Пенни Самнер - Дерево ангелов

• Название: Дерево ангелов
• Автор: Пенни Самнер
• Издательство: Ред Фиш. ТИД Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-483-00156-7

Эпический роман о трех поколениях эмигрантов переносит нас из дореволюционной России в истерзанную войной Англию, а оттуда — в тропические леса Австралии.

* * *

Нарядный, словно ларец тончайшей работы, дом; сказочный сад, написанный на стене; ангел в листьях пальмы — вот лишь некоторые из чудес русской помещичьей усадьбы, где растет Нина Карсавина с чудаком отцом, красавицей матерью, старшей сестрой Катей и экономкой Дарьей, которая знакомит ее с русскими народными сказками и традициями.

Но когда мать умирает, а отец постепенно теряет рассудок от горя, Нина принимает нелегкое решение навсегда покинуть родину.

Накануне Первой мировой войны девушка попадает в Англию, где ей предстоит освоиться в совершенно новой для нее жизни.

Русская революция и две мировые войны разбросают Карсавиных по всему свету.

И лишь когда Нинина внучка, художница Джулия, принимается за поиск собственных корней, трагическая история семьи наконец складывается в единое целое…

---

Нина вынула фотокарточку их матери в массивной серебряной рамке из письменного стола Николя и поставила ее на камин в детской. «Не забывайте ее, — говорила Нина тихими вечерами, между чаем и ужином. — Ваша мама очень вас любила и никогда не хотела вас покинуть».

Николь рассказал ей, что когда Зинаида лежала при смерти, пришел священник.

— Она была в агонии, рак пожирал ее изнутри, а священник призывал ее возрадоваться своим мукам, ибо Христос тоже страдал. Бог, мол, избрал ее нести крест и тем самым выказать свою веру, и она должна быть благодарна за это. К тому времени она уже так ослабела, что не могла держать на руках малышку, но несмотря на это она нашла в себе силы, чтобы приподняться и плюнуть священнику в лицо.

Как-то раз, расчесывая девочкам спутавшиеся волосы, Нина увещевала их:

— Ваша мама была очень храброй женщиной.

Лиззи подняла руки, как пухленькая балерина, а Вера, младшая, топнула ножкой:

— Мы не знаем, кто эта тетя! Наша мама — ты. Ты наша маман.

Их любовь разрывала ей сердце.

Летели годы. У девочек сменялись гувернантки-англичанки, фирма Николя процветала. В курортный сезон они иногда снимали дом в Каннах и устраивали роскошные приемы для деловых партнеров Николя и их жен. Кроме того, у них был каменный коттедж в Пиренеях.

В конце концов Николь почувствовал приближение новой войны. «Гляди, как у меня дрожат руки! — шутил он. — Они-то знают». Он вел много дел с немцами, и уже в то время ходили жуткие слухи. «Они разобьют нас, — предчувствовал Николь. — Теперь все будет хуже, чем в прошлый раз».

И вот в тридцать втором году они продали все и решили перебраться в Англию.

— Мы могли бы поселиться в Лондоне, — сказал Николь. — Ты уверена, что хочешь вернуться в Брайтон?

— Да, — ответила Нина. В душе ее не угасала надежда, что когда Кирилл вырастет, он приедет, чтобы разыскать ее.

В Брайтоне они поселились в большом доме с обширным садом, и у них стала работать Виолетта Проктор. А руки у Николя не переставали дрожать. «Вся Европа будет объята пламенем», — пророчил он.

Чарльз, работавший теперь в лондонском банке, дал им почитать «Коричневую книгу о поджоге рейхстага и гитлеровском терроре». Нина читала ее по вечерам, когда Николь ложился спать. Она комкала носовой платок и так сжимала кулаки, что ногти вонзались в ладони. Что-то ужасное зрело в сердце Европы, там нарождалось какое-то кровожадное чудовище. Нина не хотела давать книгу Николю, но он вытребовал ее и проглотил за день.

— Что же нам делать? — спросила Нина. — Как защитить девочек?

Николь сидел, обхватив голову руками.

— Мы должны сражаться, — ответил он.

Он вступил в лейбористскую партию, а также, по настоянию Фрэнка и Мэгги, в Фабианское общество. «Мы все теперь социалисты, — шутил он за завтраком. — Даже те, кто предпочел бы быть анархистом».

Нина тем временем не оставляла попыток разыскать Кирилла. Она обивала пороги церковных иерархов и часами просиживала на жестких деревянных стульях, ожидая, когда ее примут. Никто не помог ей. Они с Николем ездили и в Челтнем, поспрашивать соседей Анны — мало ли им что-нибудь известно, но Трулавов помнил только один старик, и он понятия не имел, где сейчас Анна.

Итак, Нина ничего не знала вплоть до июля тридцать третьего года. В начале месяца, за неделю до Вериного одиннадцатого дня рождения, когда Николь был на фабианской конференции в Лондоне, они с Верой приехали туда, чтобы встретиться с ним за обедом и присмотреть Вере праздничное платье.

Они купили тюлевое платье на подкладке, синее с белым, а потом, когда шли по Оксфорд-стрит, Вера зашла к модистке за шляпными булавками. Тогда-то Нина и увидела Джанет Уайт, и та сообщила ей о смерти Кирилла. А Анна в свою очередь сказала Кириллу, что Нина умерла, чтобы он никогда не искал ее. Кто мог предположить, что Анна способна на такую ненависть?..

