Алексей Новиков - Последний год

• Название: Последний год
• Автор: Алексей Новиков
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1961

Имя писателя Алексея Новикова знакомо читателям по романам: «Рождение музыканта» (1950), «Ты взойдешь, моя заря!» (1953), «О душах живых и мертвых» (1957, 2-е изд. 1959). В этих книгах, выпущенных издательством «Советский писатель», автор рассказывает о жизни и творчестве Михаила Глинки, Гоголя, Лермонтова, Белинского, Герцена, Кольцова. В тех же романах писатель обратился к образу Пушкина, к его широким дружеским связям с передовыми деятелями русского искусства.

Роман А. Новикова «Последний год» (1960) целиком посвящен Пушкину, последнему периоду его жизни и трагической гибели (1836–1837 годы). В полную меру своих сил творит Пушкин – поэт, романист, историк, издатель журнала, собиратель молодых талантов русской литературы, – и в это же время затягиваются в один узел тайные нити заговора, угрожающего жизни поэта. Сокровенные чаяния политических врагов Пушкина угодливо осуществляет проходимец Дантес. «Семейная драма» Пушкина раскрывается в романе А. Новикова как одно из звеньев того же чудовищного заговора многоликой реакции против народного поэта.

Автор использовал обширный исторический материал, частично неизвестный или мало известный широкому читателю, и заново прочел некоторые свидетельства современников, сочетав труд исследователя с задачами художественного воплощения темы.

---

– А кто такой Белинский? – словно размышляя вслух, продолжал Краевский. – Если подчинить его должному направлению, уверяю вас, будет полезен добропорядочному журналу.

– Не знал, Андрей Александрович, что можете вы быть таким фантазером.

– Да какая же тут фантазия? – уверенно отвечал Андрей Александрович. – Надобно быть политиком, Владимир Федорович.

Владимир Федорович продолжал шагать по своему просторному кабинету. Ходил твердо, как человек, определивший свой путь.

– Настало время, – начал он, – говорить с Пушкиным. Жуковский первый будет с нами. Не говорю о Вяземском… Если же не согласится с нами Александр Сергеевич, тогда, как это ни печально, будем думать об издании собственного журнала. Хорошо помню и ваши, Андрей Александрович, как всегда, дельные соображения на этот счет.

– Должен только напомнить, – поспешно предупредил Краевский, – вы обещали мне, Владимир Федорович, держать в строгом секрете мои предположения, сделанные отнюдь не во вред и не в ущерб Пушкину…

– Помню, очень хорошо помню свои обещания и выполню их, пока тайное по нашей воле не станет явным. Время приспело.

Владимир Федорович сел за письменный стол и положил перед собой лист бумаги.

– Нуте-с, – он ободряюще глянул на Краевского, – попробуем в продолжение нашей беседы кратко положить на бумагу соображения о мерах, необходимых для спасения «Современника». Слушаю вас, многоуважаемый Андрей Александрович.

Андрей Александрович откашлялся. Начал говорить без всякой поспешности, округло и уверенно:

– Полагал бы взять за основание следующие пункты…

Глава двадцатая

Наталье Николаевне не хочется вспоминать, а воспоминания никуда не уходят. Она так ясно видит перед собой барона Дантеса-Геккерена…

А все началось с того, что шальная Коко неведомо зачем уехала в город. Останься бы Коко на даче – и Наталье Николаевне, конечно, не пришлось бы совершать обычную прогулку по каменноостровскому парку в одиночестве. Ведь Коко не спускает с нее глаз…

Но именно на этой прогулке произошла встреча с бароном. Правда, если признаваться до конца, то, может быть, эта встреча и не была совсем неожиданной… При чем же тогда Коко? Разве Наталья Николаевна уговаривала ее не ездить в город?

А барон с первых же слов стал умолять ее в ближайшее воскресенье посетить в Царском Селе тетушку Екатерину Ивановну. Тетушка будет так счастлива!.. Он говорил с таким воодушевлением, будто всю жизнь только и заботился об удовольствиях престарелой фрейлины Загряжской. Он просил еще Наталью Николаевну выехать в Царское как можно раньше и тут же выдал себя с головой: ему рано придется покинуть Царское из-за дежурства в полку.

Наталья Николаевна невольно улыбнулась этой хитрости. Но Дантес повторял и повторял: «В воскресенье… в Царском… с утра…»

Наталья Николаевна, чтобы прервать эту сцену, поднялась со скамьи и, конечно, ничего не обещала. Зачем ей ехать в Царское непременно в воскресенье да еще в такую рань? Ведь тетушка обязательно поедет к обедне… Наталья Николаевна неожиданно для себя вдруг смешалась. Но Дантес не опустил глаз.

– Подарите мне эту встречу, и я – клянусь спасением моей души – никогда ни о чем не буду больше вас просить!..

А Коко все еще не возвращалась из города. Она так и не бросилась, по своему обыкновению, разыскивать растерявшуюся Ташу в тенистых, безлюдных днем аллеях каменноостровского парка.

К счастью, барон вскоре уехал. Наталья Николаевна продолжала прогулку. Нет, нет! Она ничего не обещала и не могла обещать.

А дни шли. Можно сказать, что они мчались один за другим, эти короткие дни… Даже в субботу Наталья Николаевна еще не думала о поездке в Царское. Александр Сергеевич на дачу не приехал. Вот тогда-то Натали и приказала подать лошадей к восьми часам утра. Приказала без определенного намерения – на всякий случай. Ведь она и раньше говорила, что собирается в Царское.

