Евграф Комаровский - Записки графа Е.Ф.Комаровского

• Название: Записки графа Е.Ф.Комаровского
• Автор: Евграф Комаровский
• Издательство: Товарищество русских художников, Внешторгиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990

Граф Е. Ф. Комаровский в своих «Записках» по сути повествует не только о своей жизни и жизни своего семейства. Его происхождение, положение при дворе сделали возможным не только наблюдать жизнь Российской империи в ее сложные времена, но и стать участником многих исторических событий. Именно поэтому «Записки» представляют интерес для всех, кто с научными целями или как любитель изучает историю России.

---

За несколько месяцев перед отъездом в Москву на коронацию император купил у графа Безбородка преогромный его дом против Головинского сада и назвал оный Слободским дворцом. Приказано было пристроить две большие по бокам деревянные залы; сей дворец сгорел во время нашествия французов. Отряд, в котором я находился, приехал в Москву прежде двора. Свита великого князя Константина Павловича помещена была против Слободского дворца, в старом сенате, где назначено было место пребывания и для его высочества. По принятому обыкновению император остановился в Петровском дворце. Вся гвардия на сей случай была отправлена в Москву. В церемонию наряжены были камергеры и камер-юнкеры; а так как было холодно, то и приказано было им иметь юберроки, т. е. род широких кафтанов, из пунцового бархату. Ничего не было смешнее, как видеть этих придворных, привыкших ходить по паркету в тонких башмаках и шелковых чулках, — верхом Бог знает на каких лошадях, и на тех — не умеющих держаться и управлять ими; многих лошади завозили куда хотели, и оттого сии царедворцы потеряли свои ряды и наделали большую конфузию. Особливо примечателен был между ними граф Хвостов, бывший тогда камергером. Император остановился в Кремле только чтобы приложиться к святым мощам и иконам, и, сев опять на лошадь, продолжал шествие свое до Слободского дворца, куда прибыли уже, как начало смеркаться. Мимо государя прошли, однако же, церемониальным маршем все войска, бывшие в строю. Надобно было посмотреть на несчастных придворных; некоторых из них принуждены были снимать с лошадей, так они от холоду, можно сказать, окоченели.

Великий князь поручил мне купить для его седла лошадей. Я ездил по англичанам, барышникам, но ничего не мог найти порядочного. Мне сказали, что есть хорошие верховые лошади у г. Гончарова, имевшего славные, парусинную и бумажную, фабрики. Узнав, где он живет, я к нему поехал, но не застал его дома, а жена г. Гончарова просила меня к ней войти, что я исполнил. Она приняла меня очень ласково, говорила, что муж ее будет в отчаянии, что не случилось его у себя, что он непременно на другой день сам ко мне приедет; просила только сказать, где я живу, в котором часу он может со мною видеться, изъявляя желание чаще у себя меня видеть, пока двор пробудет в Москве. На другой день, чуть свет, г. Гончаров был уже у меня, и мы вместе поехали к нему смотреть лошадей. Я нашел у него двух — очень хороших статей, и сказал ему, что я должен их показать великому князю Константину Павловичу, что я, по приказанию его высочества, ищу для него лошадей.

Гончаров обеспамятел от радости и сказал:

— Ах, как бы я был счастлив, если бы мои лошади понравились его высочеству, и удостоил бы великий князь принять.

Я ему отвечал:

— Я не думаю, чтобы великий князь принял ваших лошадей даром.

По возвращении во дворец я донес его высочеству, что я нашел двух лошадей, и спросил, когда угодно будет их видеть, назвав и хозяина оных. Великий князь приказал привести их на другой день, но чтобы отнюдь г. Гончарова тут не было. Я тотчас послал к нему ездового с запиской, прося его самого не беспокоиться; я узнал после, что Гончарова это очень огорчило. Одна из лошадей очень понравилась его высочеству, и он приказал узнать о цене; я ему доложил, что хозяин этой лошади денег не возьмет, а, если угодно, можно сделать ему подарок. Великий князь приказал мне отвезти к нему табакерку с бриллиантами, стоящую цену лошади. Гончаров был чрезвычайно рад этому подарку и не переставал носить табакерку, хотя не нюхал табаку, покуда всем знакомым своим оной не показал. С тех пор Афанасий Иванович Гончаров сделался моим хорошим приятелем и просил меня принять от него в подарок одну лошадь.

Император Павел назначил день своего коронования в светлое Христово Воскресенье. Вся императорская фамилия говела на Страстной неделе и в Великий четверг должна была причаститься Святых Тайн, кроме императора, в церкви у Спаса за золотою решеткой. Обедня совершаема была митрополитом Платоном; я был дежурным, находился тоже в церкви и был свидетелем зрелища, которое навсегда у меня останется в памяти.

Пусть представят себе императрицу Марию Феодоровну в цвете лет, великих княгинь: Елисавету Алексеевну и Анну Феодоровну, Марию Павловну и Екатерину Павловну, всех одетых в белых платьях, и скажут, можно ли видеть более августейших красавиц, вместе соединенных! Один Платон умел это достойно изъяснить.

