Эмма Донохью - Падшая женщина

• Название: Падшая женщина
• Автор: Эмма Донохью
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-227-05237-7

Действие романа происходит в Лондоне в середине восемнадцатого века. Жизнь Мэри Сондерс, девочки из бедной семьи, сера и безрадостна. Ее невинное желание иметь хоть что-нибудь яркое — например, красную ленту — приводит к необратимым последствиям. В совсем еще юном возрасте Мэри становится проституткой и неожиданно узнает, что такое настоящая свобода, недоступная добродетельным женщинам. И все же опасность, которой она подвергается, заставляет девушку искать прибежища в небольшом городке Монмуте. Мэри становится служанкой, а затем и помощницей швеи в семье Джонс. Миссис Джонс питает к ней искреннюю привязанность, однако Мэри, движимая мечтами о лучшей доле и желанием скопить побольше денег, тайно возвращается к прежнему ремеслу. Она руководствуется тремя правилами, выученными на улицах Лондона: никогда не расставайся со своей свободой, женщину делает одежда и одежда — это самый большой обман на свете. В конце концов именно тяга к красивым платьям и приводит ее к катастрофе.

Для возрастной категории 16 +

---

Потом, гораздо позже, когда музыка смолкла, на улице заметно похолодало. Мэри отправилась искать подругу и обнаружила ее в компании какого-то солдата. Голова Куколки лежала у него на коленях, и она задыхалась от хохота.

— Прошу нас извинить, сэр, — сказала Мэри и потянула ее за руку. — Нам пора домой.

Куколка зевнула и улыбнулась пьяной виноватой улыбкой.

— А у тебя найдется, чем заплатить за двоих? Потому что, если честно…

— О, Долл! Опять! — Мэри выразительно посмотрела на солдата, но тот вывернул пустой карман. Из кармана посыпались крошки.

Вот тебе и отдых, подумала Мэри. Она оставила Куколку с солдатом на скамье и пошла вперед по посыпанной гравием дорожке, туда, где не горели фонари и тропинка переходила в некое подобие лабиринта. Народу было немного, и ей понадобилось целых полчаса, чтобы найти клиента. У него были длинные кружевные манжеты, доходившие до самых кончиков пальцев, и нездоровое, какое-то липкое лицо. Однако Мэри удалось выудить из него два шиллинга. Этого хватило, чтобы заплатить лодочнику за себя и Куколку. К тому же у них еще остались деньги на выпивку.

Все шутки Мэри в ту осень выходили особенно злобными. Куколка прозвала ее Мисс Краб.

— Давай, попробуй с Мисс Краб, — хохотала она, толкая Мэри к какому-нибудь клиенту. — Только берегись ее клешней! Утром можешь проснуться без чего-то важного.

Теперь они уже не прогуливались вдоль реки просто ради удовольствия. Вместо этого Мэри и Куколка нашли укромное место, где они частенько встречались среди дня, передохнуть, обменяться новостями и пропустить по глотку, — тупик за Крысиным замком, где кто-то припрятал кучу кирпичей и щебня, да так и забыл забрать. Там, на куче, они обычно и сидели. В этом же тупике они прятались от ищеек «Общества исправления нравов».

Уличные девицы не боялись констеблей, потому что тем и без них было чем заняться — в городе было полно воров и убийц. Девушка, занятая честным трудом, редко привлекала их внимание. Но «Общество исправления нравов» нанимало крепких парней, единственным занятием которых было клеймить порок, как они это называли. Однажды, в начале октября, Мэри тоже попалась в их лапы. Когда по Севен-Дайлз разнеслась тревога — «Исправители! Чертовы исправители идут!» — она как раз заканчивала «ручную работу» с одним пуговичным мастером, в подворотне на Нилз-Ярд. Мэри попыталась убежать, но ищейки перехватили ее в глубине двора, отрезав путь. У них были палки с металлическими наконечниками, и они очень быстро бегали. Ищейки всячески обличали клиентов, обзывали их грешниками и развратниками, но арестовывали только девушек. Мэри оказалась одной из двадцати мисс, угодивших в ловушку. Опасаясь палок, она решила не сопротивляться и вести себя тихо.

Куколки в толпе на Севен-Дайлз не было. Мэри радовалась, что подруге удалось сбежать, но в то же время сейчас она не отказалась бы от компании. Среди шлюх быстро пронесся слух, что их собираются отправить в тюрьму, и она почувствовала, как горло сжимает спазм паники. Некоторые из девушек, те, что были попьянее, уже начали рыдать.

Куколку она услышала еще до того, как увидела.

— Уберите от меня свои поганые лапы, вы, подлые ублюдки!

Трое констеблей-«исправителей» тащили упиравшуюся Долл Хиггинс по Мерсер-стрит. Ее тело в их крепких руках трепыхалось, как парус на ветру. Корсаж платья был разорван, из него выглядывала одна сливочно-белая грудь, а на подбородке у Куколки красовался свежий кровоподтек, но она вовсю наслаждалась происходящим.

— И вы еще называете себя христианами?! — вопила она. — Да не смешите меня!

Мэри всерьез испугалась. Для собственной безопасности Куколке следовало остановиться, но она уже разошлась на полную катушку.

— Здесь есть девочки, кому еще и тринадцати нет! — Она показала пальцем на Мэри и незаметно подмигнула ей. — Вот эта худышка — да ей всего двенадцать! И она едва ли неделю как вышла на улицу, бедняга. Неужели вы и ее потащите в Брайдуэлл, вы, грязные псы!

