Олег Соломатов - Духи Тургояка. Первая встреча

• Название: Духи Тургояка. Первая встреча
• Автор: Олег Соломатов
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4474-0156-6

В данном произведении «Духи Тургояка. Первая встреча», повествуется о таинственных событиях, произошедших с жителем одного Уральского городка по имени Игорь, когда он в 1977 году, будучи 12-ти летним учеником 6 класса, летом был отправлен родителями в пионерский лагерь и со своим отрядом пошёл в пеший поход вокруг местного озера Тургояк. Дальнейшие события дают Игорю возможность пройти первый этап перерождения из обычного, среднестатистического школьника – в «начинающего» понимать суть происходящих вокруг него событий и думать с точки зрения Любви к ближнему, Взаимопомощи и Бесстрашия. Делают возможным понять и принять себя таким, какой он есть на самом деле, а потом, с этой точки отсчёта двинуться вперед, к новым Душевным высотам. Напоминая, что жизнь конечна, выпавшие на его долю испытания дают возможность постараться успеть сделать всё задуманное по максимуму…

---

И вот долгожданная поляна!!! Оказалось, что остров Веры стал уже полуостровом. До него тянулась длинная песчаная коса, заросшая кустарником и мелким березняком. Сбросив уже к тому времени, поднадоевшие рюкзаки в центре поляны, уставшие, вспотевшие и по колено в грязи, мы гурьбой двинулись к озеру. Песчаный пляж с мелкой, покатой галькой был расчищен от крупных каменных глыб и выглядел, как волшебный кусочек райского пейзажа. Стайки мальков носились в толще прозрачной, как слеза, воде, водомерки устроили соревнования на скорость разбегания в стороны, стрекозы зависали над водой, как боевые вертолёты, готовые в доли секунды сорваться с места и настигнуть жертву в любой точке своего местообитания.

После утомительной ходьбы погружение ног в холодную, напитанную родниками воду, показалось наивысшим блаженством, правда вода, после нашего массового входа прямо в одежде и обуви, превратилась в мутную субстанцию, а со стороны – это напомнило картинку «стадо на водопое». Почувствовав окончание сегодняшнего пути и возможность расслабиться, мы мокрые и довольные развалились на песчаном пляже, но вечный релакс, вдруг, свернулся в одно мгновение, а голос Михалыча – нашего воспитателя, вернул нас на землю. Она, в смысле – земля, оказалась заваленная шишками и сухими ветками, на нее невозможно было растянуть наши палатки. Пришлось взяться за импровизированные веники из свежесломанных веток и вымести площадку под палатки. Потом, женская часть отряда осталась подготавливать с Михалычем костровище и уже ставить котлы с водой на подготовку ужина, а все пацаны разбрелись по ближним окрестностям собирать валежник для костра. Благо, в дровах недостатка не было и мы натаскали огромных сосновых веток столько, что ими можно было жечь костер неделю без остановки. Некоторые в лесу прогуляли дольше остальных, как потом выяснилось, на их пути вместо дров возникли заросли черёмухи с гроздьями крупных ягод, оторваться от которых было невозможно ближайшие полчаса. Обильное поглощение черёмухи некоторым туристам – позже «вышло боком», из-за её вяжущих свойств, но в тот момент, когда спелые, сочные ягоды горстями попадали в рот, о последствиях ни кто и не думал.

Наконец, палатки установлены, мы разбились кучками по палаткам, растолкали рюкзаки, расстелили спальники и готовы были приступить к ужину, расточавшему умопомрачительный запах гречневой каши с тушенкой на километр вокруг поляны. И вот вся команда у костровища, огромные сосновые бревна, приготовленные прежними туристами, выполняли роль скамеек, на которых мы расположились, как воробьи на жердочке. Смех, крики, звон походных котелков и ложек заполнили всю поляну до краев. Создавалось впечатление, что на берегу не сорок шесть малолетних туристов, а как минимум, весь пионерский лагерь. В тот момент, когда в котелках появились крейсера смачных кусков мяса, бороздящих просторы гречневого моря, а в руках появились ложки – наступила «минута молчания», плавно переходящая в нарастающий гул скребущих по дну ложек, а после – вопрошающих выкриков: «Добавка есть?» и не менее требовательных: «А компот будет?».

Поедая за обе щеки ужин, я неосознанно уперся взглядом в языки яркого пламени костра, танцующие в такт углей, издающие щелчки и потрескивания, как заправских музыкантов, подвластных всеобщим языческим законам природы и древнейшим тактам «Ледникового периода», когда огню, как главному Богу, молились замерзшие, первобытные Неандертальцы. Почему-то подумалось именно о них, наверно, отложилось в памяти из школьных учебников истории древнего мира. Огонь на меня всегда действовал магически вне зависимости от времени года, времени суток и места пребывания. Я мог подолгу глядеть на его языки, открыв створку печи у бабушки на кухне, на сгораемую кучу сухой листвы в садовой бочке, на тлеющие угли в мангале родителей, когда мы изредка летом уезжали с ночевкой на природу. Огонь мне напоминал живое существо, которое умеет дышать, двигаться, расти, возмущаться, нервно кидаться на окружающих, фыркать дымом, нежно согревать и даже я думал, что на нём, как на огненном драконе – можно летать… Так за размышлениями, я не заметил, как закончилась каша. Радовало то, что первый раз «без примерки», наварили в два раза больше этой наивкуснейшей каши, и добавки хватило на всех. Самые большие «проглоты» попросили ещё повторной добавки, компоту места в их желудках уже не нашлось….

