Валериан Агафонов - Парижские тайны царской охранки

• Название: Парижские тайны царской охранки
• Автор: Валериан Агафонов
• Издательство: Русь
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-8090-0027-4

Эта уникальная книга впервые появилась на свет в России в качестве закрытого издания НКВД в 1941 году. Широкий круг читателей получает возможность познакомиться с ней впервые. В книге В.К. Агафонова приводятся самые подробные сведения о зарубежной агентуре департамента полиции, штаб-квартира которой находилась в Париже. Тайная сеть царской охранки за рубежом активно действовала до мая 1917 года, после чего была ликвидирована. Книга адресована специалистам и всем интересующимся историей отечественных спецслужб.

---

Дурново вполне согласился с доводами Рачковского, просит выдать ему 9200 франков в вознаграждение понесенных им расходов, но товарищ министра оказался более скупым и менее благосклонным и разрешил выдать лишь 7000 франков. Рачковский немедленно же воспользовался этим и обратился в Департамент с новым ходатайством о выдаче соответственных пособий его доблестным помощникам, которые по его словам, «при различных фазах борьбы стихомировскими организациями, особенно внутренние агенты, руководимые сознанием долга, выказали так много энергии, терпения и выдержки».

В ответ на это ходатайство Дурново прислал Рачковскому телеграмму от 16 декабря 1888 года: «Можете представить списки денежных и почетных наград, обозначив время получения последних».

Начальство недаром любило и награждало Рачковского; он проявлял поистине изумительную энергию и своеобразную талантливость в организации заграничного политического сыска. По мере развития революционного движения и колоссального роста заграничной эмиграции развивалась и деятельность Рачковского, росла его мощь. Все революционные заграничные группы, все выдающиеся эмигранты — Плеханов, Кашинцев, Лурье, Алисов, Кропоткин, Лопатин, Лавров, Сущинский, Бурцев и другие — были опутаны паутиной как внутреннего, так и внешнего наблюдения.

Разгром народовольческой типографии в Женеве положил начало полицейской карьере Рачковского, победа над Тихомировым создала незыблемое служебное положение ловкому организатору борьбы с революционерами, но только знаменитое дело с мастерской бомб в Париже открыло Рачковскому пути к несомненному, хотя и закулисному влиянию на внешнюю политику Российской империи.

Одной из задач, которую поставил Рачковский Ландезену, было сближение с эмигрантами террористического настроения: с Нака-шидэе, Кашинцевым, Тепловым, Степановым, Рейнштейном и другими — и вовлечение их в какое-нибудь террористическое предприятие. На одном из интимных собраний Ландезен подал мысль об организации убийства Александра III и о приготовлении для этого акта бомб в Париже. Когда поднялся вопрос о необходимых для этого деньгах, то тот же Ландезен вызвался достать нужную сумму у своего богатого дядюшки и — достал… конечно у Рачковского. Была устроена мастерская бомб, Ландезен даже начинял некоторые из них и принимал участие в испытаниях взрывной силы, производившихся в лесу Rainey в окрестностях Парижа. После опытов многие члены кружка должны были ехать в Россию организовывать само покушение на Александра III. Ландезен должен был ехать одним из первых, но за два дня до отъезда он в целях конспирации переменил свою парижскую квартиру.

Рачковский следил шаг за шагом за всей группой террористов как через Ландеэена, так и при помощи внешнего наблюдения (Милевский). В то же время при посредстве Жюля Гансена он держал в курсе этого дела, конечно скрывая провокацию Ландеэена, французских министров — иностранных дел Флуранса и внутренних дел Констана. После некоторых колебаний Констан дал приказ об аресте заговорщиков. Все были арестованы кроме Ландеэена, который скрылся, но в течение двух месяцев продолжал жить в Париже.

Произошел сенсационный процесс (1890 год); русские революционеры были приговорены — некоторые к тюремному заключению, почти все к высылке из пределов Франции; Ландезен как «подстрекатель» был приговорен к пяти годам тюрьмы. Но провокатор был уже вне пределов досягаемости — в Бельгии; мы еще не раз встретимся с ним.

Этот суровый приговор над русскими революционерами размягчил Александра III по отношению к правительству Французской Республики, он начал гораздо благосклоннее относиться к идее союза с Францией, и переговоры пошли быстрым темпом. Во время этого закулисного действия Рачковский нашел конечно пути для сближения и дальнейшей дружбы с Делькассэ, а впоследствии и с самим президентом Лубэ. Воздействие Рачковского на представителей русской власти носило иной характер. Рачковский был тонким знатоком Парижа и незаменимым чичероне по его таинственным, но веселым учреждениям….