Главный «исправитель» медленно, вроде как с почтением, подошел к Куколке и ударил ее в лицо. Мэри услышала, как хрустнули костяшки его кулака. Куколка замолчала и выплюнула на ладонь кусочек зуба.

Однако ночевала Мэри все же дома. Молоденьких девушек отпустили, но тех, кого в «Обществе исправления нравов» называли «тяжелый случай», заковали в кандалы и повели в тюрьму Брайдуэлл в Блэкфрайарс.

Два дня Мэри не выходила на улицу, разве что спросить, не слышно ли чего нового. Она сидела в комнатушке на чердаке, грызла ногти и ждала. Говорили, что иногда девушки возвращаются из Брайдуэлла с разрезанным надвое носом — чтобы на лице навсегда осталась отметка об их преступлениях.

На третье утро Куколка Хиггинс ввалилась в комнату. Ее спина была исполосована плетью, но нос был так же нахально вздернут, как и всегда.

— Ты пропустила настоящее приключение, детка, — сказала она.

Мэри промыла ее раны джином.

В эти дни Куколка много пила и, по всем признакам, уже начинала сдавать. Шрам, дерзко рассекавший ее щеку в те времена, когда юная Мэри Сондерс исподтишка искала глазами красивую шлюху с Севен-Дайлз, теперь глубоко впивался в ее кожу, словно унылая дорожная колея. Мэри пыталась заставить подругу плотно есть хотя бы раз в день, но у Куколки не было аппетита; ее тянуло только к старой доброй «голубой смерти». Мэри боялась, что она закончит как та женщина, которую они видели однажды на Флит-Дитч. Спотыкаясь, она плелась по улице и искала своих детей. Потом она поскользнулась на требухе, что обронили торговцы, и упала. Прошлой зимой Куколка, словно стена, стояла между Мэри и всеми бедами мира, но теперь скорее Мэри присматривала за старшей подругой и по мере сил ограждала ее от злоключений. Теперь уже она помогала Куколке взобраться на верхний этаж Крысиного замка в четыре часа утра. Ступеньки под ними кряхтели и стонали, словно готовы были развалиться в любую секунду.

Более того, Куколка стала нарушать свои собственные правила. Она начала закладывать свои платья. В день платы за комнату она частенько оказывалась без гроша. И если у Мэри не хватало денег, чтобы заплатить за обеих, Куколка прихватывала шаль или корсаж, шла в лавочку на Монмут-стрит и возвращалась довольная.

— Снова богачка, — хвастливо говорила она.

На все упреки Мэри она отвечала, что шелков и атласов у нее более чем достаточно и она вполне может продать пару вещичек, добра от этого не убудет. Никогда в жизни Мэри не слышала ничего более глупого. Даже матросы понимали, как много значит одежда; не зря они, когда хотели наказать шлюху за полученный сифилис, резали все, что на ней было, на узкие полоски.

Иногда Мэри удавалось выкупить вещи Куколки обратно по двойной цене. Но та этого даже не замечала.

— Одежда — главное богатство девушки, разве нет? Ведь ты сама меня этому учила.

Но Куколка только смеялась и говорила, что голой она выглядит лучше.

Однажды в кабачке у братьев Ройл Куколка упомянула, что ей только что исполнилось двадцать два.

— Когда? — спросила Мэри. Она подумала, что Куколка врет, чтобы Ройлы налили ей бесплатно.

— Вчера.

— Ты ничего не говорила.

Куколка пожала плечами:

— Я была навеселе. Только сейчас вспомнила.

Ник Ройл, однако, был страшным скрягой, поэтому он всего лишь поднял стакан и предложил тост в честь новорожденной.

— Никаких тостов, — сказала Куколка и ударила его по руке.

Сидр пролился прямо Нику в рукав; его брат сунул ткань в рот и принялся сосать ее, словно ребенок соску. Мерси Тофт захохотала как сумасшедшая.

— Что на тебя нашло? — прошипела Мэри.

— Никаких тостов, — мрачно повторила Куколка. — Забудь, что я сказала. Мы и без того слишком быстро движемся к могиле.

При свете свечей она была так же прекрасна, как всегда, но дневной свет безжалостно обнажал ее потускневшее, истасканное лицо. Мэри приходилось видеть и тридцатилетних шлюх, которые продавали себя за два пенса; одна из таких несчастных была наполовину безумна от ртути — она принимала ее как лекарство от сифилиса. До сорока не доживал никто. Сама Мэри решила, что бросит ремесло в двадцать, не позже. Она дала себе твердое слово.

Это означало, что у нее есть еще пять лет, а пока что Мэри тратила каждый свободный пенни на одежду. Ей казалось, что это единственное, во что можно верить. Платья были так же надежны, как деньги, но куда красивее и приятнее на ощупь. Они делали женщину прекрасной, а других заставляли умирать от зависти. По воскресеньям она ходила в Гайд-парк, посмотреть, что носит знать. Ее наметанный глаз отмечал малейшие детали: крохотные складочки, пуговицы, чуть изменившуюся форму в новых моделях фижм. Однажды она едва не силой вытащила Куколку из постели и взяла ее с собой, но все окончилось непристойной сценой в парке. К тому же Куколка напугала лошадей одного баронета.