Алексей Слаповский - Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых

• Название: Самая настоящая любовь. Пьесы для больших и малых
• Автор: Алексей Слаповский
• Жанр: Драматургия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9691-1038-0

Это вторая книга пьес Алексея Слаповского, выпускаемая нашим издательством. Первая, «ЗЖЛ» («Замечательная жизнь людей») оказалась весьма востребованной и в театрах, и у читателей. В данный сборник вошли произведения поставленные, уже имеющие сценическую историю, и совсем новые, недавно написанные. Пересказывать их содержание сложно, но какое-то представление дают наименования жанров, которые предлагает автор. Уже они говорят о многом: реалити-шоу для театра, современная притча, психологический боевик, печальная комедия, драмокомическая пьеса (местами в стихах), страшная, но интересная быль, эксцентрическая комедия, наивный трагифарс, эпопема, лиродрама… При этом самая, быть может, сложная вещь, называющаяся «Осколки», обозначена просто – пьеса, что выглядит неожиданно экстравагантно на общем фоне. Слаповский, многогранный и переливчатый в своих романах и сценариях, остается таким и в драматургии. На самом же деле ищется и пишется в разных вариантах одна та же «самая настоящая пьеса» про «самую настоящую любовь».

---

БЕЛОВ (растерянно). Там же мусульмане.

МУЖИК. И что? Я должен за это их не уважать?

БЕЛОВ. Нет, но ты ангел-то какой? Православный? Католический? Иудейский?

МУЖИК. Божий я ангел. И твой. А чего это ты сворачиваешь с разговора? (Лукаво грозя пальцем.) Я знаю! Ты сам уже догадываешься, что сделаешь! А говорят – Бог! Да, Бог все видит и знает, но человек видит и знает не хуже.

БЕЛОВ. Ну, и что я сделаю?

МУЖИК. Раздашь все свои деньги и все свое имущество.

БЕЛОВ. Ага, жди! Да у меня ни одной свободной копейки нет! Все в деле! И эти деньги, между прочим, работают на людей!

МУЖИК. Дом в сорок четыре комнаты – тоже на людей?

БЕЛОВ. В каком-то смысле! Он дает работу прислуге, сантехникам, электрикам, мебельщикам…

МУЖИК. А чего бы мебельщикам вот сюда хоть один приличный стул не сделать? Видишь, на чем люди сидят? Тридцать квадратных метров жилого пространства, а у тебя три тысячи.

БЕЛОВ. Я все эти метры заработал! Я каждую копейку абсолютно честно… (Глядя на Мужика, умолк.)

МУЖИК. Вот. Наконец до тебя дошло, что мне врать бессмысленно.

БЕЛОВ. То есть ты знаешь столько же, сколько и я?

МУЖИК. Естественно. Потому что я, в какой-то степени, твоя часть.

А на стене, между прочим, висит ружье. Белов в ходе разговора поглядывает на него.

Ты на ружье не смотри. Знаю, что ты из ста тарелок девяносто восемь разбиваешь, но оно не заряжено.

Входят Анатолий и Татьяна, хозяева дома.

БЕЛОВ (вскакивает, кричит). Хватайте его, он сумасшедший! Он меня убить хотел! (И со стоном, схватившись за ногу, падает на пол.)

Анатолий и Татьяна с удивлением переглядываются. Мужик, сидевший в темном углу, уже совсем не виден. Он исчез.

Белов на кровати – то ли спит, то ли без сознания. Анатолий и Татьяна выпивают. Как-то механически и по очереди, будто две половинки деревянной игрушки с движущимися планками, на которые они посажены.

Появляется Ведущий.

ВЕДУЩИЙ. Ну, значит, продолжаем. Наш миллионер упал без сознания и погрузился в спасительный сон. А хозяева дома, Анатолий и Татьяна, уложив его, обсуждали свои печальные дела. Печальные – значит грустные. Грустные – это когда плохое настроение. Настроение… Вон человек в углу сидит, у него спросите, он знает. Да не тот, не старик, а вон, в полосатом, лет двести всего которому… Двести восемьдесят? Извините, хорошо выглядите. Так. В общем, они обсуждали свои дела… Что пьют? Самогон пьют. Спиртосодержащая жидкость примерно сорока градусов.

