Федор Сологуб - Мелкий бес

• Название: Мелкий бес
• Автор: Федор Сологуб
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-02-027129-2

«Этот роман — зеркало, сделанное искусно. Я шлифовал его долго, работал над ним усердно… Ровна поверхность моего зеркала и чист его состав. Многократно измеренное и тщательно проверенное, оно не имеет никакой кривизны. Уродливое и прекрасное отражается в нем одинаково точно». «Мелкий бес» был начат еще в 1892 г., над ним Ф. К. Сологуб (1863–1927) работал еще десять лет. Роман был издан только в 1907 г. и имел колоссальный успех. В 1917 г. Сологуб писал: «Если бы стены наших домов вдруг стали прозрачны, как стекло, мы с ужасом увидели бы, как много злого и страшного совершается в недрах самых на вид счастливых семейств». В романе «Мелкий бес» становятся прозрачны дома российских обывателей и пред нами вскрывается все то злое, зловонное и страшное, что свершается внутри их, и по улицам ходит герой романа, Передонов, чье имя стало нарицательным для выражения тупости, злобности и мертвенности. Современник автора критик А. Измайлов говорил: «Если бы бесы были прикомандированы к разным местам, то того, который определен к нашей провинции, удивительно постиг Сологуб». О русских мелких бесах писали и другие, и этот роман занимает достойное место в ряду таких знаменитых произведений, как «Записки сумасшедшего» Гоголя, «Двойник» Достоевского, «Красный цветок» Гаршина, «Черный монах» и «Человек в футляре» Чехова…

---

— Чего толкаешься, черныш драный!

Крамаренко тоже остановился, все продолжая смотреть на Передонова. Теперь они стали один против другого. Крамаренко, весь дрожа, тихо, шипящим голосом, сказал:

— Подлец.

Усмехнулся, повернулся, и пошел. Сделав шага три, он приостановился, оглянулся, и повторил погромче:

— Этакий подлец! Гадина!

Плюнул, и пошел. Передонов угрюмо посмотрел за ним, и тоже отправился домой. Смутные, боязливые мысли медленно чередовались в его голове.

Вершина окликнула его. Она стояла у калитки за решеткой, укутанная в большой черный платок, и курила. Передонов не сразу признал Вершину. В ее фигуре пригрезилось ему что-то зловещее, ворожащее, — черная колдунья стояла, распускала чарующий дым, ворожила. Он плюнул, и зачурался. Вершина засмеялась, и спросила:

— Что это вы, Ардальон Борисыч?

Передонов тупо посмотрел на нее, и наконец сказал:

— А, это вы. А я вас не узнал.

— Значит, я скоро буду богатой, — сказала Вершина.

Передонову это не понравилось: разбогатеть-то ему самому хотелось бы.

— Ну да, — сердито сказал он, — чего вам богатеть. Будет с вас и того, что есть.

— А вот я двести тысяч выиграю, — криво улыбаясь, сказала Вершина.

— Нет, это я выиграю двести тысяч, — спорил Передонов.

Вершина заметила, что он сердится. Она сказала, открывая калитку и заманивая Передонова:

— Что ж мы тут стоим. Зайдите, пожалуйста, у нас Мурин.

Имя Мурина Передонову напомнило приятное для него — выпивку, закуску. Он вошел.

В темноватой из-за деревьев гостиной сидели Марта с красным галстуком на шее и с повеселевшими глазами, — Мурин, больше обыкновенного растрепанный и чем-то словно обрадованный, — и возрастный гимназист Виткевич: он ухаживал за Вершиной, и думал, что она в него влюблена.

Мурин поднялся навстречу входившему Передонову с преувеличенно-радостными восклицаниями, лицо его сделалось еще слаще, глазки замаслились, — и все это не шло к его взлохмаченным волосам, в которых виднелись даже кое-где былинки сена.

— Дела обтяпываю, — громко и сипло заговорил он, — у меня везде дела, а вот кстати милые хозяйки и чайком побаловали.

— Ну да, дела, — сердито отвечал Передонов, — какие у вас дела! Вы не служите, а так деньги наживаете. Это вот у меня дела.

Вершина живо улыбалась, и усаживала Передонова к столу. На круглом преддиванном столе тесно стояли стаканы и чашки с чаем, ром, варенье, корзинка со сладкими булками. От стакана Мурина сильно пахло ромом, а Виткевич положил себе на стеклянное блюдечко много варенья.

Марта с видимым удовольствием ела маленькими кусочками сладкую булку. Вершина угощала и Передонова, — он отказался от чая.

Еще отравят, — подумал он. — Отравить-то всего легче, — сам выпьешь, и не заметишь, а домой придешь, — и ноги протянешь.

И ему было досадно, зачем для Мурина поставили варенье, а когда он пришел, то для него не хотят принести новой банки с вареньем получше.

А Вершина, точно, ухаживала за Муриным. Видя, что на Передонова мало надежды, она подыскивала Марте и других женихов. Теперь она приманивала Мурина. Полуодичавший в гоньбе за трудно дававшимися барышами помещик охотно шел на приманку: Марта ему нравилась.

Марта была рада, — ведь это была ее постоянная мечта, что вот найдется жених, и она выйдет замуж, и у нее будет хорошее хозяйство, и дом — полная чаша. И она смотрела на Мурина влюбленными глазами. Сороколетний громадный мужчина с грубым голосом и с простоватым выражением в лице и в каждом движении казался ей образцом мужской силы, молодечества, красоты и доброты.

