Александр Путятин - Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.

• Название: Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.
• Автор: Александр Путятин
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-2128-4

В книге «Огнем и мечом. Россия между “польским орлом” и “шведским львом”. 1512—1634 гг. Александр Путятин описывает события судьбоносного для нашей страны периода, который на века определил ее место в мировой истории.

Смоленские походы Василия III, Ливонская война Ивана Грозного, борьба русского народа против польско-литовских оккупантов во времена Смуты, неудачный поход Михаила Шеина — предстают перед читателями в форме единого вооруженного конфликта, длившегося более века великой войны, в которой Россия отстояла свою независимость и навсегда покончила с мечтами польско-литовского союза о гегемонии в Восточной Европе.

---

В русско-шведской армии было, по разным данным, от 16 до 30 тысяч бойцов. Это как минимум в полтора раза больше, чем у Жолкевского. Но гетман знал, с кем имеет дело, и рассчитывал на фактор внезапности. Интуиция не обманула поляка. Полки Дмитрия Шуйского остановились на краю большого поля близ деревни Клушино, в 20 километрах севернее Гжатска. В принципе, место для ночевки они выбрали неплохое. С трех сторон лагерь окружали леса. Достаточно было прикрыть четвертую крепкой деревоземляной стеной, и это укрепление остановило бы польскую кавалерию. Но царский брат ограничился плетнем из хвороста, к которому не выставил ночью даже сторожевые заставы. Сам лагерь вместо рва и вала он окружил лишь кольцом из обозных телег.

На рассвете 24 июня 1610 года королевская армия развернулась для атаки. В первой линии стояли лучшие конные полки Зборовского и Струся, во второй — остальная кавалерия и пешие роты. За левым флангом, напротив палаток Делагарди, спрятались в кустах несколько казацких сотен. Передовые отряды пехотинцев скрытно подошли к неохраняемому плетню и начали рубить в нем проходы для конницы. Стук топоров разбудил русских стрельцов и мушкетеров Делагарди. Они успели добежать до остатков плетня и открыли огонь до того, как гусарские хоругви начали атаку. Пока шел огневой бой, союзные полки построились для битвы. Но если Делагарди впереди расположил пехотный строй, а кавалерию поставил сзади, то Василий Шуйский сделал все наоборот.

Жолкевский не замедлил воспользоваться ошибкой русского командующего. Пятитысячная лавина панцирной конницы, выставив вперед длинные пики, обрушилась на «детей боярских» и опрокинула их ряды. Отступая, кавалеристы смяли и расстроили собственную пехоту. Вскоре беспорядочные толпы русских ратников побежали к лагерю, чтобы укрыться за повозками. Поляки их не преследовали. Они развернули ряды и обрушили тот же конный вал на пехоту Делагарди. Раз за разом армия Жолкевского атаковала плотную шведскую фалангу. Безуспешно. В это время Шуйский имел сказочную возможность для удара во фланг наступающим полякам. При всех потерях у царского брата оставалось не менее пяти тысяч ратников. В обозе имелось 18 пушек, которые также можно было пустить в дело.

Однако Шуйский лишь безучастно наблюдал за тем, как на помощь гусарам подходит королевская пехота. Под ее ударами начали разбегаться наименее стойкие отряды наемников. Однако Делагарди избежал разгрома. Более трех тысяч его солдат заняли удобную позицию на опушке леса, за лагерем, и приготовились к дальнейшей битве. Возможно, даже сейчас у Шуйского еще был шанс победить. На какое-то время польские ратники увлеклись грабежом шведского лагеря, и внезапный удар с тыла мог застать их врасплох. Делагарди наверняка поддержал бы русскую атаку. Однако царский брат упустил и эту возможность переломить ход битвы.

Жолкевского всегда отличали хорошая разведка и умение пользоваться ее плодами. Он знал, что наемники еще в Москве требовали выплаты задержанного жалованья. Царь частично погасил долг, а остальное обещал отдать в ближайшее время. Накануне сражения иностранцы напомнили об этом своим командирам. Деньги в войсковой казне были и немалые. Но Дмитрий Шуйский придержал их в надежде, что после битвы придется платить меньше. Когда в сражении возникла пауза, гетман послал к наемникам своего племянника. От имени короля тот предложил солдатам перейти на сторону победителей, пообещав хорошую награду «за труды». Отряды шотландцев, французов и немцев тут же «передались» полякам. После этого Делагарди и полутора тысячам оставшихся шведов пришлось принять предложенное Жолкевским сепаратное перемирие.

Покончив с правым флангом союзной армии, поляки начали готовиться к штурму русского лагеря. К этому времени Дмитрий Шуйский уже отдал приказ об отходе, который под ударами противника превратился в паническое бегство. От полного истребления русских спасли лишь густые леса. Победителям достались армейский обоз, артиллерия и даже войсковая казна, которую прижимистый «полководец» вынужден был бросить, чтобы спасти жизнь. Из-под Клушина Жолкевский возвратился в Царево Займище и сообщил Валуеву о своей победе. Тот не поверил гетману. Ведь Дмитрий Шуйский в начале сражения не сообразил послать гонца к авангарду. А не забудь царский брат это сделать, Валуев легко мог сбить оставленные Жолкевским заслоны. В этом случае шеститысячная русская рать успевала подойти к Клушину раньше, чем рухнула оборона наемной пехоты.

