Мария Колесникова - Гадание на иероглифах

• Название: Гадание на иероглифах
• Автор: Мария Колесникова
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1983

Мария Колесникова известна советскому читателю как автор повести «Наш уважаемый слесарь» и книг о Р. Зорге и его соратниках. Новая книга М. Колесниковой объединяет три повести о Дальнем Востоке. В первой повести, давшей название книге, рассказывается о военном крахе Японии и о Международном военном трибунале в Токио над военными преступниками; во второй — «Венец жизни» — автор рассказывает об Анне Клаузен, соратнице Р. Зорге; третья повесть посвящена видному советскому военному деятелю Берзину (Кюзису Петерису), одному из организаторов и руководителей советской разведки. Книга читается с неослабевающим интересом.

---

— А я здесь стала курить, это как-то успокаивает. — Она затянулась, окутывая себя голубым облачком дыма. — Я была самой обыкновенной, здоровой девушкой, мечтала о тихом семейном счастье с кучей детей, уютным домом, — она доверительно улыбнулась: — А все получилось наоборот… Бранко учился в Сорбоннском университете на юридическом. Учился и работал юристом в одной парижской электрической компании. Денег не хватало, кое-как перебивались. А потом грянул кризис, и Бранко потерял работу. Пришлось мне с ребенком на время уехать к отцу в Данию.

— А Вильма? Как она относилась ко всем трудностям? — заинтересованно спросила Анна.

— Очень спокойно, — сказала Эдит, гася в пепельнице окурок и зажигая новую сигарету. — Она обращалась со своими детьми как с товарищами. Когда Славко женился на русской девушке, дочери советских специалистов, приехавших в командировку в Париж, и решил уехать с ней в СССР, Вильма одобрила этот его шаг. Я уверена, что и поездка Бранко в Японию была благословлена его авантюристкой мамочкой. Она же типичная авантюристка, — повысила голос Эдит. — Теперь вот с какой-то гордостью сообщила Бранко, что Славомир уехал добровольцем в Испанию. Ей, наверное, и в голову не приходит, что его могут убить. Я таких женщин не понимаю. Не жалеть своих детей! Подумаешь, деятельница… Без нее бы не обошлось. Писательницей заделалась! Воображаю, чего она там пишет. По-моему, она просто тщеславная, как вы думаете?

Вопрос застал Анну врасплох. Она, конечно, была не согласна с Эдит. Но сказать ей, что Вильма Вукелич вызывает в ней восхищение, хорошую зависть к ее мужеству, ее целеустремленности, значит обидеть Эдит, оттолкнуть от себя. И Анна ответила довольно туманной фразой:

— Кто знает. Ведь люди такие разные…

— Как бы там ни было, но я попала в скверную историю, — сердито сказала Эдит, недовольная ответом Анны. По-видимому, она хотела какого-то оправдания для себя, для своего задуманного бегства, моральной поддержки, что ли… — Бранко обманул меня, — продолжала она упрямо. — Он вовлек меня в опасное дело, и я узнала об этом только здесь. Говорил, что едем в Японию от силы на год — он заключил контракт с иллюстрированным журналом «Вю». А мы торчим здесь почти четыре года в этом ужасном Токио, где летом нечем дышать, где все проплесневело и пропахло старой, вонючей пылью. Если бы не Рауль, я давно бы сошла с ума…

— Так нельзя, — мягко сказала Анна. — Возьмите себя в руки. Подумайте о Бранко, вы очень осложняете ему жизнь.

— Осложняю? — удивилась Эдит. — Скажете тоже. Вам легко рассуждать… — глаза ее стали сердитыми и утратили пугающую прозрачность. — А мне-то каково? С ребенком? Представьте себе, что нас хватают и бросают в тюрьму, а он, такой маленький, беспомощный, мой Рауль, остается один в этой ужасной, азиатской стране. О-о-о.

Она в отчаянии заломила руки, очевидно поддавшись навязчивому видению.

— Нет, я больше не могу. Уеду к сестре в Австралию. Буду спокойно воспитывать сына, — решительно проговорила она.

Анне и жаль ее было, и в то же время все в ней протестовало против такой откровенной слабости. Вильма была ей понятней, ближе. Ведь она принадлежала к той же породе людей, что и Рихард, Бранко и… и Макс! И вдруг она как-то по-новому увидела Макса, оценила его мужество и, может быть, впервые так ясно поняла всю значимость того дела, которому он служил. С гордостью за него подумала, что постарается быть достойной его помощницей.

— Вам нужно хорошо отдохнуть. Поезжайте куда-нибудь в горы или на побережье. Здесь есть чудесные места, — посоветовала она.

— Нет, нет, это не поможет, — холодно возразила Эдит. Она почувствовала, что Анна ее не поддерживает и не одобряет. — Я нормальная женщина, мать и хочу только счастья своему сыну. Надеюсь, вы знаете, чем они там занимаются? — указала она пальцем на потолок.

— Конечно, — серьезно ответила Анна.

— Та-та, ти-та… А служба пеленгации не дремлет, и полиция может внезапно ворваться в дом. Каждая такая передача — нервный шок для меня.

Когда возвращались домой, Анна сказала Максу:

— Не выполнила я задание Рихарда. Эдит не та женщина, на которую можно как-то повлиять. У нее свои понятия обо всем, свои взгляды на жизнь.