АНАТОЛИЙ. Все пятьдесят будет. Зверь, сам гнал!

ВЕДУЩИЙ. Может быть. Зачем пьют? Для повышения тонуса.

АНАТОЛИЙ. Какой еще на хрен тонус? Жизнь такая!

ТАТЬЯНА. Вот именно. Не такая бы жизнь, я бы пила? Да никогда!

АНАТОЛИЙ. И я бы не пил.

ТАТЬЯНА. Анатолий, не смеши! Да ты при любой жизни пил бы!

АНАТОЛИЙ. А откуда ты знаешь, если этой любой еще не было?

ТАТЬЯНА. Знаю! Женщина, она только от плохой жизни пьет, а от хорошей она не пьет. А мужчина, он и от плохой пьет, и от хорошей пьет.

АНАТОЛИЙ (раздраженно). Ну, давай убьем меня тогда!

Продолжают размеренно выпивать.

ВЕДУЩИЙ. Эти люди были крестьяне. Крестьяне – это те, кто занимался сельским хозяйством. Сельское хозяйство – это когда люди из земли выращивали углеводы, витамины… то есть… ну, пшеница всякая, яблоки, пшеница, значит… Пшеница – это… Ну, хлеб делали из нее. Хлеб? Потом объясню. Еще у них был скот, то есть животные, коровы, овцы… Другие разные. Зачем? Ну, ту же корову выращивают, получают от нее молоко, жидкость такая белая, жиры там содержались, белки, не было же технологии все получать на молекулярном уровне, вот, значит, выращивают корову, а потом ее режут. Насмерть. Я не шучу. Почитайте источники. И я говорю – варвары. Это мы так считаем. А через пару миллионов лет о нас скажут: варвары, из живых молекул еду делали! Все относительно… О чем мы? Да. Муж и жена они были. А дочь была в больнице. А? Дочь – это человек детского возраста, которого родила женщина. Что значит родила? Ну… Слушайте, что за публика собралась, ничего не помнят! Короче – близкий человек. И она болела. Болезнь – это разбалансировка организма. Нужна была операция. На операцию нужны были деньги. Деньги – это… Я говорил? Хорошо. Ну, в общем, об этом они и беседовали.

АНАТОЛИЙ. И продать нечего.

ТАТЬЯНА. Семнадцать тысяч!

АНАТОЛИЙ. Хоть себя продавай.

ТАТЬЯНА. Столько не дадут. Семнадцать тысяч. Доченька… (Утирает слезу.) А если взаймы попросить?

АНАТОЛИЙ. У кого?

ТАТЬЯНА. У всех понемножку.

АНАТОЛИЙ. Не наберем.

ТАТЬЯНА. А если дом продать?

АНАТОЛИЙ. Кому он нужен?

Выпили. Думают.

ТАТЬЯНА. Сыну давай телеграмму дадим.

АНАТОЛИЙ. Давали уже, когда я чуть не подох. А толку?

ТАТЬЯНА. Безнадежный ты человек! Что же, так и сидеть?

АНАТОЛИЙ. Я все сделаю, Татьяна! Только скажи – что? Что? – если ты такая умная!

ТАТЬЯНА. Не кричи на меня!

АНАТОЛИЙ. А я кричу? Мне кричать нечем, у меня душа задыхается!

ТАТЬЯНА. От самогона она у тебя задыхается!

АНАТОЛИЙ. Без него я бы совсем не дышал!

БЕЛОВ (просыпается). Здравствуйте…

ТАТЬЯНА. Здравствуйте. Получше вам?

БЕЛОВ. А человек тут был? Мужик такой?

АНАТОЛИЙ. Кроме меня, других нет.

БЕЛОВ. Точно нет? И не было?

АНАТОЛИЙ. Не было. А надо?

БЕЛОВ. Да нет. Вот что. Позвоните, пусть пришлют вертолет. Мне необходимо срочно к врачу, а потом в Москву.

АНАТОЛИЙ. Позвонить можно. Только не прилетит.

БЕЛОВ. Это почему?