Чтобы доказать правоту своих слов, гетман продемонстрировал Валуеву трофеи и знатных пленников. Объяснив таким образом, что помощи ждать неоткуда, гетман стал убеждать осажденных в том, что Сигизмунд уже не ведет войну против России. Ведь бояре согласились избрать на трон королевича Владислава. А он, Жолкевский, движется к Москве как воевода нового царя. И цель польской армии — помочь русским в борьбе против Тушинского вора. Неизвестно, поверил ли Валуев гетману, но он заставил Жолкевского поклясться, что Владислав будет чтить православную веру, а король очистит Смоленскую землю от своих войск. Лишь на этих условиях русские ратники целовали крест новому царю и присоединились к армии Жолкевского. Вскоре примеру Валуева последовали гарнизоны Можайска, Борисова, Боровска, Иосифова монастыря под Волоколамском, Ржева и Погорелого Городища. Таким образом, после Клушина гетман удвоил свою армию, присоединив к ней большую часть наемников Делагарди и почти 10 тысяч русских бойцов. Вскоре Жолкевскому удалось занять Вязьму.

В это время неожиданную поддержку получил Тушинский вор. К его трехтысячной армии присоединились войска Петра Сапеги. Перед этим они вели долгие переговоры с Жолкевским и Сигизмундом. Большинство историков считает, что король отказал «сапежцам» в жалованье, а «царек», наоборот, прельстил высокими окладами. Возможно, это и так. Но не исключен вариант, что Сапега ушел к Лжедмитрию II по договоренности с Жолкевским. Два польских гетмана решили взять русскую столицу в своеобразную политическую «вилку». Жолкевский в этой «связке» играл роль доброго защитника Москвы от «воров». А Сапега должен был обеспечить этим «ворам» ударную силу. Вскоре с помощью жолкнеров Лжедмитрий II овладел Боровским Пафнутьевым монастырем. После этого на сторону самозванца перешли Серпухов, Кашира и Коломна. Сторонники «вора» пытались овладеть Зарайском, но воевода Дмитрий Пожарский отстоял город. Вскоре он выбил отряды самозванца из Коломны. Однако это был лишь локальный успех. Армия Лжедмитрия II приближалась к Москве с юга. Главную силу в ней составляли польские кавалеристы Петра Сапеги.

Василий Шуйский совершил очередную ошибку. Его ратники не хотели сражаться за «несчастливую» династию. И когда с юга к Туле подошла десятитысячная крымская орда мурзы Кантемира, царь обратился за помощью к татарам. Кантемир взял деньги, но всерьез воевать за интересы Шуйского не стал. После нескольких стычек с войсками Лжедмитрия II татары разграбили окрестности и двинулись в обратный путь с богатой добычей. Противостоявшие самозванцу отряды Воротынского и Лыкова после ухода крымских «союзников» отступили к Москве. Там уже назревал взрыв. Полгода назад Скопин освободил столицу от «воровской» блокады. А теперь все снова катилось в тартарары. Москвичи требовали объяснений. Они были возмущены действиями царя и его бездарного брата. Сторонники Голицыных решили, что настало время действовать. Впрочем, сам князь Василий Васильевич, как обычно, постарался остаться в тени. Зато активную роль в событиях играл его давний союзник, Захар Ляпунов. Вторым заводилой мятежа стал бывший «глава воровской Думы», а ныне активный проводник интересов Владислава, Михаил Глебович Салтыков.

Смоленский договор с Сигизмундом, рожденный в недрах «тушинской Думы», с каждый днем приобретал вся больше сторонников в Москве. Кандидатура Владислава многим казалась привлекательной. Вскоре приверженцев королевича возглавил руководитель Думы Федор Милославский. Впрочем, во всем, что касалось свержения Шуйского, оппозиционные силы договорились без труда. Разногласия ждали их на следующем этапе. Однако каждая из партий надеялась, что сможет после отречения Шуйского перетянуть на свою сторону Москву и армию. Вскоре заговорщики получили еще один толчок извне. «Бояре» Лжедмитрия II предложили им «нулевой» вариант: москвичи свергают Шуйского, а «тушинская Дума» во главе с Трубецким устраняет самозванца. После этого они совместно организуют выборы нового царя.

Не стоит думать, что Трубецкой действовал самостоятельно. В лагере Лжедмитрия II все решали поляки. Еще 10 июля 1610 года наемное войско Сапеги добилось от самозванца, чтобы тот официально признал над собой власть Сигизмунда III{123}. По поводу будущих выборов предложенные наемниками «артикулы» предусматривали два варианта. Коли Москва призовет на трон короля, «царика» в награду за «труды» ждет удел в Речи Посполитой. Если же русские изберут «Дмитрия», тот признает верховную власть Сигизмунда III и станет его вассалом. Из чего можно сделать вывод, что если Сапега и не состоял в сговоре с Жолкевским, то действовали они оба в пользу одного и того же лица. Таким образом, железная рука интервентов все сильнее сжимала горло России. Казалось, хуже уже не может быть. Однако через несколько месяцев действительность опровергла это предположение.