одно из установленных внутренним распорядком школы правил. Я рассматриваю этот поступок как чрезвычайно серьезный и посему исключаю вашего (у) сына (дочь) из школы на недельный срок. Поскольку современная молодежь не всегда получает дома должное наставление в моральных устоях, я считаю своим долгом проявлять твердость в стенах вверенной мне школы. Если вы желаете обсудить со мною этот вопрос, прошу позвонить моей секретарше и записаться на прием.

С уважением, Р. Т. Скратон,

Директор".

Как я жалею, что не надел в пятницу черные носки!

Вторник, 9 июня.

Первая четверть Луны.

Папа ходил сегодня к Скратону, пригрозил послать жалобу члену парламента от нашего округа, если меня не пустят в школу в каких мне угодно носках. Скратон поинтересовался, кто представляет в парламенте наш округ, но папа этого не знал.

Среда, 10 июня.

Мы с Пандорой любим друг друга! Официально! Она сказала Клер Нельсон, Клер – Найджилу, а Найджил – мне.

Я сказал Найджилу, чтобы он сказал Клер, чтобы та сказала Пандоре, что я отвечаю ей взаимностью. Я вне себя от радости и счастья. И даже готов закрыть глаза на то, что Пандора обзавелась зажигалкой и выкуривает по пять сигарет в день. Когда влюблен, прощаешь многие недостатки.

Четверг, 11 июня.

Провел весь день с моей любимой. Не могу писать, до сих пор дрожат руки.

Пятница, 12 июня.

Мне сообщили из школы, что Берт Бакстер срочно хочет меня видеть. Пошли к нему вместе с Пандорой (мы теперь неразлучны). Берт заболел. Выглядит ужасно. Пандора постелила ему чистое белье (кажется, вонь ее не испугала), а я вызвал врача. Описал симптомы

болезни – странно дышит, лицо побелело, обильный пот.

Мы пытались прибраться немного в спальне. Берт все нес какую-то околесицу. Пандора объяснила, что он бредит. Держала его за руку, пока не пришел врач. Доктор Пейтел был очень любезен, сказал, что Берту нужен кислород. Дал мне телефон "скорой помощи". Машина не приезжала целую вечность. На душе кошки скребли – в последнее время я совсем забросил Берта, и сейчас мне стало очень стыдно. Санитары вынесли Берта на носилках. На лестнице они застряли и сбили носилками батарею пустых банок. Мы с Пандорой расчистили санитарам дорогу сквозь захламленный холл, и они доставили Берта к машине. Еще в доме его укрыли толстым пушистым красным одеялом. Взвыла сирена, и они укатили. У меня ком стоял в горле, а на глаза навернулись слезы. Не иначе как от пыли. У Берта всегда пыльно в доме.