Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

• Название: Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
• Автор: Николай Японский
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-89332-090-5 ISBN 5-89332-094-8 (IVт.)

Издание настоящей книги осуществлено при поддержке Фонда Ниппон.

Publication of this book was supported by Grant–in–Aid from the Nippon Foundation

Под редакцией Кэнноскэ Накамура

Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 4. — СПб.: Гиперион, 2004. — 976 с.

Настоящее пятитомное издание представляет собой первую полную публикацию огромного дневника, который на протяжении всей своей жизни вел основатель русской Православной миссии в Японии архиепископ Николай Японский (1836–1912).

Четвертый том дневников охватывает период с 1899 по 1904 гг.

© К. Накамура, сост. текста, коммент., вступ. ст., 2004

---

Иконописица наша Ирина Ямасита превосходно срисовала икону Воскресения Христова, взятую нами для того из Посольской Церкви. Сегодня совсем кончила работу и сдала икону мне. Дал ей, сверх ее жалованья, двадцать ен, на посещение Кёото, где она еще не была. Оригинал иконы Воскресения завтра возвращен будет в Посольство.

2/15 августа 1902. Пятница.

Весь день, как и вчера, перевод расписок и приведение в порядок счетов.

О. Роман Фукуи приходил жаловаться, что в Немуро назначили проповедником такого нехорошего человека, как Минуил Аримото, ныне кончивший курс в Катихизаторской школе. Кто и что только не наговорил ему дурного про сего человека! И о. Роман Циба, и о. Игнатий Мукояма (сам же и определивший его в школу два года тому назад) и секретарь Нумабе, и регент Кису (родственницу которого он сватал, а потом отказался) и многие другие! Я советовал о. Роману половину наговоренного сбросить со счетов, а с другою половиною управиться при помощи мудрости, которою должен обладать иерей, тогда и Аримото может оказаться годным для церковной службы, каковыми нередко оказывались люди, подобно описываемые.

О. Алексей Савабе приходил встревоженный; говорит, что Пантелеймон Сато присоединился к его врагам, возмущающим Церковь. Странно! Вероятно, это отзвук настроения Пантелеймона Сато до прихода его сюда, когда он слушал и во всем поддакивал. Впрочем, любезный Пантелеймон Сато по характеру человек совсем несостоятельный — он и чистосердечен, и благочестив, но слаб на убеждения; не он может убедить, а его легко могут сбить, если захотят того. Советовал я о. Алексею отправиться к господину Сато и спросить: что сие значит? Они же, кстати, вместе учились в Семинарии.

Приятно отметить, что антиминс Церкви крейсера «Адмирал Нахимов» нашелся. О. Александр, действительно, забыл его в хакодатском нашем храме. О. Петр Кано нашел его между облачений в алтаре. Вчера поздним вечером о. Кано вернулся и отвез антиминс о. Александру на «Адмирал Нахимов».

3/16 августа 1902. Суббота.

Поздно вечером — письмо от Пантелеймона Сато, что он «употребил все усилия, чтобы уговорить возмутившихся удовлетвориться Вашим благоразумным архипасторским решением и успокоиться, но они никак не хотят быть под жезлом такого жестокосердечного священника, как о. Алексей Савабе». А сегодня утром старик Есида, один из сторонников о. Алексея, приходил спросить, «правда ли, что я дал разрешение вновь собирать подписки под прошением об удалении из Коодзимаци о. Алексея, что возмутители действуют моим именем, всех, кто не желает, насильно заставляют прикладывать печати». Какая–то путаница! Я сказал Есида, что это ложь, будто что–нибудь от меня выходит; я не могу переменить своего решения, сделанного по тщательному рассмотрению прошения и исследованию дела, что нового прошения, сколько бы под ним ни стояло печатей, я и не приму.

О. Павел Косуги, так настоятельно просившийся из Токусима, — «нездорово–де для него место», и не думает, однако, уезжать на новое, в Миязаки, на Киусиу; а то и знает, что денег просит; от сего отца кроме денежных просьб в длиннейших посланиях, других писем почти никогда и не бывает — это уж второе такое послание после возвращения его с Собора — опротивело читать; выслушавши содержание, послал сто ен на лекарства.

Кроме просьбы о. Косуги сегодня еще шесть просьб о деньгах из разных мест да просьба написать две большие иконы для Церкви Ивай, да просьба подарить стихарь в Церковь Ханда, да просьба прислать камертон в Акиака, да четыре просьбы о книгах из разных мест, да просьба о. Петра Ямагаки разрешить брачное недоумение, да просьба Александра Хосокава позволить ему жениться на младшей родной сестре недавно умершей его жены (что уже решительно нельзя). И это накопилось всего за три дня. Веселое церковное управление!

Был нагасакский наш консул князь Ал. Ал. Гагарин, с которым лично еще не был знаком, хотя давно уже переписываемся. Говорил он, между прочим, что о. Вениамин по–японски еще совсем плох, к изучению иностранного языка, должно быть, не способен. К миссионерству тоже мало подает надежды, а, например, «какой орден следует за каким, отлично знает» и подобное. Церковь в Нагасаки скоро начнет строиться, на нее князь уже восемь тысяч собрал; русское училище тоже в проекте.

