Юлия Зонис - Садовник

• Название: Садовник
• Автор: Юлия Зонис
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2013

В сборнике представлены новые, малотиражные или публиковавшиеся исключительно в периодике произведения ведущих авторов нашей фантастики: Юлия Буркина, Юлии Зонис, Леонида Кудрявцева, Николая Романецкого, Генри Лайона Олди, Далии Трускиновской и других. Все деньги, вырученные с продажи электронной копии сборника, будут направлены на благотворительные цели — в Копилку фэндома.

http://skomm.ru/ebooks

---

Робка жил в Городе. Только там он звался Роб Роем Бесстрашным, начальником Герцогской гвардии, наместником самого Герцога.

— Понимаешь, Герцог ушел давным-давно. Говорят, он вернется в час самого сурового испытания, когда никто другой не сможет нас спасти.

История Герцога здорово напоминала легенду о короле Артуре и сказочном острове Авалоне, но Егор молчал, полностью захваченный рассказом.

…Конечно, он не раз спрашивал Робку, не видел ли тот в Городе его, Егора. Робка качал головой:

— Понимаешь, странное дело. Ты там точно есть. Ты свой, иначе фиг бы я тебе все это рассказал. Вот только кто ты?..

Когда Роб начинал новую историю, Егорка всегда надеялся, что в ней наконец-то обнаружатся следы того, другого Егора. И пару раз казалось — вот оно, вот! Но Робка с сомнением качал головой, хмурился и выносил после недолгого раздумья приговор: нет, это не ты. Егор обижался. Один раз даже поссорился с другом — это когда он рассказал о Венде Великолепном, капитане шхуны «Ласточка». Егору так захотелось стать этим бесшабашным и удачливым пиратом, что даже в боку закололо. Но Роб подумал и снова сказал: «Нет!» Егор ему чуть в ухо не заехал. Потом помирились, конечно. Лето было длинным, наполненным скрипом цикад и вечерней сыростью, и у них еще было полно времени, чтобы найти Егора.

…В тот день они возвращались, как обычно. У Робки побаливало горло — перекупался в Немойке. Сам Егор плавал плохо и в воду залезал разве что по пояс.

Они уже подходили к дому, когда от палисадника отделились три тени. Чиркнула спичка, осветила длинное Серегино лицо. Стоящий у него за плечом оказался Утюгом. Третьего Егор не знал.

— Прогуливаешься?

Серега обращался к Егору, будто не замечая Робки. И Егор сразу вспомнил, что Серегин отец работает в психиатрической и что Серега не раз подходил к нему, Егору, на переменках и расспрашивал о Робке. Роб учился в другой школе, но все равно Серега и компания часто подстерегали его во дворе и закидывали камнями. Кричали: «Заразный! Заразный!» И еще всякое, о Робкиной матери.

Егор поежился. Драться не хотелось — Сергей был выше его на полголовы, а двое других и подавно. Драться не хотелось, но, похоже, придется. Он оглянулся на Робку. Тот смотрел спокойно, внимательно. Так смотрел, наверное, Роб Рой Бесстрашный на орды степных кочевников.

Серега шагнул вперед, взял Егора за локоть. Тот дернулся. Сергей не отпускал.

— Идем, поговорить надо.

Егор покосился на Робку. Сергей заметил, усмехнулся:

— Идем. Ничего с дружком твоим не сделают. Правда, ребята?

Те закивали. И Егор пошел. Пошел, оглядываясь, как бы извиняясь взглядом. Так и запомнил — Робка, бледный, маленький, и стоящие напротив него двое верзил.

Сергей завел Егора за дом, усадил на врытую в землю шину. Наклонился, придвинул лицо. И сказал серьезно и тихо — вот уж чего не ожидал Егор, так это серьезного и тихого голоса:

— Послушай. Второй раз повторять не буду. Робка твой — заразный, понял? И мать его заразная. Они заразились этими, как их… Образами. Такая болезнь. Ее недавно открыли, отец мне говорил. Сначала видишь то, чего нет, а потом мозг сгнивает. Начисто. Только умираешь не сразу, сперва тебя увозят в место такое. В специальное место. И там изучают. А ты сидишь, писаешься, слюни пускаешь, а вокруг доктора и военные — в противогазах. А потом, когда ты им уже не нужен, сжигают тебя в печи. Понял, нет? Так вот — их скоро заберут. И Полетиху, и хмыря этого. Отец говорил, и тебя забрать могут, но я его упросил пока не трогать. Он у них там главный, понял? Сказал: ладно, похоже, у Егора, у тебя то есть, иммунитет. Потому что ты еще не заразился. Но велел мне за тобой наблюдать. Понял? И к Полетихе не пускать. Так что ты сиди и не ры…

Конечно, Егор рыпнулся. И конечно, Серега брезгливо съездил ему по зубам — так, для острастки, вполсилы. Егорка упал лицом в песок. А за домом вскрикнул Робка. Крикнул один только раз и замолчал.

…Робку забрали через полгода, на исходе зимы. Полетиха к тому времени уже умерла. Егору до самого конца не хотелось верить, что Город на синем морском побережье был всего лишь признаком болезни.