Глава тридцать первая

Поднявшись по лестнице в мансарду, Нина оперлась о трость и перевела дух. На нее смотрели рисунки Джулии. Нина выросла, глядя на экзотический сад, нарисованный на стене усадьбы, и вот теперь дом, в котором ей суждено было провести остаток дней, будто оживал, наполняясь картинами ее внучки. Джулия была прекрасным художником. Она говорила, что работает медленно, но ее картины хорошо продаются. Когда она говорила о своей работе, в ее голосе слышались целеустремленность и честолюбие, у нее было столько замыслов и надежд. Она была так похожа на Гарри.

Отдышавшись, Нина посмотрела на один набросок. Она была потрясена, впервые увидев его два дня назад, и теперь ее снова охватил трепет при взгляде на этих двух женщин — молодую и старую. Молодая подхватывала в объятия старую, которая будто упала с неба — синие одежды трепещут, волосы взвиваются, точно языки пламени. Почувствовав, что у нее начинает кружиться голова, Нина перевела взгляд на следующую картину — изможденное мужское лицо с безумным взором. На заднем плане была разлита яркая синева, и казалось, что этот человек тоже падает.

— Привет! — сказала Джулия, не поднимая глаз.

Она работала, склонившись над старым кухонным столом, который пылился здесь годами. Работа, по ее словам, шла здесь лучше, чем до того в Лондоне. Когда было решено, что она останется, Роберт отвез ее в Лондон, чтобы она забрала свои вещи.

Опустившись в старое кресло, Нина снова принялась рассматривать картину с падающим человеком. Он был похож на Христа. Не так давно они с Робертом пошли на прогулку в парк — покормить уток, как много лет назад, когда Роберт был маленьким. Роберт был у Веры единственным ребенком. У него самого детей не было, зато каждое Рождество на каминной полке в его квартире скапливались поздравительные открытки от детей, которым он помог — он был педиатром.

Когда они подошли к пруду, Роберт открыл пластиковый пакет и побросал хлебные корки в воду. А потом ни с того ни с сего спросил Нину, верит ли она в Бога. И когда она ответила, что не верит, заметил:

— Однако ты веришь в ангелов.

— Я видела ангела. Но я уже старуха и за всю свою жизнь ни разу не видела Бога.

Роберт задумчиво глядел перед собой.

— Как врач я знаю, что Бога нет — по крайней мере, такого Бога, который бы воздействовал на каждого человека лично, определял, кому сколько страдать. Здесь правит случай, удача.

Случай… Удача. Нина отвела взгляд от портрета Христа и посмотрела на внучку.

— Я подумала, что ты — Руби, — сказала она. — В то, первое, утро.

Джулия, конечно, уже знала это, но внучка все еще оставалась для Нины незнакомкой.

— Да. Могу себе представить, как ты была потрясена.

— Гарри сказал, что она была скрипачкой. А его мать — пианисткой. Его родители держали музыкальный магазин.

— Папа играл на фортепиано, когда учился в школе. Сама я никогда не слышала его игру, но мама говорила, что он играл ей пару раз, когда они только поженились, и она была поражена его мастерством. Не знаю, почему он бросил музыку. У меня-то совсем нет музыкальных способностей, а вот Пол играл на гитаре.

Говоря, Джулия не переставала работать — ее тело покачивалось, пальцы скользили над бумагой, залитой синевой. Забывшись, она улыбалась про себя, погруженная в мир форм и цвета.

— Папа с мамой часто ходили на концерты. Папа обычно говорил, что это мама предложила, но мама признавалась мне, что ее музыка интересовала постольку-поскольку, а вот кто действительно забывал во время концерта обо всем на свете, так это папа. Однажды он взял нас с Полом на концерт классической музыки; мне было лет девять-десять, и я изнывала от скуки. Но когда я взглянула на папу, то увидела, что с ним творится что-то странное. Я никогда не видела у него такого выражения лица. Он изменился до неузнаваемости.

Внезапно на лицо Джулии набежала тень, она откинула назад волосы, как-то сразу осунувшись. Нина подумала, что внучка слишком быстро утомляется. Может, она мало ест? Как часто пишут в газетах, многие современные женщины недоедают. Но что-то в усталости Джулии, в том, как она вуалью упала ей на лицо, казалось знакомым, и Нина поймала себя на том, что пытается припомнить, где она уже видела, как на лицо женщины падает вуаль и у нее тяжелеют веки.

А Джулия торопливо продолжала:

— Папа считал, что Пол должен стать на военный учет, что уклоняться от призыва недостойно гражданина и патриота. Те, кому исполнялось двадцать, должны были зарегистрироваться, но отнюдь не всех двадцатилетних отправляли во Вьетнам — новобранцев отбирали по дате рождения методом лотереи. Как подумаешь об этом теперь — все это кажется странным до абсурда. Анна всю жизнь твердила папе, что его отец геройски погиб на войне, и вот, когда началась Вторая мировая и папу посадили на канцелярскую должность… Думаю, его мучило чувство, что он оказался недостоин своего отца. И вот теперь я знаю правду о Ричарде. Какая ирония судьбы…