В. Гончаров - Приключения доктора Скальпеля и фабзавука Николки в мире малых величин: Микробиологическая шутка. Приключения в микромире. Том II

• Название: Приключения доктора Скальпеля и фабзавука Николки в мире малых величин: Микробиологическая шутка. Приключения в микромире. Том II
• Автор: В. Гончаров
• Издательство: Б.м. Salamandra P.V.V.
• Жанр: Детская образовательная литература
• Год: 2014

Гигантские пауки и крошечные люди, кровопролитные битвы муравьев, отчаянные сражения микробов, путешествия внутри человеческого тела и невообразимые вселенные, заключенные в атомах — проникновение в микромир издавна было заветной мечтой фантастов.

Повесть В. А. Гончарова публикуется по первому изданию (М-Л.: Молодая гвардия, 1924) с исправлением очевидных опечаток, а также некоторых устаревших особенностей орфографии и пунктуации. Иллюстрации взяты из указанного издания.

Повесть загадочного В. Гончарова, одного из самых заметных советских фантастов 1920-х гг., продолжает в серии «Polaris» публикацию забытых и редких произведений, объединенных общей темой «приключений в микромире».

---

— Очень хорошо. Он исчез в прожорливой глотке гидры. Как раз ее глотка находится в этом месте. Но подождите. Я не досказал, что в щупальцах гидры находится не одна такая нить, а несколько. Они называются крапивными нитями. Пока нет никакого раздражения, они скрыты в особых капсулах. Но как только к щупальцу приблизится какой-нибудь неосторожный микроскопический рачок или паучок, крапивная нить выскакивает из капсулы, вонзается в тело неосторожного, и через нее в ранку изливается особая жгучая жидкость, парализующая или совсем убивающая вообще всяких мелких животных. Таков способ питания зеленой гидры. Он, как видите, сильно не похож на способ питания растений, обыкновенно высасывающих свою пищу корнями из почвы… Зеленая гидра интересна еще одной своей способностью. Это животное, живущее в сожительстве с микроскопическими одноклеточными водорослями. Не следует удивляться (Николка и не думал удивляться, привыкнув к чудесам этого мира), не следует удивляться, так как среди высших животных имеются еще более странные сожительства: вспомните морского рака — отшельника, который селится в чужой раковине, предварительно украшая ее морскими розами. От такого рода сожительства выигрывают обе стороны. В нашем случае гидра поступает куда сложней рака. Она глотает и отправляет в полость своего тела мелкие шарообразные водоросли. Но она не переваривает их, а распределяет в наружной оболочке своего тела. Водоросли имеют зеленый цвет, благодаря чему гидра тоже становится зеленой. Последним она обманывает тех животных, которыми питается. Они принимают ее за невинное растение и доверчиво приближаются к ее страшным щупальцам. Дальше вы видели, что происходит…

— А что получают взамен того водоросли?

— Подождите. Скажу. От сожительства с водорослями гидра выигрывает еще в одном отношении — более существенном и важном для ее жизни. Дело в том, что гидра, подобно прочим животным, для дыхания нуждается в кислороде (кислород — это газ, составная часть воздуха), но она не может извлекать его ни из воды, ни из воздуха, так как совсем не имеет органов дыхания. Водоросли же, включенные в ее тело, подобно всем растениям, нуждаются в углекислоте (тоже газ), они поглощают ее из воды и разлагают на углерод и кислород. Углерод идет на построение их организмов, а кислород отдается, целиком гидре, в которой они живут и которая так нуждается в этом животворящем газе.

Теперь о пользе, приносимой другой стороной. Получая от водорослей кислород, гидра образует из него в своем теле углекислоту, которая так нужна водорослям, и они ее получают от своего сожителя в изобилии. Кроме того, находясь в организме гидры, водоросли имеют еще одно жизненное преимущество: они избегают опасности быть проглоченными многочисленными водяными хищниками… Это один из многочисленных примеров мирного сожительства, сожительства, направленного к общей выгоде обоих участников, что в науке обозначается именем «симбиоза». Из вышеизложенного следует…

— Следует, что я должен пустить в ход свою палку, — включил Николка в речь врача полную глубокого смысла фразу.

Увлекшийся лектор не замечал, что почти с середины его речи их суденышко упорно атаковал комар, вернее, мошка, превосходившая наших приятелей раз в десять. Николка долго терпел, не желая прерывать интересной лекции, но как только мошка, совсем обнаглев, ткнула его острым хоботком в голову, он решил реагировать.

— Смажьте ее в глаз, — посоветовал Скальпель, проникаясь вдруг кровожадностью из соображений академического порядка.