А Образов Егор так и не увидел. Приятели рассказывали жуткие байки: идешь по улице, вроде на ней пять человек, а вроде и двадцать. И не все из них люди. Егор только плечами пожимал. Ему говорили — везунчик, у тебя ж иммунитет, полная нечувствительность. Егор не радовался своему везению. Если бы знал — остался бы с Робкой до конца и дослушал про Город.

4. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Ствол яблони треснул. Еще ночью Егор услышал этот сухой треск, но вышел проверить только утром. Вроде и мороз не сильный. Однако дерево погибло. Егор обошел яблоню кругом, утаптывая снег. Снял перчатку, провел рукой по обледеневшей коре. Можно оставить до весны, но лучше срубить сейчас, хотя в печку отсыревший ствол пойдет вряд ли. Егор вздохнул и побрел к дому за топором.

Когда он вернулся, под яблоней кто-то сидел. От неожиданности Егор выпустил топор, и тот мягко шлепнулся в снег. Сидящий под яблоней вздрогнул, на минуту оторвался от своего занятия и недовольно оглядел Егора. Гость был стар, лыс, а точнее, плешив — розовое темечко сквозило, по бокам топорщился седой волос. Человек был одет в старинный камзол, основательно потертый на локтях. Сидел, подвернув под себя ноги, и на коленях его высилась гора папок. Он развязывал папки, перекладывал документы — но, приглядевшись, Егор понял, что бумаги рассыпаются в прах в руках старика.

— Мышь, — бормотал тот, подхватывая клочки старательно и бесцельно. — Мышь все поела, проклятая, все сожрала.

Сердце Егора стукнуло и скакнуло к горлу. На мгновение сад крутнулся, подставив белые снежные бока, но Егор удержался на ногах. Он шагнул к старику:

— Архивная мышь?

Бумагель закивал:

— Всё съела, гадина, ничего не пощадила.

Егор сглотнул. Он видел невозможное. После десятков проверок и медкомиссий… Справка валялась где-то в дровяном шкафу, но содержимое ее Егор хорошо помнил — стопроцентный иммунитет. Откуда же взялся в зимнем саду Бумагель? Почему не тронули его яблони?

Не успел Егор это подумать, как из-под снега протянулся тонкий корешок. Нежно, робко притронулся корень к упавшей папке — и та исчезла. Не рассыпалась, а именно исчезла, будто и не было ее никогда. А корешок уже тянулся дальше, к голеням архивариуса, обтянутым старыми гетрами.

Егор и сам не заметил, как схватил Бумагеля за плечо и отшвырнул прочь, а потом наступил на корень и топтал его, топтал, пока тот не втянулся обратно в землю. Когда Егор оглянулся, старик невозмутимо собирал в папку рассыпавшиеся листки.

Егор шагнул к архивариусу, присел рядом, ощущая слабый запах плесени от камзола и папок с бумагами. Плечо архивариуса было твердым на ощупь и теплым. Обычный рассеянный пенсионер нес документы в собес… Егор понял, что его руки дрожат.

— Скажи… — Голос дрожал еще сильнее, чем руки. — Скажи, что случилось с Роб Роем Бесстрашным?

Старик горестно покачал головой:

— Роб Рой умер. Все они умерли. Роб Рой говорил — береги бумаги, в них наша история, без них мы исчезнем. А я не сберег вот… — Он развязал следующую папку, и на снег посыпалась бумажная труха. — И они исчезли. — Бумагель поднял на Егора слезящиеся глаза.

— Что случилось с Городом? — Егор ощутил, как его голос истерически взвинчивается. — Отчего…

Он хотел спросить, отчего погиб Город, но так и не спросил. Он понял. Пятнадцать лет. Пятнадцать или даже больше. Как Роб протянул эти пятнадцать лет там, в месте, куда свозят умирать? Пятнадцать лет Робка — Роб Рой, верный страж Города — пытался сохранить море, и серый волнорез, и фонтаны городского парка, и архивы Бумагеля, и даже оплывающую громаду Герцогского дворца. Пятнадцать лет… Надеялся ли он, что легендарный правитель в последний миг придет ему на помощь? Или все забыл, и за вытекающей изо рта кашей — или что они там едят? — лишь изредка мелькали всполохи: дерево, улица, дом…

Егору стало страшно. Он вскочил. Яблони, казалось, надвинулись, зашептали угрожающе. Надо бежать, надо дать яблоням закончить свое дело — ведь, если Бумагель сидит здесь, значит, нет у Егора никакого иммунитета. Он заразится, сойдет с ума, и его увезут туда…

…туда, где умирают. Где умер Робка, и теперь никогда не узнать — кем же был Егор в Городе. А история рассыпается ворохом трухи, и вот новый корешок уже тянется к Бумагелю. Вот он впивается в оставшуюся папку, а та медлит, не спешит исчезнуть — может, что-то особо важное заключено в ней, самое важное для Города. Егор протянул руку…

…и с рассыпающейся страницы, будто нарочно, глянула гравюра — белый слон. Увенчанный герцогским паланкином белый слон. И тогда Егор…

…Он завернул за дом, хлюпая носом, вытирая рукавом сопли и кровь — Серега все же не подрассчитал, и теперь по губам текло.