Гоар Маркосян-Каспер - Земное счастье

• Название: Земное счастье
• Автор: Гоар Маркосян-Каспер
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

«Земное счастье» — продолжение цикла «Четвертая Беты», в нем действуют те же персонажи: Маран, Дан, Ника и прочие. Первая часть романа отдана, в основном, любовной истории Марана и земной девушки Наи, выясняются, что существуют глубокие различия в интимной жизни на Земле и Торене, и хотя земляне и торенцы относятся к одному биологическому виду, единство биологии вовсе не подразумевает единства культуры. Впрочем, перипетии, связанные с «межзвездным романом», не мешают подготовке экспедиции на Эдуру. Предполагается, что Эдура тоже населена людьми, так оно и оказывается, однако в эдурском обществе, которое на первый взгляд представляется мирным, спокойным и бесхитростным, тоже кроются свои тайны.

---

— Ника считает, что хватит с меня и ночей. А днем она сидит у Дины. Она решила, что надо дать Дине выговориться. Ей кажется, что если Дина однажды выложит все, что у нее на душе, ей удастся наконец успокоиться и примириться. Хотя в свете того, что мы теперь узнали… Это ведь была гармония, да?

Маран молча кивнул.

— Я сомневаюсь, что Ника способна все понять. Все-таки, Маран, это нечестно. Ты должен был рассказать мне давным-давно.

— Я не мог, Дан, — сказал Маран смущенно. — И не только потому, что об этом не говорят. Ты ведь замечательный парень. И такой верный друг… Мне не хотелось тебя огорчать.

— Огорчать? По… Понимаю.

— Извини меня, но… Поэт подобрал правильное слово. У вас в этом вопросе ну действительно детские игры. Я вчера посмотрел несколько лент… Оказывается, информаторий корабля буквально набит такими штуками! Я и не подозревал. В две минуты я обнаружил каталог часов на триста. Триста не триста, но я посвятил этому битых полдня. Раз уж берешь ученика, надо знать предмет, не так ли? Я полагаю, то, что в фильмах, надо еще разделить, а не умножить на… какой-то коэффициент. И что в итоге останется?

— Но почему так получилось? — спросил Дан уныло. — Ведь у нас одна физиология.

— Ты спрашиваешь меня? Собственно, я, конечно, думал об этом. Возможно, дело в вашей религии. Я имею в виду вас, европейцев, и западную религию, до прочего у меня, естественно, руки не дошли. Религия раздавила все. Почему она культивировала столь странное отношение к лучшему из человеческих чувств или ощущений, понять трудно. По идее, оснований для этого нет, никто ведь не отрицал необходимость продолжения рода. Не знаю. С наскоку в таких сложных вещах не разберешься.

Он замолчал, вылил остаток коньяка себе в бокал, потом поставил пустую бутылку на пол и вытащил из-под стола еще одну, полную.

— Это уже напоминает мне Дернию, — сказал Дан. — Может, ты объяснишь мне?..

— Объясню, — сказал Маран с тяжким вздохом. — Куда я денусь? В общем, так. Это чертово кевзэ… Оно дает возможности для непередаваемых словами взлетов. Но! Обратная сторона, Дан. Как всегда. Видишь ли, это опасная штука. В кевзэ выделяют две ступени, они отличаются по степени владения собственным телом, арсеналу всяких приемов и, как ты говоришь, количеству и качеству. Это, наверно, понятно?

Дан кивнул.

— Собственно говоря, твоя терминология вполне подходит для характеристики разницы между ступенями. Низшая позволяет продвинуться как бы количественно. Ну возьми персонажи этих ваших фильмов, умножь их способности на два или на три, и ты сможешь приблизительно представить себе возможности человека, овладевшего низшей ступенью. Однако качественно нового на ее основе добиться нельзя. Но она и попроще, процентов семьдесят-восемьдесят мужчин в Бакнии ее освоили и практикуют. Какую-то часть ее, наиболее элементарную, знают практически все. А высшая посложнее. Но дает она гораздо больше. Но она и опасна. У вас, наверно, нет теории наслаждений?

— Что это такое?

— Именно то, что заключается в ее названии. Скажи мне, ты знаешь начатки биологии, вернее, не вообще биологии, у вас ведь это не одна наука, как у нас, а тех разделов, которые… По-моему, у вас это называется биохимией и физиологией. Ты имеешь о них понятие?

— Никакого, — сознался Дан. — Учил что-то в школе, но давно забыл, конечно.

— Тогда ты не поймешь… — Маран задумался.

— Ты хочешь сказать, что знаешь эти предметы?

— Немного.

— Маран! Ты собираешься удивлять меня до конца жизни или все-таки перестанешь когда-нибудь?

— Что тут удивительного, Дан? Ты же знаешь, что я человек любознательный.

— Любознательный!

— Ну да! Ладно. Не буду объяснять тебе, как и почему. В двух словах. Интенсивность чувств или ощущений, выбирай то слово, которое тебе больше нравится, не может возрастать до бесконечности. Существует какой-то предел. Грань. И если ее переступить, все может вывернуться наизнанку. Сам знаешь, как близко удовольствие соседствует с болью. Наслаждение может превратиться в боль, в отвращение, в безразличие. Это называется запредельным торможением. Человек может сломаться. Потерять способность что-то чувствовать. И не на один раз, а надолго, иногда навсегда. Понимаешь? Особенно в этом смысле опасно то, что называют пограничной зоной. Ясно, наверно? То, что на пределе, у самой грани. Правда, в отношении ощущений… ну я не могу объяснить, это неописуемо. Но есть риск переступить. А что касается предела, он у каждого свой. Это зависит…

— От второй индивидуальности?

