Гоар Маркосян-Каспер - Земное счастье

• Название: Земное счастье
• Автор: Гоар Маркосян-Каспер
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

«Земное счастье» — продолжение цикла «Четвертая Беты», в нем действуют те же персонажи: Маран, Дан, Ника и прочие. Первая часть романа отдана, в основном, любовной истории Марана и земной девушки Наи, выясняются, что существуют глубокие различия в интимной жизни на Земле и Торене, и хотя земляне и торенцы относятся к одному биологическому виду, единство биологии вовсе не подразумевает единства культуры. Впрочем, перипетии, связанные с «межзвездным романом», не мешают подготовке экспедиции на Эдуру. Предполагается, что Эдура тоже населена людьми, так оно и оказывается, однако в эдурском обществе, которое на первый взгляд представляется мирным, спокойным и бесхитростным, тоже кроются свои тайны.

---

— У него не было, — вступился Дан. — Ты не понимаешь. Вы не понимаете. Он жил той жизнью ради этого шанса. Другого бы уже не было. И если б он бежал, та маска, которую ему приходилось носить, прилипла бы навсегда. Он, наверно, думал, что если хотя бы заплатит за всех, это его как-то очистит. В любом случае, он не хотел больше так жить. Он устал. Если не победить, так умереть.

— Ладно, — сказала Дина, — пусть так. А недавно, когда он полез под пули, он тоже хотел победить или умереть? Когда его ждала любящая женщина.

— Он не хотел умирать, — сказал Дан. — Он хотел покончить с Мстителями. Наверняка покончить. Может, именно для того, чтобы получить право любить эту самую женщину. Оплатив свой долг перед Ланой.

— Послушать тебя, так все оправдано.

— Конечно.

— Да не слушай его, Дина, — вмешалась Ника. — Они же два сапога пара. Дан и раньше был не робкого десятка, но с тех пор, как снюхался с Мараном, стал совсем отчаянный. Ты думаешь, он случайно поперся к Марану в момент, когда ни один честный человек в Бакнии этого не сделал бы? Учуял родную душу.

— Да, — сказала Дина задумчиво, — как ни удивительно, но он понял Марана лучше, чем мы. Мы ведь поверили. Я знаю Марана со школы, с четырнадцати лет, но я почему-то поверила, что он мог так измениться. Да что я — даже Поэт! Может, в глубине души он сохранял надежду, но иногда… Для него это была трагедия, он даже сказал мне однажды, что чувствует себя так, будто у него ампутировали половину души… И все же мы думали о Маране плохо. И вот пришел Дан, свалился с неба и…

— Я сразу почувствовал в нем тайну. И страшно хотел ее разгадать.

— Ты просто хотел найти себе напарника для всяких авантюр, — сказала Ника скептически. — Чтобы в один прекрасный день где-нибудь вместе угробиться.

— Почему обязательно угробиться? — пожал плечами Дан.

— Потому что этим кончится. И что будет с нами?

— С тобой ничего не будет, — сказал Дан сердито. — Переживешь. Ты же у нас нерастворимая. Выпадешь в осадок и переживешь.

— Может, и переживу, — ощетинилась Ника. — Но при таких интересах лучше с женщинами не слишком сближаться.

— Вообще-то Маран всегда старался дистанцироваться, — заметила Дина. — Зная свою натуру. Но на этот раз он, видимо, попался сам.

— Еще как попался, — сказала Ника мстительно. — С первого взгляда! Хлеще, чем она.

— Откуда ты знаешь, что с первого? — спросил Дан. — С чего ты взяла?

— Так ведь он один раз ее и видел. До Земли.

— Она его тоже один раз видела.

— Это тебе кажется. Она же сидела на станции. И могла смотреть все материалы, которые ты отсылал. Все ваши оправданные риски и маленькие геройства прошли перед ней. Немудрено было втрескаться по уши.

— Ах вот оно что! — пробормотал Дан.

— Да, мой дорогой. Представляю, как она, наверно, боялась случайно наткнуться на какой-нибудь его роман. Она же жуткая ревнивица. Вроде тебя.

— Какой роман? У него не было времени на романы. Не говори глупостей.

— Может, и женщин не было? Просто, без романов?

— А это уже не твое дело, — рассердился Дан. — Хватит. Пошли обедать.

— Не обижайся, Дани, — сказала Ника и потерлась щекой о плечо Дана. Тот продолжал молча смотреть в потолок. Ника вздохнула. — Я же не для себя. Мне с тобой и так хорошо. Но ведь мы — самая благополучная пара среди всех, кого я знаю. А что у моих подруг? Сдается мне, мы, женщины, свободнее говорим между собой на эти темы. А может, просто ты такой стеснительный? Так вот, ты не представляешь, что творится. Хотя ты отлично знаешь, что Земля кишит импотентами, гомосексуалистами, эксгибиционистами, лесбиянками и так далее. А ведь все это — прямое следствие мужской неполноценности. Человечество больно. И вот появляется возможность его исцелить. А ты принимаешь все на собственный счет и надуваешься.

Дан повернулся на бок и снисходительно воззрился на нее.

— Неужели ты думаешь, что все сразу кинутся заниматься этой штукой? — сказал он с иронией. — Люди слишком ленивы. Они предпочтут свои бесполезные таблетки, ведь, чтобы их глотать, не надо никаких усилий. Люди вообще терпеть не могут прилагать усилия для чего бы то ни было.