4/17 августа 1902. Воскресенье.

Перед Литургией явился Лин Такахаси с своей женой Марфой, из коих двоих неизвестно, кто кого похитил, он ее у родных, или она его у Церкви — во всяком случае, роман их женитьбы, с прослойкой обмана, едва ли обещает прочное счастье; он высматривает красивым теленком, она — ух, бой–баба будет на жизненной арене! Я молча благословил их, да и не время было на что–либо большее. Вечером он явился Задорожными в Оби, дал на двоих, и на имущество; не обидели себя — сорок ен попросили и получили, то есть — Лин получил; ее не было, хотя хотелось бы поговорить с нею, приласкать, дать кое–какие наставления. Завтра в шесть часов утра пускаются в путь — Господи, благослови их!

Из Коодзимаци были после обеда о. Алексей Савабе с двумя избранными казначеями: Иоанном Нагата и Петром Эндо (Секи). Принесли деньги для хранения здесь в церковном железном ящике, в трех документах — всего на сумму немного больше двухсот ен; дал им соответственно три расписки в получении сих векселей для хранения. Рассказал им, как надо вести церковную отчетность; показал для примера свою, со всеми отделами и расписками. Говорили они, что Церковь продолжают враги о. Алексея мутить моим именем, будто я жду прошение против него, только более мягко написанное, будто Пантелеймон Сато участвует в сей махинации. Я советовал не обращать внимание на эти козни, а обращаться с мутителями мирно и любовно, стараясь мерами кротости образумить их. Петр Секи рек: «Нельзя ли анафеме предать главного мучителя, Танабе?» Что выдумал! Я запретил и думать о сем.

— Возмутившиеся не дают, что следует от них, в добавление к получаемому от Миссии содержанию о. Алексея. Что с ним?

— А уж пусть будет наказанием о. Алексею за то, что он плохо исполнял свои обязанности, сделал возможным возмущение, Миссии не платить же за это.

5/18 августа 1902. Понедельник.

Из Коодзимаци–кёоквай был один гию (церковный старшина), принадлежащий к приходу Иоцуя, где гнездо мутителей Церкви, спрашивает:

— Правда ли, что вы обещали переменить священника, если большинство христиан представит подписи, что не желают о. Алексея Савабе? Враги о. Алексея вашим именем действуют и усиленно собирают подписи, все больше и больше мутя мирных христиан.

— Да, об этом я уже слышал и предупредил, что неправда. Раз решенного я не могу изменить, пока не изменятся обстоятельства. Если о. Алексей не исполнит своего обещания — прилежней служить, заниматься проповедью и прочее, в чем он ныне оказался заслуживающим укора и в чем обещал исправиться, то христиане будут иметь резон просить о перемене его на другого священника, теперь же — никакого; сколько бы ни собрали подписей — тщетно: я не приму прошение, — и прочее, что уже не раз объяснял. Гию ушел успокоенным, обещаясь передать мои речи другим.

Был Reverend King, здешний епископальный миссионер, и Reverend Norris, тоже английский епископальный миссионер из Северного Китая, один из выдержавших осаду боксеров в Пекине. Говорил он, что политика Пекинского Двора ни на волос не изменилась — все та же рутина, обещающая продолжение нападений на миссионеров и китайских христиан, что если династия не переменится, и всегда будет то же; на перемену же династии пока нет никакой надежды — нигде не видится в Китае сильного человека, который взялся бы за это; притом же это ныне чрезвычайно трудно было бы по компликации с иностранными державами.

6/19 августа 1902. Вторник.

Праздник Преображения Господня.

Такой дождь рубил с раннего утра, что собравшиеся к богослужению человек тридцать, бесспорно, должны быть названы благочестивыми христианами. Потом целый день, вот до двенадцати ночи, введение в каталоги новых русских книг, вперемежку с отпуском плетущихся на свои места катихизаторов, как Николай Исикава в Окуяма, Виссарион Такахаси в Кумамото.

7/20 августа 1902. Среда.

После полудня являются десять человек представителей якобы всей Церкви в Коодзимаци, подают завернутое в бумагу прошение.

— О чем? — спрашиваю.

— О том же, что было в прежнем прошении. По вашему приказанию (мейрей–ни ётте) мы вновь собрали печати.

— По моему приказанию? Такого не было. Это ложь. Я уже не раз слышал, что вы моим именем действуете, и всякий раз посылал сказать вам, чтобы прекратили эту смуту. Прошения вашего я не приму, так как дело прежде было с вами же вместе разобрано, рассужено и решено. Перерешать его было бы противозаконно и противно здравому смыслу. Вы сами же потом сказали бы: что это за Епископ, который сегодня решит одно, а завтра совсем другое. Больше и слушать вас не хочу.