— Видишь, ты уже кое-что знаешь. Да. Естественно, у женщин все не менее индивидуально, чем у мужчин. Есть такие, которым вообще очень мало нужно. Это ты тоже наверняка знаешь по земным женщинам. Большинству вполне достаточно того, что дает низшая ступень, может, потому и большая часть мужчин дальше не идет, останавливается на ней… Ну да большинство и есть большинство, что с него возьмешь! И, разумеется, есть женщины, которые способны добраться, так сказать, до самого верха. Но не сразу. Это требует времени. Чувствовать тоже надо учиться.

— Поэт сказал, что женщина созревает в тени мужчины. Он имел в виду это?

— Да. Очень точно, кстати. Но это процесс, а в каждый момент надо учитывать, что твоя партнерша может именно на данном этапе выдержать, и не переходить границу.

— А как ты узнаешь, на что способна женщина?

— Это элементарно. Когда изучишь систему, это придет само. Мне достаточно одного взгляда. Могу, например, тебе сказать, что твоя Ника относится к тем, кого можно раскрутить на всю катушку.

Дан внутренне сжался. Было в этой оценке что-то раздевающее.

— А Наи? — спросил он.

Он был уверен, что Маран не ответит. И его не покидало ощущение, что если тот промолчит, в их отношениях, в их дружбе может появиться трещина. Но Маран посмотрел на него, понял, в его глазах мелькнула легкая тревога, и он ответил без промедления.

— Извини, Дан, возможно, я был не слишком деликатен. Что касается Наи, я ведь говорил тебе, что сделал правильный выбор. Это значит, что она способна разделить со мной все, что я могу дать.

— И ты понял это с первого взгляда?

— Да, конечно. Помнишь то утро на станции, когда мы встретились в каюте шефа? Я ведь пришел гораздо раньше, мне не спалось, ему, наверно, тоже, он меня вызвал к себе, и мы обсудили все задолго до того, как ты проснулся. Проснулся, явился и все недоумевал, почему мы болтаем о посторонних вещах, а не о деле… И вот, когда мы с ним беседовали, открылась дверь в соседнюю комнату, Наи даже не вышла из нее, а лишь показалась на пороге и исчезла, была еще… в неглиже, как вы выражаетесь. И я сразу подумал: вот та женщина, с которой в один прекрасный день я мог бы забыть о всяком контроле. Что при моих возможностях — чрезвычайная редкость. Почти несбыточная мечта. Видишь ли, контроль это одна из важнейших составных частей кевзэ. Ты ведь понимаешь, чтобы не переступить грань и не причинить вреда, надо всегда себя контролировать. Отключиться можно только в одном случае: если у твоих и ее возможностей одинаковый предел. Собственно, это и есть краеугольный камень гармонии в сфере… если короче, ее называют второй сферой.

— Кажется, я начинаю потихоньку понимать. Ты сказал Поэту, что потерял контроль. А такие вещи часто случаются?

— Нет, Дан. Это поистине удивительно. Ты ведь знаешь меня немало лет, я всегда умел держать себя в руках. Во всех вопросах и тем более в этом, поскольку у меня еще и хорошая школа. А тут… Конечно, я слишком долго тянул. Правда, на то были причины. Вначале я вообще решил выкинуть эту блажь из головы и, можно сказать, выкинул. Там, на Торене. Я потому и так взбесился, потом, на Земле, когда ты стал звонить и всячески вытаскивать на свет божий то, что я считал похороненным.

— Считал, но на всякий случай, старался держаться от нее подальше, — усмехнулся Дан.

— Да. Но потом пришлось ехать к шефу. Не мог же я отказаться. И когда я волей-неволей оказался рядом с ней, я понял, что свалял дурака. Что от этого избавиться невозможно, что мне надо было позвонить ей в первый же день и привести все к логическому концу.

— Или началу, как говорит Ника.

— Пусть так. Но тогда уже было поздно. И я решил, что дождусь возвращения с Палевой. А что вышло с Палевой, сам знаешь.

— И ты остался там, несмотря на…

— А что я мог сделать, Дан? Бросить там несчастную Натали, эту запуганную, совершенно беспомощную девчонку, вернуться и явиться к Наи, понимая, что я — подо… — Дан понял, что он хотел произнести слово «подонок», но спохватился. — Извини, Дан. Я не хочу сказать… Я уверен, что просто первый сообразил, что надо делать.

— Да ладно, — сказал Дан. — Я давно привык к мысли, что вел себя самым жалким образом. Не смущайся.

— Представь себе, пока я сидел там один, мне было даже легче. Я попытался настроить себя на философский лад. Или фаталистский, не знаю… И потом, голова у меня все-таки была, в основном, занята историей с бомбой. И вдруг явились вы. И сразу двойное потрясение. Во-первых, пакт. Наверно, я так от этого устал, что с меня как будто свалилось все. Весь груз. Правда, не надолго, но на какое-то время я вообще перестал думать о Торене, о Бакнии, о прошлом, о настоящем… А во-вторых, я понял, что теперь-то мне ничто не помешает… И вся моя философия полетела к черту… Дан, ты просто вообразить не можешь, в какое состояние я впал. Я сам не мог бы вообразить… Если б мне кто-либо когда-нибудь прежде сказал, что я способен настолько потерять голову, я бы его высмеял. И чем ближе к Земле, тем хлеще. Я, конечно, старался взять себя в руки. Ведь я более-менее себе представлял, как обстоит дело. Я уже знал, каков уровень вашей второй культуры… Во всяком случае, в общих чертах…