Чарльз Рууд - Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин

• Название: Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин
• Автор: Чарльз Рууд
• Издательство: Издательский центр «ТЕРРА»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00370-0

Герой этой книги – Иван Сытин – благодаря упорству, практической сметке и ловкости стал богатым и влиятельным издателем России. Он стал одним из первых предпринимателей, активно насаждавших грамотность в народе.

---

Не молчали и скептики. Леонид Андреев, только начинавший свою славную писательскую карьеру, высмеял юбилейное торжество в газете «Курьер». Особенно едко он отозвался о словах Власа Дорошевича на банкете, – мы вернемся к нему чуть ниже, – который назвал Сытина «действительным министрам народного просвещения» России[174]. У Андреева были, однако, личные причины для иронии.

Похоже, за год перед тем Сытин предложил Андрееву всего 350 рублей, без аванса, за первый сборник его рассказав, а затем долго тянул с изданием книги, хотя Андреев был тогда болен и его семья остро нуждалась в деньгах. Тут в дело вмешался издатель-конкурент и восходящая литературная знаменитость Максим Горький. Узнав в начале 1901 года о бедственном положении собрата по перу, Горький написал Андрееву: «Жулик и сукин сын этот ваш издатель, ибо он Вас обобрал бессовестно, безжалостно. Так действуют лишь мои приятели ночами, в глухих улицах… потому, что жрать хотят, а ваш издатель – сыт [игра слов: сыт – Сытин], стало быть, он по природе своей грабитель, да!» Горький предложил Андрееву передать сборник издательству «Знание», в котором он был пайщиком. «Не пожелаете ли Вы продать рассказы Ваши мне, я даю Вам всю прибыль с них и сейчас же – 500 р.?»[175]

Горький тотчас отписал директору «Знания» К.П. Пятницкому: «Я телеграфировал Андрееву, что он дубина, и обещал ему сейчас же 500 р. и всю прибыль по распродаже. Он согласился. Он – болен и лежит в клинике»[176]. Позднее благодарный Андреев так рассказал об этой сделке своему другу: «Ничего, кроме хорошего, от Пятницкого ожидать я не могу. Ведь он меня совокупно с Горьким вырвал из когтей Сытина, купившего у меня книжку за 350 рублей! (а в «Знании» я получил за год 6000 рублей в 1901 г.) Без них я сейчас погибал бы за каторжной газетной работой…»[177]

Справедливости ради надо сказать, что Сытин, возможно, и понятия не имел о литературных достоинствах андреевских рассказов и без задней мысли предложил ему условия, которые предлагал всем начинающим авторам. Но такая неразборчивость позволила Горькому с легкостью опровергнуть утверждения Сытина, будто он серьезный издатель и печется о воспитании литературного вкуса у русских читателей. Впоследствии Горький более высоко оценит Сытина, но еще одно письмо, датированное 1901 годом, подтверждает его презрительное на первых порах отношение к сопернику по издательской деятельности, обусловленное отчасти и деловыми интересами. В декабре того же года, снова агитируя за издательство «Знание», он отправил послание другу Сытина Телешову: «Валяйте в «Знание»… А главное – фирма. Важно, чтобы это издание не проглотили разные книгорыночные крокодилы, вроде Сытина и Ко. Если книжка выйдет в «Знании», я поручусь за то, что она пойдет в деревню через земские склады, а не будет служить источником дохода для тех книжников, которые ныне собираются раздавить земские склады тяжестью своих толстых мошон»[178].

Горький считал, что Сытин преследует неправедные цели обогащения и упрочения капитализма и самодержавия. В том же декабре Горький в письме к Андрееву возмущался шовинизмом сытинского «Русского слова», особенно статьями священника Григория Петрова, который подписывался псевдонимом «Русский». Для него это были «русские из «Русского слова» и другие сего благочестивого духа люди, коих проще назвать – сволочь Христа ради. Не настоящего Христа, а того, церковнополицейского, который рекомендовал воздавать Богу и царю – поровну». Горький жаждал революционных перемен, и в нем будили ненависть «штукатуры, замазывающие трещины старого сарая нашей жизни»[179].

Сытин, никогда не принимавший политических взглядов Горького, разделял его недовольство «Русским словом» и пытался изменить положение дел. Ведь он давно уже искал нового редактора, который повел бы газету в либеральном направлении и расширил круг ее читателей, – человека опытного, честолюбивого, благонамеренного и мастера своего дела.

Один из главных кандидатов И.И. Ясинский, тогдашний редактор преуспевающей петербургской газеты «Биржевые ведомости», рассказывает, что Сытин предложил ему работу с жалованьем 20 тысяч в год и впридачу большие деньги за его изданные уже произведения. По его словам, Сытин хотел перетянуть читателей от «Ведомостей» к «Русскому слову», «как вот в кино переливают из стакана в стакан», а заканчивает он свой рассказ тем, что отказал Сытину[180].