До глаза Николка не достал и удовлетворился тем, что «смазал» мошку по хоботу, но так увесисто, что последний перегнулся пополам, а мошка, отчаянно визжа, закрутилась на одном месте. Визг ее был настолько резок, что врач потерял настроение продолжать лекцию. В довершение всех неприятностей мошка упала в воду рядом с перышком, продолжая кружиться и взлохмачивая поверхность саженными волнами. Вокруг нее не замедлили собраться водяные хищники. Это породило новую бурю…

— Смотрите, как нужно быть осторожным, — хмуро резюмировал врач. — В этом миру малые причины порождают большие следствия…

Он снова оказался пророком. Громадное животное — по всей вероятности, лягушка (приятели не могли охватить ее глазом) — обеспокоенное скоплением в одном месте большого количества живности, покинуло недра лужи и, высунув морду, слизнуло с взбаламученной поверхности десятка три из нарушителей порядка. В этот же миг камнем упало сверху еще более громадное животное — очевидно, птица; лягушка повисла в крючковатых лапах ее, продолжая делать плавательные движения. Птица, хлопнув крыльями по воде, вместе со своей жертвой торжественно-плавно вспарила кверху. Перышко приятелей, плясавшее дикую тарантеллу на гребнях волн уже в момент появления лягушки, при появлении воздушного хищника оторвалось от воды, выкинуло пассажиров, как ненужный балласт, и скрылось неизвестно куда… Пассажиры были подхвачены водоворотом событий и воздушным смерчем, взревевшим, как две тысячи котов… (Последнее сравнение не гиперболизировано: ведь наши путешественники слышали звуки от столкновения бесчисленных молекул-частиц, из которых состоит воздух).

…музыка не из приятных.

Повторяя во всех деталях программу, выполненную ими целиком во время первого полета со стакана, они понеслись с быстротой метеоров, успевая, однако, делиться впечатлениями.

Врач говорил, вращаясь вокруг воображаемой оси и не замечая, что встречные молекулы крали у него окончания слов и целые: слова:

— Музык… не из… прият… да… тим?.. Как дума?., дем… вод?..

Это нужно было так понимать:

— Музыка не из приятных… Куда летим? Как думаете? Упадем в воду?..

В интересах истины следует отметить, что Николка понимал его хорошо без всяких комментариев. Представляя точную копию своего товарища, уподобившегося новообразованному звездному телу, он отвечал:

— Ерунда!.. Первое животное — это лягушка, а второе — цапля… Я знаю наверное!..

Их воздухоплавание закончилось на усике комара, реявшего в туче себе подобных. Сюда они сели с выключенным мотором, т. е. проглотив от страха языки, планирующим спуском.

Заметив, что комар совершенно игнорировал их и без всякой предвзятости, так как он был слишком громоздок, чтобы замечать прибыль в весе, приятели успокоились и осмотрелись.

— Тихая пристань, — сказал врач, — здесь бы я согласился побыть немножко больше…

— Это притон разбойников, — прокаркал Николка, — увидите, что мы снова попадем в переделку.

Кто из них был прав, покажет будущее.

Тучи комаров вились в осоке и над нею, трубя звонкую песнь любви; от этой песни приходилось затыкать уши. Ниже москиты справляли свой праздник, сплошной завесой повиснув над поверхностью воды. Стрекозы — пестрые, красные, сине-вуалевые, как гигантские «Юнкерсы», либо резали заполненное жизнью пространство, разгоняя всех с дороги, либо стояли неподвижно в воздухе, едва шевеля крыльями. Все участники осеннего праздника, каждый по-своему, выражали свои чувства: трубили, жужжали, звенели; а в общем, составляли многоголосый и дружный хор, отвратительно действующий на нервы невольных слушателей.

— Знаете, друг, — пытаясь рассеять пессимистическое настроение Николки, сказал врач. — Мы с вами попали на малярийного комара…

— Надеюсь, он нас не укусит? — кратко ответствовал тот, крепко сжимая свое единственное оружие — дубинку врача, с которой он решил не расставаться, несмотря ни на что.

— Нет, этого он не может сделать при всем своем желании… А знаете ли вы, как отличить малярийного комара от обыкновенного?

— Не знаю. — Николка не был склонен к разговору.

— У малярийного комара пятнистые крылышки, и еще…

Николка плохо слушал, и врач оборвал свою речь, решив выждать перемены настроения друга.

Между тем невнимательный слушатель не имел дурного настроения, как можно было вывести из его лаконичности, он просто с головой ушел в наблюдения. Он следил за той очередью, по которой комары, реющие вверху стаи, вдруг опускались в середину и затем в ее нижние пределы, в то время как снизу в той же последовательности взамен их поднимались другие. Он ждал, когда дойдет очередь до их комара, и приблизительно даже высчитал этот момент.

— Ага! Так я и знал! — наконец промолвил он с большим удовольствием, когда ожидаемый момент настал. Врач похвалил его за наблюдательность и, так как внизу открылось обширное водное пространство, с места в карьер приступил «к исполнению своих обязанностей».

— Видите ли вы, — начал он старым трафаретом, — вон те ладьеобразно сложенные кувшинчики, плавающие в воде?.. Это — яички, из которых выводятся обыкновенные комары…

— В воде? — недоверчиво переспросил Николка. — В воде выводятся? Комары?