Лешек Подхородецкий - Вена, 1683

• Название: Вена, 1683
• Автор: Лешек Подхородецкий
• Издательство: ACT
• Жанр: Военная история
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-014474-1

«Великие битвы и сражения» — серия книг о величайших и судьбоносных сражениях лучших армий мира с древнейших времен до наших дней. Великолепно написанные, фактологически точные, эти книги доставят истинное наслаждение настоящим любителям военной истории.

Книга посвящена событиям австро-турецкой войны, которые происходили в 1683 году, — осаде турками Вены. Тогда в разгроме сил Оттоманской империи решающую роль сыграли польские войска под руководством Яна Собеского.

Для широкого круга читателей.

---

Вместо тысячи человек Ян III застал под Порканами всю армию Кара-Мехмеда. Идущий во главе колонны польский авангард, состоявший из легкой конницы и двух полков драгун под командой коронного стражника Стефана Бидзиньского, натолкнулся на укрывавшиеся в гористой местности турецкие силы и сразу же был отброшен превосходящими силами врага. Мало чем помогла помощь нескольких хоругвей подоспевшей на помощь кавалерии под предводительством гетмана Яблоновского. Собеский быстро сориентировался в ситуации и решил во что бы то ни стало сдержать натиск турецкой конницы до подхода пехоты и артиллерии. Он еще не знал, что главные польские и австрийские силы двигались медленно, а множество солдат разбежались вместе с челядью по окрестностям в поисках еды и корма для лошадей.

Тем временем, Кара-Мехмед быстро избавился от впечатления, что перед ним сам непобедимый «лев Лехистана», и, заметив слабость центра и правого польского крыла, решил прорвать их и выйти в тылы королевских войск. Однако Собеский разгадал намерения противника и запретил войску двигаться вперед. Но разгоряченные боем хоругви гетмана Яблоновского вопреки приказу понеслись за преднамеренно отступавшими турками. Кара-Мехмед только и ожидал этого момента. Он тотчас повернул назад свои отряды, которые разбили хоругви гетмана Яблоновского и начали заходить в тылы королевских войск. Тогда Ян III стянул ближайшие гусарские хоругви и направил их фронтом против окружавшего его противника. Этот маневр был замечен всем войском, и, решив, что король уходит, все в панике бросились бежать. «От меня все убежали и бросили, хотя я кричал, звал и возвращал, как только мог, — писал потом король Марысеньке (8 октября). — Фанфанику приказал уходить заблаговременно, потом сильно беспокоился, не сразу о нем узнал, так чуть на месте не кончился».

Весь польский авангард беспорядочно уходил сейчас в сторону главных сил. При короле остались только семь товарищей. Тучный монарх с трудом передвигался галопом, голова падала на грудь, руки отказывались слушаться. Сбоку короля поддерживал верный Матчиньский вместе с каким-то литовским шляхтичем. А между тем турецкие сипахи были уже совсем рядом. Двое лучших наездников вырвались вперед и уже приблизились к королю, когда вдруг между ними и Собеским вырос какой-то рейтар, бросившийся не раздумывая на врагов. Рапирой он свалил одного турка, а выстрелом из пистолета — второго. Когда подъехали другие всадники, без колебаний бросился и на них. Погоня на несколько минут была приостановлена, а король спасен. Правда, среди убегавших солдат распространился слух о смерти монарха, но позже оказалось, что погиб поморский воевода Владислав Денгофф, внешним видом и тучностью немного похожий на Яна III. Турки также приняли его за короля и с триумфом носили его голову по всему лагерю.

Тем временем, к полю битвы уже подтягивались главные силы союзников. Кара-Мехмед прекратил преследование и, счастливый, поспешил написать великому визирю об одержанной победе. В это время совершенно разбитый и измотанный Собеский лежал не двигаясь на соломе, ничего не говоря и едва дыша. Со всех сторон его окружали встревоженные офицеры. Когда же он наконец пришел в себя, то спросил только о Якубе. Но королевичу не довелось побывать в столь опасной ситуации, как самому монарху. Однако потери авангарда были значительные, особенно среди драгун. После сражения король велел отыскать храброго рейтара, спасшего ему жизнь, и хотел наградить, но, к сожалению, его не нашли. Оставшийся не известным истории герой, вероятно, отдал жизнь, защищая своего господина. «Достоин по крайней мере, чтобы за душу его просить у Господа Бога», — написал потом растроганный король жене.

Поражение польского авангарда 7 октября под Порканами, хотя и не имело серьезного военного значения, было, однако, унизительным для короля и поляков, а туркам добавило пыла. Обрадованный Кара-Мустафа тотчас направил под Порканы находившиеся поблизости отряды из Дамаска и Алеппо, а также 1000 египтян, таким образом значительно усилив силы будийского паши (до 36 тысяч). Сам Ян III рвался в бой и жаждал реванша, однако даже в польских рядах встретился с оппозицией, требовавшей возвращения домой. Особенно проявлял горячее желание писарь коронный Стефан Чарнецкий, племянник славного гетмана. В конце концов авторитет короля-победителя превозмог оппозицию, и на следующий день начались приготовления к новому сражению.

