Гоар Маркосян-Каспер - Ищи горы

• Название: Ищи горы
• Автор: Гоар Маркосян-Каспер
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

В книге «Ищи горы» читатель вновь встречается с героями романа «Четвертая Беты» Даном, Мараном, Поэтом и другими. В первой части описываются их приключения на планете Перицена, которую земляне открыли несколько лет назад и теперь исследуют. Во второй части непредвиденный оборот дел на Торене (Четвертой Беты) вынуждает их туда вернуться, дабы попытаться изменить ход событий. Помимо прочего Дану удается напасть на след пришельцев, несколько веков назад посетивших Торену, что обещает новые открытия.

---

— Хотели сожрать? Конечно, сожрут, куда им деваться? Которая — эта? — некоторое время девятник рассматривал девушку, потом, осклабившись, повернулся к Поэту. — Слушай, а она недурна. У тебя есть вкус. Ну раз она тебе так приглянулась, забирай ее. Надоест — приведешь обратно.

Так все и получилось — неожиданно не только для Дана, но и для самого Поэта. Конечно, от беспощадной логики Марана становилось не по себе, но с другой стороны…

— Я давно ее приметил, — сказал вдруг Маран, не поднимая головы от своего медленно разгоравшегося костра. — Она чем-то похожа на Лану.

— На Лану? — удивился Дан.

— Нет?

— Не знаю. Разве что хрупкостью… не знаю, на кого она похожа, но она очаровательна.

— Бесспорно. У этих дикарей совершенно отсутствует эстетическое чувство. Обречь на гибель такое создание, оставив существовать столько уродов…

— Уродов? Маран! Скажи, пожалуйста, тебе не показалось, что степень их уродства выходит за пределы… ну просто уродства? Что это болезнь?

— Показалось.

— И что ты на этот счет думаешь?

— Я? Мне трудно судить об этом, Дан. Не хватает знаний.

Дан вытаращил глаза. Такое от Марана он слышал впервые, больше, впрочем, его потрясли не сами слова, а естественность, с какой они были произнесены… Черт возьми, а ему казалось, что за эти полтора года он изучил характер Марана досконально, во всяком случае, настолько, чтобы не встречаться с неожиданностями, и нате вам! Он поспорил бы на что угодно, что Маран никогда не признается в невежестве или неосведомленности, ну если уж придется, сделает это с большой неохотой и смущением… поспорил бы и проиграл.

— Впрочем, пока вы совершали подвиги во славу красавиц-людоедок, я поднатужился и, представь себе, вспомнил один любопытный эпизод. В бытность мою главой правительства мне как-то докладывали… некий медик, которого при Изии никто не хотел выслушать, добрался-таки на самый верх… Так вот, на одном из рудников было замечено, что рабочие часто заболевают какой-то неизвестной болезнью. Более того, у них рождались дети-уроды. Тот медик доказывал, что причиной было вещество, содержавшееся в руде. Я дал разрешение… Ила Лес попрекнул бы меня любимым местоимением, но ничего не поделаешь, они с умным видом отмахнулись от медика, и действовать пришлось опять-таки мне… Я дал разрешение, рудник временно закрыли и послали несколько человек разобраться с этой рудой. Но это же дело долгое, при мне, во всяком случае, ни до чего не докопались… Я вот думаю, Дан, нет ли здесь чего-либо в этом роде?

— Ну Маран! А говоришь, не хватает знаний. Надо отправить на анализ песок. Погоди-ка! — Дан начал лихорадочно нажимать на выпуклости своего браслета, в спешке не сразу нашел радиометр… нет, ничего такого, обычный фон… Хотя… Нет, повышение слишком незначительно, чтобы привести к подобным последствиям, не выше допустимого… Но откуда оно вообще взялось? Да, песок непременно надо отослать наверх, как только появится возможность…

За Мараном пришли поздно вечером. Вестник неслышно возник рядом с затухавшим костром, у которого сидели Маран с Даном, предоставив Поэту упражняться в шатре со своей Ат, так звали дикарку, в произношении слов языка людоедов, за четыре дня тот уже установил и выучил их сотни две… первое, что стало понятно и ему, и остальным — оба, и Маран, и Дан частенько присутствовали на «уроках», что дикарский язык был далеко не дикарским, в нем обнаружились понятия для обозначения вещей, которых дикари не имели и не могли иметь, например, лестница… Вестник передал Марану приказ немедленно идти к Лахицину и исчез так же неслышно, как появился.

Дан вскочил сразу, а Маран еще пару минут медлил, задумчиво глядя на догорающий огонь, потом поднял глаза на стоявшего в ожидании Дана и сказал:

— Не знаю, Дан, стоит ли тебе идти со мной. Я подозреваю… Нет, скорее, опасаюсь…

— Чего?

— Лахины крайне ревностно оберегают свои тайны и очень не любят посвящать в них чужаков. Так?

— Думаешь, они отведут мою кандидатуру?

— Нет, не думаю. Более вероятно, что они согласятся использовать нас обоих, но потом…

— Уберут лишних свидетелей?

— Да. И касается это, в основном, тебя.