1977 год, наш отряд на месте стоянки. оз. Тургояк, фото из архива автора

После ужина расходиться ни кто не хотел. Утолив главную потребность в еде, я вдруг вспомнил, что в вечерней суете, как-то выпустил из виду отсутствие поблизости предмета моих воздыханий и, оглядев глазами окружающих, обнаружил её в сторонке с кучкой подружек, решающих свои девичьи, не подвластные мужской логике проблемы. У нашего командира отряда Кости была с собой гитара, которую ему разрешили взять с собой в лагерь родители. Сейчас она была, как раз в тему. Правда, игроки из нас были «никудышные», но несколько аккордов умел «выбивать» каждый уважающий себя турист третьего отряда. «Заехав» в лагерь, я тоже пытался зажимать гриф, как заправский виртуоз, но игра на фортепиано, которой я обучался уже шесть лет, коренным образом отличалась от бряцаний на гитаре и после двадцати минут тренировки кончики моих пальцев покрылись алыми мозольными пузырями. На этом мои гитарные опыты закончились так же быстро, как начались, и сегодня вечером рисковать руками я уже не хотел. Девчонки наперебой стали заказывать исполнение последних «лагерных хитов», кто-то уже побежал за песенником, а я перебрался поближе к Светке, чтобы хоть краешком глаза контролировать её действия. Она, почувствовав моё внимание и приближение, как-то непонятно для меня среагировала и ушла в палатку. А может, мне просто показалось, что среагировала…

Вечер с песнями продолжался до наступления сумерек. Несколько пацанов, под магическим действом пламени и кричаще-плачущих подобий песен, уже приступили к своим первобытно-племенным врожденным рефлексам – подготовке «орудий» для отлова раковой братии. Были срублены колья, к концам которых проволокой приматывались столовские вилки. Потом, под групповые песнопения и покачивания они подсели к костру. Мне сегодня предаваться охотничьим страстям уже не хотелось, да и предмет воздыханий больше не появлялся из палатки…

Яркие языки огня и сгустки искр вздымались к небу, когда Михалыч подбрасывал новые порции дров в костер. Игра теней вокруг поляны создавала иллюзию движения и присутствия чего-то древнего, дикого и немного страшного. Страх этот был не реальный, а на уровне подсознания, сидевший где-то глубоко в голове. Признаюсь честно, я был немного трусом, когда речь заходила о тёмном ночном лесе, злых духах, крупных хищниках и кладбищах. Ночью, на природе, в лесу, на стыке огня, воды, земли и воздуха возрождалась древняя энергетика, спящая в нас «городских» и очнувшаяся в момент воссоединения стихий в единое целое. Каждый из нас чувствовал это, но не мог понять, объяснить, переосмыслить… мы в этот момент могли только как-то реагировать на это пробуждение. У кого-то это вызывало страх, у других – возбуждение, у третьих – подавленность. Гитара переходила из рук в руки, и нестройный хор голосов подхватывал любую новую песню, лишь бы не спугнуть это состояние всеобщего воссоединения с природой.

Был в нашем отряде один «соплеменник» Юрка. Он мало, чем отличался от остальных озёрных аборигенов. Одно у него получалось лучше других – бряцать на гитаре и по его словам – этому научил его старший брат. Заучил он больше других исполнителей, всяких «девичьих» слезливых песенок. От них, у последних – накатывались крупные слезы, как только под минорные аккорды, какая-нибудь одинокая, лесная колдунья безответно влюблялась в юношу. Или дельфин, попавший в шторм на мелководье – умирал, не дожив до встречи со стаей… Больше всех выжимала слёзы песня «про лошадей», волею судеб попавших посреди океана в беду, постепенно тонущих и до последнего вздоха надеющихся на спасение… И вот, представьте себе, вдруг обнаруживаю, что Света, не показывавшая носа из палатки после ужина, вдруг оказалась рядышком с этим Юрком и даже слёзки пустила по поводу тонущих лошадок… Инстинкт соперника расцвел махровым цветом, но родительское воспитание не позволило вступить в открытое соперничество, хотя «кулаки немного зачесались»… Мы пойдём другим путём – вспомнил я наставление дедушки Ленина. Настроение упало до нуля и желание продолжать посиделки улетучилось вместе со снопом искр, взметнувшимся, как мне показалось в момент, когда я всем сердцем возжелал поколотить «соперника».