8 октября, когда войско отдыхало, король, гетман Яблоновский и герцог Лотарингский долго и тщательно разрабатывали план новой битвы. Ее час настал на следующий день, в субботу 9 октября. На этот раз с турками сразились почти 33 тысяч солдат христианского войска, располагавшего многочисленной пехотой и артиллерией, которых у мусульман вообще не было. Союзники немного уступали туркам в численности, однако имели лучшее оснащение. Турки воевали в невыгодной позиции, имея за плечами реки Грон и Дунай, что в случае поражения грозило полной катастрофой. Мехмед-паша еще не успел поменять позиции, так как не предполагал, что Собеский через два дня после поражения снова предпримет наступление.

Согласно сведениям Силахдар-Мехмед-аги, турецкие военачальники при известии о подходе мощной армии союзников советовали будинскому паше сжечь крепость и мост, отойти за Дунай и оказать помощь гарнизону Эстергома. Однако сераскир, «возгордившись и полагая, что все складывается так, как и в предыдущий раз, пожелал помериться силами и с этим войском неприятеля». Заявил, что такой получил приказ от великого визиря и должен его исполнять. «После этого, чтобы предотвратить бегство войска, уничтожил некоторое количество лодок, на которых держался мост под Эс-тергомом, и приготовился к бою»{104}.

Битва началась около 12.00. Как и предполагал король, турецкая конница вначале ударила по левому флангу, на котором находился гетман Яблоновский. Встреченная сильным огнем, она дрогнула и отступила, однако Кара-Мехмед тотчас усилил ее новыми отрядами. Постепенно весь турецкий фронт обратился против левого фланга. Собеский ждал именно этого момента. По его приказу конница правого фланга, опустив копья, начала прокрадываться к Порканам, обходя позиции турок. Кара-Мехмед слишком поздно заметил маневр короля. Правое крыло союзников было уже в атаке, а с фронтальной стороны в бой двинулись новые хоругви. Раненный в голову, Кара-Мехмед быстро потерял ориентацию и обратился в бегство, увлекая за собой остатки войска. Поврежденный мост не выдержал тяжести сотен людей и лошадей и с грохотом обрушился, потянув за собой в бурные воды Дуная множество беглецов. В отчаянии турки начали прыгать в воду, «но на тысячу человек только один выходил целым, остальные утонули и погибли». Часть разбитого войска сбилась под разрушенным мостом.

В этот момент пехота и артиллерия союзников продвинулись к реке и начали наносить удары по убегавшему врагу. Не имея другого выхода, турецкая конница бросилась на пехоту, но, встреченная длинными пиками, снова повернула к реке. В это время части имперского войска вторглись в Порканы, вынудили гарнизон к капитуляции и открыли огонь по мосту. На берег реки вкатили орудия и в течение двух часов обстреливали зеркало воды. «От крови, которая стекала в Дунай, его воды изменились до неузнаваемости», — писал Силахдар-Мехмед-ага. Около разрушенного моста вырос настоящий вал из трупов турок.

Королевская свита подъехала к реке и молча наблюдала за кровавой расправой с побежденными. На поле полегли 5000 турок, несколько тысяч утонули в реке, среди них боснийский бейлербей Хызыр-паша. Попал в плен силистрийский бейлербей Мустафа-паша, сивасский паша Бинамаз-Халил и несколько сот солдат и офицеров. Караманский бейлербей Шишман-Мехмед-паша на берегу Дуная упал с коня, но не сдался и бился до конца, погибнув смертью солдата. Только Кара-Мехмед с горсткой людей сумел выйти целым из этого разгрома. В руки союзников, чьи потери составили только несколько сот человек, попал весь турецкий лагерь со всем его богатством: 6000 лошадей, 20 орудий, множество знамен. Собеский считал, что под Порканами одержана большая победа, нежели под Веной. «Я, милостью Божьей, здоров после вчерашней победы, мне вроде как двадцать лет вернулись», — писал назавтра он Марысеньке.

После победоносной битвы союзники остановились на несколько дней для отдыха, во время которого саперы строили мост через Дунай. 19 октября началась переправа, на этот раз в другой очередности — первыми перешли реку австрийцы. За ними переправилась часть поляков, затем насчитывавший 1200 человек отряд бранденбургского курфюрста Фридриха Вильгельма, недавно присланный на венгерский фронт в рамках обязательств перед Польшей.

На левом берегу Дуная осталась часть польских сил под командой генерала Контского, чтобы не подпустить куруцев Тёкёли к крепости Эстергом, являвшейся теперь следующей целью союзников для нанесения очередного удара. После слабой попытки сопротивления в польский лагерь прибыл парламентарий с предложением почетной капитуляции перед королем Яном III при условии гарантий турецкому гарнизону на возвращение в Буду. Собеский согласился на это, и 28 октября австрийский гарнизон занял оставленную турками крепость. За сдачу ее без боя турецкий комендант вскоре заплатил головой — был казнен по приказу Кара-Мустафы, находившегося уже в Белграде.