Передонов заметил влюбленные взгляды, которыми обменивались Мурин и Марта, — заметил потому, что ожидал от Марты преклонения перед ним самим. Он сердито сказал Мурину:

— Точно жених сидишь, вся физиономия сияет.

— Это я от радости, — возбужденным и веселым голосом сказал Мурин, — что вот дело мое хорошо обделал.

Он подмигнул хозяйкам. Они обе радостно улыбнулись, а Передонов сердито спросил, презрительно щуря глаза:

— Невесту, что ли нашел?

Мурин говорил, как будто и не слышал этого вопроса:

— Вот Наталья Афанасьевна, дай ей Бог всего хорошего, моего Ванюшку согласилась у себя поместить. Он тут будет жить, как у Христа за пазухой, и мое сердце будет спокойно, что не избалуется.

— Будут шалить вместе с Владей, — угрюмо сказал Передонов, — еще дом сожгут.

— Не посмеет! — решительно крикнул Мурин. — Вы, матушка Наталья Афанасьевна, за это не беспокойтесь: он у вас по струнке будет ходить.

Вершина, чтобы прекратить этот разговор, сказала, криво улыбаясь:

— Что-то мне кисленького захотелось.

— Не хотите ли брусники с яблоками, я принесу, — сказала Марта, вставая с места.

— Пожалуй, принесите.

Марта быстро выбежала из комнаты. Вершина даже не посмотрела за нею, — она привыкла принимать спокойно Мартины угождения, как нечто должное. Она сидела спокойно и глубоко в кресле, пускала синие длинные клубы, и сравнивала мужчин, которые разговаривали, Передонов — сердито и вяло, Мурин — весело и оживленно.

Мурин нравился ей гораздо больше. У него добродушное лицо, а Передонов и улыбаться не умеет. Всем нравился ей Мурин, — большой, толстый, привлекательный, говорит приятным низким голосом, и к ней очень почтителен. Вершина даже подумывала порой, не повернуть ли дело так, чтобы Мурин посватался к ней, а не к Марте. Но она всегда кончала свои размышления тем, что великодушно уступала его Марте.

За меня, — думала она, — всякий посватается, раз что я с деньгами, — и я могу выбирать всякого. Вот, хоть этого юношу возьму, — думала она, и не без удовольствия останавливала свой взор на зеленоватом, нахальном, но все-таки красивом лице Виткевича, который говорил мало, ел много, посматривал на Вершину, и нагло при этом улыбался.

Марта принесла в глиняной чашечке бруснику с яблоками, и принялась рассказывать, что нынче ночью видела во сне, — как она была в подружках на свадьбе, и ела ананасы и блины с медом, в одном блине нашла бумажку сто рублей, и как от нее деньги отняли, а она плакала. Так в слезах и проснулась.

— Надо было потихоньку спрятать, чтобы никто не видел, — сердито сказал Передонов, — а то вы и во сне не сумели денег удержать, какая же вы хозяйка!

— Ну, этих денег нечего жалеть, — сказала Вершина, — во сне мало ли что увидишь.

— А мне так страсть как жалко этих денег, — простодушно сказала Марта, — целых сто рублей!

На глазах у нее навернулись слезы, и она принужденно засмеялась, чтобы не заплакать. Мурин суетливо полез в карман, восклицая:

— Матушка, Марта Станиславовна, да вы не жалейте, мы сейчас это дело поправим.

Он достал из бумажника сторублевку, положил ее перед Мартой на стол, хлопнул по ней ладонью, и крикнул:

— Извольте! Уж эту никто не отнимет.

Марта обрадовалась было, но потом ярко покраснела, и смущенно сказала:

— Ах, что это вы, Владимир Иваныч, разве я к тому! Я не возьму, что это вы, право!

— Нет уж, не извольте обижать, — сказал Мурин, посмеиваясь и не убирая денег, — пусть уж, значит, сон в руку будет.

— Да нет, как же, мне стыдно, я ни за что не возьму, — отнекивалась Марта, жадными глазами посматривая на сторублевку.

— Чего кобянитесь, берите, коли дают, — сказал Виткевич, — вот ведь счастье людям валится само в руки, — сказал он с завистливым вздохом.

Мурин стал перед Мартой, и воскликнул убеждающим голосом:

— Матушка, Марта Станиславовна, верьте слову, я от всей души, — берите, пожалуйста. А коли даром не хотите, так это за то, чтобы вы за моим Ванюшкой присмотрели. То, что мы сговорились с Натальей Афанасьевной, то так и будет, а это, значит, вам, — за посмотренье, значит.

— Да как же так, это очень много, — нерешительно сказала Марта.

— За первые полгода, — сказал Мурин, и поклонился Марте в пояс, — уж не обидьте, возьмите, и уж будьте вы моему Ванюшке заместо маменьки.

— Ну что же, Марта, берите, — сказала Вершина, — благодарите Владимира Иваныча.

Марта стыдливо и радостно краснея, взяла деньги. Мурин принялся горячо ее благодарить.

— Сватайся сразу, дешевле будет, — с яростью сказал Передонов, — ишь как разгрибанился!

Виткевич захохотал, а остальные сделали вид, что не слышали. Вершина начала было рассказывать про свой сон, — Передонов не дослушал, и стал прощаться. Мурин пригласил его к себе на вечер.[43]

— [Завтра] ко всенощной надо, — сказал Передонов.

— Что это Ардальон Борисыч какое к церкви получил усердие, — с сухим и быстрым смешком сказала Вершина.

— Я всегда, — отвечал он, — я в Бога верую, не так, как другие. Может быть, я один в гимназии такой. За то меня и преследуют. Директор безбожник.