— Очень жаль, — сказала Ника. — Но надежда ведь все-таки есть…

— Словом, тобой движет чистый альтруизм? — поинтересовался Дан саркастически. — Лично тебе ничего не надо?

— Ну… Возможно, и я не отказалась бы попробовать…

— Что попробовать?

Ника засмеялась.

— Понимаешь, Наи…

— Она что, рассказала вам?..

— Не все, не пугайся! Так, кое-что.

— А именно?

— Не знаю, могу ли я?.. Впрочем, она, по-моему, не делала из этого секрета. Она рассказала про первую встречу, помнишь? Оказывается, она находилась всего в получасе лета от нас. У нее там живет подружка, она ее чуть ли не выставила из дому, ну может, и не совсем так, словом, подружка уехала и оставила ей ключи. Она отправилась туда и стала думать, как же ей заполучить предмет своих мечтаний… я бы сказала даже, вожделений, но ты, мой целомудренный Дани, пожалуй, разгневаешься. Я полагаю, что в конце концов она не выдержала бы и позвонила ему сама, но, к счастью, до этого не дошло.

— Благодаря тебе, — заметил Дан.

— Может быть. Хотя, по-моему, он тоже уже дошел до точки. Ну и… Что было по эту сторону, ты знаешь. Он примчался туда, за двадцать минут, между прочим, вместо получаса, поднялся по дорожке к дому… Как я поняла, это модный дом, одна огромная комната, в которую напихано все, от шкафов до бильярдного стола и от пианино до кровати или, как сейчас принято, тахты, уж не знаю, что там конкретно. Она, естественно, караулила его, стоя на крыльце, но когда флайер сел, кинулась в дом, чтобы он, не дай бог, не подумал, будто ей совсем уж невтерпеж… — Ника рассмеялась. — Это после того, как она по «фону» уже сказала все, что могла… Он переступил порог и спросил: «Мы здесь одни?» Она только кивнула, ибо потеряла дар речи, тогда он подошел к ней и…

— И?

— На ней было модное платье, на пуговицах. Держу пари, что она воображала себе сцену из фильма — музыка и пальцы, медленно расстегивающие… А может, я ошибаюсь, и ей тоже было не до кинематографических красот. Ему уж точно, потому что он просто-напросто рванул, и все пуговицы брызнули в стороны. Впрочем, это, наверно, и ты можешь, если постараешься. Но вот дальше…

— Она и про дальше рассказала?

— Одну фразу. Что осознала, на каком она свете, только под утро.

— Под утро? — спросил ошеломленный Дан. — Он же ушел утром.

— В том-то и дело, мой дорогой. Следующее утро или через день, если не все четыре.

— Как это возможно?

— А вот это ты уже спроси у Марана.

Маран не подавал голоса два дня, а на третий после полудня позвонил и попросил:

— Зайди ко мне.

— Сейчас?

— Когда сможешь.

Лицо у него было мрачное. Поссорились, что ли? — подумал Дан и сказал:

— Иду.

Он бросил книгу на стол и вышел. Ника, как обычно, сидела у Дины Расти, и ничто его в каюте не удерживало.

Маран был хмур и даже подавлен. Даже небрит, что случалось с ним чрезвычайно редко. Более того, перед ним стояла на три четверти пустая бутылка, а в руке он держал бокал и задумчиво рассматривал на свет темную жидкость. Когда Дан открыл дверь, он сказал:

— Посуда там, в шкафчике. Рядом с тобой. Найди себе что-нибудь.

— На коньяк перешел? — спросил Дан, садясь в кресло напротив. — По совету Поэта?

— Ага. Тут он промашку не даст. И правда, лучший напиток из тех, что я когда-либо пил. И потом, отопьешь глоток и вспоминаешь друга. Тоже ведь неплохо.

— Тебе его не хватает, — сказал Дан.

— Не хватает, — согласился Маран. — Мне его всегда не хватает. Его песен, его болтовни, его подковырок. Его дружеской помощи, наконец…

— Маран! Я ведь слышал ваш разговор перед стартом. Я не стал пересаживаться, потому что… Я так понял, что вы не против.

— Пожалуй. Поэт, по-моему, даже хотел, чтобы ты… Вошел в курс, так сказать. Ну и я не стал сопротивляться, подумал, что так будет проще.

— Я, правда, ничего не понял. Почти ничего. Кроме того, что могу чем-то помочь. Так?

— Можешь.

— Что я должен делать?

— Ничего особенного, Дан. Сидеть тут. И не уходить, даже если я попробую тебя выставить.

— Как это? — спросил Дан растерянно.

— А так. Не будь слишком деликатен.

— Но…

— Дан, я говорю тебе это, будучи в здравом уме.

— А что, ты собираешься потерять рассудок?

— Все может быть. Так что сиди. Если, конечно, я не отрываю тебя от более интересных занятий.

— Каких занятий? Какие на астролете могут быть занятия, кроме разве что чтения.

— А Ника?

— Ника считает, что хватит с меня и ночей. А днем она сидит у Дины. Она решила, что надо дать Дине выговориться. Ей кажется, что если Дина однажды выложит все, что у нее на душе, ей удастся наконец успокоиться и примириться. Хотя в свете того, что мы теперь узнали… Это ведь была гармония, да?