А Коко вдруг тоже собралась навестить тетушку.

– Как я рада, дорогая! – Наталья Николаевна ласково ей улыбнулась. – Мы совершим с тобой чудесное путешествие. А барон Геккерен, если, по обыкновению, явится завтра на Каменный остров, пусть перестанет воображать, что здесь всегда его ждут. Право, это будет полезно и для него и для тебя.

Коко бросила на младшую сестру пристальный взгляд, но, кажется, не придала ее словам никакого значения.

– Ложись пораньше спать, Коко, – продолжала Наталья Николаевна, – мне хочется выехать поутру, до солнцепека. Ведь и тебя тоже грубит лишний загар. Итак, доброй ночи, дорогая.

Наталья Николаевна поцеловала задумавшуюся Коко и ушла к себе.

Через какой-нибудь час в будуар Натальи Николаевны снова пришла Екатерина. У нее разболелась голова. Ей не спится. Пожалуй, она не поедет завтра в Царское.

– У тебя всегда так, – мягко упрекнула ее Таша. – Ты вечно меняешь свои желания, сумасбродка. Но что с тебя возьмешь? Как-нибудь поскучаю у тетушки одна.

Вот как пришлось лукавить Наталье Николаевне. Ох, глупая Коко, ошалевшая от любви…

Кажется, только Екатерина Николаевна и уснула в ту ночь Но когда же бывает зряча ревность?

Наталья Николаевна еще долго просидела у любимого окна. По обыкновению, к ней зашла Александрина. Усталая от дневных трудов, она была озабочена распоряжениями на завтра. Достаточен ли завтрак, заказанный для детей? Не приказать ли повару прибавить из жаркого к обеду?..

– Моя милая хлопотунья, – перебила ее Наталья Николаевна, – неужто ты думаешь, что я решусь мешать тебе своими советами?

Сестры, по обыкновению, поболтали. Азинька встала, сладко зевая.

– Что сказать Александру Сергеевичу, если он придет завтра раньше, чем ты вернешься от тетушки?

– Думаю, Азинька, что я сама успею его встретить. Именно поэтому я и еду в Царское пораньше.

– А почему раздумала ехать с тобой Коко?

– Только что жаловалась на головную боль, бедняжка.

Вернувшись к себе, Александра Николаевна долго ходила и размышляла. У тетушки, конечно, очутится Дантес. А спроси – удивится Таша и открестится Надо же ее знать – недаром еще с детства звали ее тихоней. Впрочем, все эти хитрости шиты белыми нитками и годятся только для одной Коко… Но что же может знать Азинька, вечно занятая домашними хлопотами! Ничего она не знает и знать не хочет…

Августовская ночь была жаркая, душная. В небе сверкали дальние зарницы.

Не спалось и Наталье Николаевне. За последнее время ее мысли были нередко тревожны. Рухнула еще одна надежда. У Александра Сергеевича так и не ладится с журналом. Пожалуй, чего доброго, опять заговорит о переезде на житье в деревню. Впрочем, ни в какую деревню он не уедет, потому что никуда не поедет Наталья Николаевна. Никуда!.. И к тетушке тоже. Прикажет откладывать лошадей – на том и кончится эта глупая история.

За окном начинало светать. Ни одной тучки не осталось на небе. День будет чудесный – ясный, тихий… Может быть, все-таки навестить тетушку Екатерину Ивановну?

Не ответив себе на этот вопрос, Наталья Николаевна прилегла и тотчас уснула…

Утром следующего дня, подъезжая к даче фрейлины Загряжской в Царском Селе, Наталья Николаевна Пушкина увидела барона Дантеса-Геккерена.

Тетушки дома не было. Старшая горничная объяснила, что Екатерина Ивановна еще не вернулась от обедни.

Наталье Николаевне ничего больше не оставалось, как запастись терпением и ждать. Вскоре к фрейлине Загряжской пожаловал еще один визитер.

Случайно встретившиеся гости остались ждать хозяйку дома в ее маленькой гостиной, с окнами, выходившими в густой, запущенный сад.

Жорж Дантес вдруг умолк.

– Что с вами, барон? – прервала затянувшееся молчание Наталья Николаевна. – Вы так неразговорчивы сегодня…

Дантес подошел к креслу, в котором расположилась Наталья Николаевна.

– Натали! Я должен на коленях благодарить вас за то, что вы здесь. Мне так много нужно вам сказать!

Наталья Николаевна смешалась, но голос ее был спокоен, когда она ответила:

– Надеюсь, вы не злоупотребите моим доверием?

– Но что могут объяснить самые пламенные слова, когда вы со мной…

И он опять замолчал. Сел в соседнее кресло и не сводил с нее глаз.

– Как все это странно! – сказала, все больше смущаясь, Наталья Николаевна.

– Все? – перебил он дерзко. Расчет заключался в том, чтобы захватить ее врасплох. – Неужто вам только странны мои чувства?

Наталья Николаевна все еще не могла понять этой неожиданной перемены. Ей всегда было так весело и легко с ним. Она сказала, чтобы только что-нибудь сказать:

– Вас как будто подменили… Что с вами?

– Не спрашивайте меня ни о чем. – Он наклонился к ней совсем близко: – Если бы вы сегодня не приехали, клянусь, я пустил бы себе пулю в лоб!

– Боже мой, о чем мы говорим, барон! – Наталья Николаевна была совсем испугана. – Чего же вы хотите? – прибавила она тихо, не поднимая глаз.