К середине 1901 года Сытин изрядно повышает ставку, чтобы выманить из Петербурга другого кандидата. Им был тридцатисемилетний Влас Дорошевич, опытнейший журналист, который завоевал широкую популярность и право назначать за свой труд высокую цену. Ранние его рассказы публиковались рядом с чеховскими в бульварном московском сатирическом журнале «Будильник», поэтому не исключено, что его порекомендовал Чехов; правда, когда Сытин в первый раз пригласил Дорошевича в свою газету в конце 9О-х годов, тот прямо ответил, что стоит слишком дорого и не по карману Сытину. С тех пор Сытин тщетно пытался оживить «Русское слово» и теперь готов был заплатить Дорошевичу любые деньги.

II

Дорошевич был наиболее преуспевающим из той плеяды напористых журналистов, которые, при участии Сытина, в течение двадцати лет перед революцией 1917 года совершенно по-новому поставили газетное дело в России[181]. Он родился в десятилетие «Великих реформ», рос в 70-х, когда тысячи молодых студентов «шли в народ», а писать начал в 80-х, при консервативном царе Александре III. Он рано привык добывать пропитание собственным трудом и с насмешкой относиться к условностям и существующему порядку. Однако, в отличие от угрюмо серьезных радикалов и народников, Дорошевич вышучивал дряхлый строй и людские пороки, и это снискало ему любовь многочисленных читателей.

Избрав профессию журналиста, Дорошевич пошел по стопам своей матери Анны Ивановны Соколовой. Она родила его 15 апреля 1864 года, уже будучи вдовой, а затем оставила сына на попечении белоруса Михаила Дорошевича, чтобы снова полностью посвятить себя сотрудничеству в народных газетах и журналах. Приемный отец дал мальчику свою фамилию и нарек его Власом. В 1874 году Соколова восстановила через суд свои родительские права, но спустя шесть лет Влас ушел из дома и начал самостоятельную жизнь[182].

На первых порах репутацию Дорошевичу составили имя матери и хорошая успеваемость в гимназии, и в 1881 году, незадолго до убийства Александра II, его взяли корректором в «Московский листок». В тот год общее число газет в России увеличилось до 83, хотя в 1880 году их было зарегистрировано 62, причем рядом с солидными частными и официальными правительственными изданиями, как грибы, росли специальные сатирические и бульварные газеты, предназначенные для широкого читателя.

Газета «Московский листок» относилась к разряду бульварных, а ее основатель, выходец из крестьян, московский трактирщик Н.И. Пастухов отдавал предпочтение репортерам изобретательным и оборотистым. Лучшим среди них был В.А. Гиляровский, который в июле 1882 года сумел первым примчаться к месту крушения поезда на Курской железной дороге и по телеграфу дать сообщение о нем в ближайший номер газеты. Сенсационное известие и последовавшая за ним серия репортажей резко повысили спрос на «Московский листок» и ввели в обиход напористый стиль репортерской работы, скоро ставший нормой[183]. Примерно в это время Дорошевич перешел в репортеры «Московского листка».

Набравшись писательского опыта, Дорошевич в середине 80-х начал публиковаться наравне с Чеховым в «Будильнике». Подобно другим сатирическим журналам, «Будильник» зло высмеивал закоснелых чинуш в памфлетах и карикатурах, едва ли не рискуя быть привлеченным к суду за клевету. Вот здесь Дорошевич и сделал себе имя[184].

В 1883 году Дорошевич уехал из Москвы и поступил в «Одесский листок», который отправил его в Западную Европу – поучиться у крупных газет. В Париже он присмотрелся к тому, как французы пишут свои фельетоны коротко, бойко и на самые разные темы – и, возвратившись на родину, взял на вооружение их стиль, для которого характерны короткие, простые фразы со множеством тире. И вот написанные разговорным языком, но изящные фельетоны принесли Дорошевичу славу своими «скачками мысли» и «стаккато», и он стал самым модным журналистом в России[185].

В 1897 году в качестве корреспондента «Одесского листка» Дорошевич сел на борт русского судна, которое перевозило осужденных и держало курс на сахалинскую каторгу. Шестью годами ранее Чехов взбудоражил общественное мнение, беспощадно описав по личным впечатлениям тамошнюю жизнь. Наблюдения Дорошевича, более субъективные и пронзительные, вылились в серию очерков, изданных впоследствии Сытиным отдельной книгой, которая имела большой успех[186].

Через несколько месяцев после возвращения в Одессу Дорошевич отказал Сытину и принял предложение Г.П. Сазонова участвовать в задуманной им ежедневной петербургской газете «Россия». Ее лозунгом провозглашалось разоблачение, под знаменем журналистской объективности, скрытых общественных пороков, дабы способствовать реформам. (Журналистские расследования, хотя тогда их еще не называли так, были уже в ходу в Америке, где на редакторах, исполненных решимости вскрывать разного рода махинации, не лежал столь тяжелый груз запретов.) Дорошевич и не менее знаменитый А.В. Амфитеатров согласились помочь создать газету, какой еще не видывали в России, и даже десять лет спустя Амфитеатров напишет Сытину, что ей нет равных ни в прошлом, ни в настоящем[187].