— Ты права, — ответил Макс. — Бранко мне признался, что между ними очень сложные отношения.

По инициативе посольских нацистов и председательницы женского общества фрау Этер в немецком клубе был устроен новогодний костюмированный бал.

Просторный зал клуба, красиво убранный цветами, яркими драпировками и японскими панно, был переполнен нарядной публикой. Всюду висели портреты Гитлера и японского императора Хирохито. По залу группами фланировали японские офицеры, очевидно приглашенные в качестве гостей.

Было много разных киосков: «Цветочный», «Счастливый базар», «Тайный стол», «Военный крюшон» и просто «Крюшон». В киосках торговали дамы из женского общества, одетые в пестрые маскарадные костюмы. Гости охотно покупали цветы, бамбуковые веера, цветные фонарики, жемчужные запонки и ожерелья, маленькие бюстики фюрера.

Анну фрау Этер определила в крюшонный киоск, имеющий вид шатра. Драпировки над входом скреплялись огромной черной свастикой. Председательница похвалила ее за красочный костюм немецкой крестьянки. Сама фрау была одета в какой-то широкий лиловый капот с огромным бутафорским орденом «Дойче муттер» на груди. Ее мощная фигура с головой, похожей на пылающий факел, беспрестанно мелькала по всему залу, появляясь то тут, то там. Она встречала гостей, поддерживала непринужденное веселье, следила за порядком.

Возле «Военного крюшона», который был рядом с киоском Анны, толпились немецкие и японские офицеры. Среди них Анна заметила военного атташе Эйгена Отта, который был довольно редким гостем клуба. Значит, что-то очень важное побудило его прийти сегодня на этот вечер. Эйген Отт был в военной форме с каким-то крестом на груди. Он держал под руку высокую белокурую даму в черном шелковом платье с низким вырезом. Дама была выше его, и напрасно Отт задирал свою длинную арийскую голову — он казался перед ней смешным лилипутом. «Тереза, его жена! — догадалась Анна. — Недаром она бегает за Рихардом!» И тут же увидела Зорге, веселого, элегантного. Он хотел подойти к Оттам, но его опередил какой-то важный японский генерал, который уже раскланивался с ними. Фрау Тереза коротко ответила на поклон японца и устремилась навстречу Рихарду, оставив мужа наедине с генералом.

— А! Доктор Зорге! Рада вас видеть, — кокетливо пропела она, протягивая ему руку для поцелуя. — Как вам нравится бал?

— Вы всегда прелестны, фрау Тереза, — целуя ей руку, сказал Рихард. — Бал замечательный, много японских гостей. И портреты Хирохито… Что здесь происходит? Просветите меня, пожалуйста.

— Я? Вас?! Ай-яй-яй, — укоризненно покачала головой Тереза. — Первоклассный журналист-международник — и не знает… Этот бал дан в честь сближения молодого японского офицерства с немецкими национал-социалистами. А тот японец, с которым разговаривает Эйген, их вождь, генерал Араки.

— Ага, вот оно что… — отрывисто произнес Зорге. — Они пришли поблагодарить немецкий вермахт за помощь в военной подготовке их армии… Что ж, Эйген Отт первый достоин такой благодарности.

— Вы несносны, доктор Зорге, — капризно сказала Тереза. — Угостите меня лучше крюшоном.

Они подошли к стойке, и Анна смогла близко рассмотреть фрау Отт. Типичная немка. Волосы очень светлые, а брови темные и глаза темно-голубые. На очень белом холеном лице легкие веснушки. Ничего, красивая женщина, такая может произвести на свет целую роту будущих солдат…

— Добрый вечер, фрау, — вежливо приветствовал Анну Рихард, как совсем незнакомую. — Два крюшона, пожалуйста.

Они тянули холодный крюшон и весело болтали о пустяках. Улучив момент, Рихард лукаво подмигнул Анне.

Мимо киоска меланхолично прошествовал Макс. Ему было явно скучно. Он вообще не любил ходить в клуб, считая, что это сфера Рихарда.

Грянул духовой оркестр. Он исполнил «Германия превыше всего» и «Кими га ё!». После этого фрау Этер по микрофону пригласила всех в зрительный зал на официальное открытие бала. Все ринулись занимать места. Фрау Тереза увлекла Рихарда в веселый поток публики. Женщины-киоскерши, закрыв свои киоски, тоже пошли в зрительный зал. Анна отыскала Макса, и они сели рядом.

В глубине сцены красовались два огромных портрета: Гитлера и Хирохито, осененных знаменами — немецким, со свастикой, и японским, с красным диском посредине.

На сцену бравой, военной походкой поднялся Эйген Отт. В зале воцарилась тишина.

— Дамы и господа! — раскатисто прозвучал по микрофону голос Отта. — Сегодня здесь происходит дружеская встреча представителей двух великих народов, призванных владычествовать над всем миром. Перед народом Ямато стоит та же благородная задача, что и перед Германией, — уничтожить коммунизм. Уничтожением коммунизма в собственной стране фюрер преградил ему путь в Западную Европу, а потому Германия может по праву считаться бастионом Запада против коммунизма. «Путь на север!» — девиз наших друзей японцев. «Дранг нах остен!» — наш девиз.