Когда отворились царские двери, и прежде нежели дьякон вынес сосуд, митрополит вышел из алтаря и, как будто пораженный блеском сих красавиц, отступил назад, потом, обратясь к императору, сказал:

— Всемилостивейший государь! Воззри на вертоград сей, — и повел рукою, показывая на предстоявших; у императора приметны были слезы на глазах.

Коронация происходила обыкновенным порядком; император короновал императрицу Марию Феодоровну, но было достойно примечания, что император во время причастия вошел в алтарь, взял сосуд и, как глава церкви, сам причастился Святых Тайн. Потом на троне прочел сам фамильный пакт, им составленный, о порядке наследия на престол; сей пакт повелел хранить в серебряном ковчеге в Успенском соборе.

Примечательно было, что на бале, в Грановитой палате, дамы были одеты в робах черного бархата с преогромными фижмами; бал открыла императрица Мария Феодоровна с князем Александром Борисовичем Куракиным менуэтом, и прочие дамы ей последовали.

Скоро после коронации император с обоими великими князьями воспринял путешествие в Казань. С великим князем Константином Павловичем поехал мой товарищ Сафонов; он был капитаном Измайловского полка.

Кстати, о Сафонове: любопытно будет знать, каким образом он попал в адъютанты к великому князю Константину Павловичу. Сафонов у нас в полку был в числе черных офицеров, т. е. не имеющих ни малейшего воспитания. До восшествия императора Павла на престол он уже подал челобитную в отставку и отправил большую часть своих пожитков в деревню, а остался дожидаться первого пути, чтобы самому с матерью туда же отправиться. Как сделалась перемена в правлении, он просил меня, чтобы его высочество исходатайствовал ему отставку. Великий князь отвечал, чтобы Сафонов сходил хотя один раз в караул, и если удачно, тогда его высочество удовлетворит его желанию. Между тем император, проходя один раз мимо наших офицеров, во время развода, заметил Сафонова, вероятно, потому, что он всех офицеров был лицом старообразнее, спросил о нем у майора нашего полка, генерал-майора Кушелева, и когда узнал его фамилию, еще раз поглядев на него пристально, пошел далее. В тот же день, после обеда, приходит камердинер от государя к великому князю с повелением, чтобы капитану поручику Сафонову приказать приехать к его величеству. Тотчас послан был ездовой в полк, и Сафонов полумертвый является к императору. Государь спрашивает у него, не тех ли он Сафоновых, которые в родстве с Гендриковыми. Он отвечал:

— Тех, государь.

— Так, стало быть, мы свои, — продолжал император, — мне нужно иметь при великом князе Константине Павловиче человека пожилых лет, вроде дядьки, который бы мне доносил о всех действиях его высочества и ничего бы от меня не скрывал; мне кажется, я в тебе этого человека нашел; я тебя назначаю адъютантом к великому князю, но только именем.

Сафонов не мог опомниться от радости. Император в ту же минуту послал за великим князем, который чрезвычайно удивился, увидя императора в кабинете с Сафоновым. Государь, взяв его за руку, сказал его высочеству:

— Вот человек, которому я тебя поручаю; он хотя и адъютант твой, но ты должен в нем видеть доверенную мою особу.

Потом все вместе пошли к императрице, и государь, входя к ней с веселым видом, сказал ей, держа Сафонова за руку:

— Я наконец нашел человека, которого искал для Константина Павловича.

Императрица наговорила множество приятных вещей Сафонову.

Я был тогда у великого князя, и каково же было мое удивление, когда я увидел его высочество, идущего вместе с Сафоновым как с равным себе, и, обнявши его, великий князь сказал с притворно веселым лицом:

— Прошу иметь почтение и уважение к Павлу Андреевичу; он хотя и имеет звание моего адъютанта, но он гораздо для меня более сего звания.

Недолго Сафонов пользовался своим преимуществом; великий князь взял такую над ним поверхность, что он был из первых его льстецов и ни одного раза не смел доносить государю о поступках его высочества.

По возвращении из Казани в Петербург император назначил великого князя Константина Павловича главным начальником над 1-м кадетским корпусом, по тому примеру, вероятно, что отец его величества, император Петр III, был директором оного в царствование Елисаветы Петровны. Императрица Екатерина поручала сей корпус всегда начальству генерала, имевшего военную репутацию, каковы были: граф Ангальт, граф де Бальмен и т. п. Последний был в ее царствование М. Л. Кутузов, которого император Павел назначил командиром войск, в Финляндии расположенных, а на место его директором кадетского корпуса — славного генерала, графа Ферзена, который разбил и взял в плен Костюшко. Великий князь поручил мне письменные дела, как по кадетскому корпусу, так и по Измайловскому полку. Его высочество всякий день поутру, в 5 часов, ездил в корпус со мною; ему приятно было видеть, как по барабану несколько сот детей вставали и одевались.