— Почему? — спросил слегка задетый Дан. — Чем это ты лучше меня?

— Происхождением.

— Как?!. Ах да!.. Хм…

— Что скажешь?

Дан пожал плечами.

— Так или иначе… Я летел на Перицену не для того, чтоб ты делал дело, а я отсиживался в шатре.

Маран на это ничего не ответил, и быстро собравшись, они зашагали к недальним барханам, за которыми располагался лагерь Лахицина.

Лахицин неподвижно стоял перед своим шатром, глядя в небо над горизонтом, необычно светлое на севере.

— Близится переход весны в лето, — сказал он негромко. — Время песчаных бурь.

Он круто повернулся, и Дан понял, что кехс разговаривал не сам с собой, он услышал шаги… ну конечно, его шаги, он так и не смог, как ни старался, перенять у Марана его беззвучную походку…

— Ты не один, сын Чицина? — в голосе кехса прозвучала досада с оттенком недоумения.

— Я полагаю, ты вызвал меня в связи со словами полководца Деци, сказанными мне восемь лун назад? — спросил Маран.

— Да.

— Я обдумал эти слова. Половина моей крови — кровь лахина, а мой родич Дан — истый горец, горское чутье у него острей, чем у меня. Он может пригодиться для служения Лаху. Если нет, он уйдет.

Лахицин ответил не сразу. Он внимательно оглядел Дана, спросил:

— Ты знаешь язык лахинов?

— Знаю.

— Для чего ты его учил? — в этом вопросе Дану почудился оттенок подозрительности.

— Я всегда мечтал побывать в великом государстве Лах, — он постарался вложить в свой ответ максимум искренности.

— В Лах нелегко попасть, но уехать из Лаха еще трудней.

— Разве есть люди, желающие покинуть Лах? — спросил Маран удивленно.

— Каждый человек стремится к себе на родину, хороша она или плоха.

Реплика Лахицина была неожиданной, за прошедшие месяцы и Дан, и Маран привыкли к безудержному восхвалению лахинами своего отечества, как-то само собой разумелось, что все люди и народы должны тяготеть к Лаху. Пытался ли Лахицин определить меру их искренности или просто высказал, что думал?

— А что такое родина, кехс? — сказал Маран задумчиво. — Земля? Камни? Родное племя? Отец и мать? Любимая? Или просто незнакомые люди, которые говорят с тобой на одном языке?

— Все это и многое другое. Книги, на этом языке написанные. Храмы, этими людьми построенные. Боги, которым молятся в этих храмах.

— Народ моей матери не пишет книг, кехс. Он не строит храмов. Богов, которым молится, он носит в сердце. Наши отцы и матери умерли. Наши возлюбленные, все наше племя, наши друзья и родные погибли при передвижке скал, мы с Даном уцелели только потому, что охотились в отдаленных лесах. Мы скитались от очага к очагу, нигде не задерживаясь, ведь сыну лахина и внуку вождя трудно быть простым охотником, а иначе невозможно, потому что в каждом племени свои вожди. Нас немногое удерживает на родине. Разве что камни, на которые мы карабкались в детстве.

— Не отзывайся о камнях пренебрежительно, сын Чицина. Камни родины больше, чем просто камни. Ты молод, и тебе еще неведомо, что через двадцать лет все соблазны огромного мира будут значить в твоих глазах меньше самого малого из этих камней.

Маран ответил не сразу, а когда ответил, Дан поразился теплоте его голоса.

— Я знал, что лахины мудры, кехс. Но я не знал, что они еще и добры.

— Не всегда. Деци не сказал бы вам того, что говорю я… Возможно, поэтому и он полководец, а я всего лишь кехс. Но пока еще есть время, подумайте.

— Мы благодарим тебя за предоставленный выбор. И все-таки, кехс, мы молоды, и тоска старости не заслоняет нам молодой жажды неизведанного.

Пауза.

— Ну что ж, — сказал наконец Лахицин. — Мы оба высказались и, будем считать, поняли друг друга. Так, Маран?

— Так, кехс.

— Подождите меня здесь. — Лахицин вошел в шатер, оставив их одних.

Маран улыбнулся.

— Ну как, Дан?

— Неплохо. Убедительно и психологически точно. Отличная работа, как сказал бы Железный Тигран.

Маран досадливо поморщился.

— Я не о том. Как тебе старик?

— Старик?

— Кехс. В нем есть то, что я больше всего люблю в людях. Мудрость, чувство чести и внутренняя сила. Что ты так смотришь? Ты иного мнения?

— Я просто задумался над твоим набором качеств. По-моему, тут чего-то не хватает.

— Чего?

— Возможно, доброты.

— Мудрые и сильные люди обычно добры, Дан. К тем, кто этого заслуживает. Но ты не сказал, что думаешь о Лахицине.

— Ты заметил, что он в первый раз назвал тебя по имени?

— Заметил.

— Как по-твоему, почему?

— Почему? Ну… Либо ему не понравились мои слова, и он счел меня недостойным чести именоваться сыном Чицина, либо, наоборот, понравились, и он увидел во мне самостоятельную личность.