АНАТОЛИЙ. У нас других больных нет. Вертолет вылетает, если хотя бы трое наберется. Так что если когда один заболеет, он ждет, пока еще кто-нибудь, а потом еще. Иногда, пока ждет, уже выздоравливает, значит, вертолет опять не летит. А иногда и умирает. Кому как повезет.

БЕЛОВ. Да что же у вас за глушь такая? Просто каменный век!

ТАТЬЯНА. Вы зря так. Их тоже понять можно, вертолет на керосине летает, а керосин больших денег стоит. Они говорят: нам бюджет позволяет три раза в месяц вылететь. А то, говорят, одного спасем, а другие десять помрут. Несправедливо.

АНАТОЛИЙ. Ты их слушай больше, они тебе расскажут! Паразиты.

БЕЛОВ. Вы позвоните и скажите: у нас тут Белов, который Шварцман, они сразу поймут и прилетят. Полстраны, между прочим, на моем топливе летает! То есть из моей нефти!

АНАТОЛИЙ (женщине). Сходить, что ли?

ТАТЬЯНА. К Елисееву сходи, у него телефон работает всегда.

АНАТОЛИЙ. Не даст, я ему должен.

ТАТЬЯНА. На почту тогда.

АНАТОЛИЙ. На почте за деньги.

БЕЛОВ. Сейчас! (Роется в карманах.) Черт, ничего… В кредит позвоните!

АНАТОЛИЙ. В чего?

БЕЛОВ. А власть у вас есть какая-нибудь?

ТАТЬЯНА. А как же. Администрация называется.

БЕЛОВ. Идите и скажите, что у вас Белов, нефтяник. Константин Леонидович. Они тут же примчатся.

АНАТОЛИЙ. Сходить, что ли?

ТАТЬЯНА. Сходи.

АНАТОЛИЙ (выпивает). А чего сказать?

БЕЛОВ. Я уже сказал, что сказать. Что Белов-Шварцман у вас.

АНАТОЛИЙ. А кто это?

БЕЛОВ. Я это.

АНАТОЛИЙ (выпивает). То есть они вас знать должны?

БЕЛОВ. Обязательно.

АНАТОЛИЙ. А если не знают?

БЕЛОВ. Знают! А не знают, пусть придут, я им объясню!

АНАТОЛИЙ (Татьяне). Сходить, что ли?

ТАТЬЯНА. Иди уже!

АНАТОЛИЙ. Тебе лишь бы послать! Я просто как рассуждаю? Если я к ним по делу приду, это один поворот, а если окажется, что не по делу? Они же обидятся! Пока еще, может, денег на лечение подбросят, а если обидятся – не жди ни копейки!

ТАТЬЯНА. И правда. Тогда погоди.

БЕЛОВ. Вы что, не пойдете, что ли?

ТАТЬЯНА. А сами никак не можете?

БЕЛОВ. Ну, вы… А еще говорят – народ! В нем, говорят, душа! Он добрый! Тьфу, черт…

АНАТОЛИЙ. Ты в чьем доме плеваешься, гад? (Поднимается.)

БЕЛОВ. Ну, ну, не ершись, я не плююсь, я так… Словесно. А что это вы про деньги на лечение говорили?

ТАТЬЯНА. Дочка у нас болеет. Семнадцать тысяч надо на операцию.

БЕЛОВ. Я дам двадцать. Я очень богатый человек. У меня много денег. Очень много.

АНАТОЛИЙ. Сказать что хочешь можно.

БЕЛОВ. Я клянусь! Матерью клянусь!

Анатолий и Татьяна посмеиваются.

Любимой женой клянусь!

Они смеются.

Сыном клянусь!

Они хохочут.

Богом клянусь!

Они просто умирают со смеху.

ВЕДУЩИЙ (публике). Кстати, Бог – это…

БЕЛОВ. Заткнись! Ну что сделать, чем поклясться, чтобы вы поверили?

АНАТОЛИЙ. А хоть чем. Наш глава администрации тоже клялся, что дочурочку нашу на вездеходе отвезет. Каждый день клялся, пока она умирать не начала. Эх… Поубивал бы я вас всех… (Лезет за сигаретой, но пачка пуста, сминает ее.) И курево кончилось…

БЕЛОВ (хлопает себя по карманам, достает сигареты). Вот, угощайся.