Среди занятий «высшей политикой» Рачковский все же не забывал и своего прямого ближайшего дела — политического сыска и освещения деятельности русских революционеров за границей: совершенствуется внешнее наблюдение, появляются новые секретные сотрудники. Среди последних после Ландеэена начинает играть с 1892 года значительную, но далеко еще невыясненную роль Лев Бейтнер, вначале живший в Швейцарии, а потом в 1900-х годах разъезжавший по Европе и России. В это время в глазах полицейского начальства приобретает большое значение В. Л. Бурцев как пламенный проповедник террористической борьбы с царизмом.

«В. Бурцев, — пишет в «Минувшем» известный разоблачитель Меньщиков, — в качестве агента террора был под усиленным наблюдением заграничной агентуры. Рачковский знал, как Бурцев «в разговорах (с кем? — В. А.) объяснял» тайную цель издания «Былого», что он говорил о Панкратьеве, кого рекомендовал в России». Корректуры изданий Бурцева препровождались в Департамент полиции вместе с письмами: от него — подлинными и в копиях — к нему. Связи Бурцева агентуре были более или менее известны; в особенности обращалось внимание на его знакомых из числа приезжей молодежи, которые по возвращении на родину подвергались наблюдению и преследованию (Лебедева, Ослопов, Замятин, Менкес, Касков, Мальцева, Пальчинская, выехавшая в Россию под присмотром филеров, и другие).

В рассматриваемый период (1900–1912) Бурцев был под перекрестным огнем агентур: с одной стороны, Бейтнер, пользовавшийся его доверием, с другой, — Панкратьев, давнишний его знакомый. Нельзя ручаться, что не было и третьего осведомителя, — не напрасно Рачковский хвастливо докладывал, что относительно народовольцев в Париже и в Лондоне им приняты меры, «обеспечивающие от всяких неожиданностей», и что деятельность народовольцев ему была «в точности известна». Петр Эммануилович Панкратьев, получавший от Бурцева транспорты «Народовольца», «руководивший революционной деятельностью Лебедевой», рекомендовавший эмигрантам осторожность, был агентом петербургского охранного отделения, о чем Рачковский не знал[4].

В Департаменте полиции все остерегались друг друга, никто никому не доверял, и потому часто случалось, что заведующий заграничной агентурой не знал, что рядом с его собственными «провокаторами» работают секретные сотрудники Департамента полиции и петербургского или какого-нибудь другого охранного отделения. Рачковский, может быть, был еще более своих преемников осведомлен о таких вмешательствах в дела его царства других держав, но, как видим, кое-чего и он не знал.

Деятельность Рачковского не ограничивалась внешним и внутренним наблюдением за деятельностью революционных групп и отдельных политических эмигрантов за границей; как мы уже видели, он уделял много времени и сил для борьбы с русскими революционерами с помощью западноевропейской печати. Приводим здесь выписку из интересного письма Рачковского к Дурново от 19 марта 1892 года, касающегося одного из таких литературных выступлений знаменитого охранника:

«Простите, Ваше Превосходительство, за долгое и вынужденное молчание, за все это время я не сидел, сложа руки, и помимо обычных занятий и хлопот успел составить брошюру, которая была переведена на французский язык и на днях появится в свет. В этой брошюре выставляется в настоящем свете наше революционное движение и заграничная агитация со всеми их отрицательными качествами, уродливостью и продажностью. Остальная часть брошюры посвящена англичанам, которые фигурируют в ней в качестве своекорыстных, чванливых и потерявших всякий стыд и совесть фарисеев, нарушивших международные приличия в альянсе с нигилистами. Брошюра будет отпечатана в две тысячи экземпляров, причем около тысячи будет разослано в Лондоне: министрам, дипломатам, членам парламента, муниципалитета, высокопоставленным лицам и во все редакции лондонских газет. Другая тысяча предназначается для правительственных лиц во Франции, Швейцарии, Дании, Германии, Австрии и для рассылки во все европейские и наиболее распространенные американские журналы.

При господствующем антагонизме к англичанам и при всеобщем негодовании к динамитным героям, под категорию которых подведены нигилисты, наша брошюра поднимет много шума; она и положит начало моей агитации, о необходимости которой я докладывал в своем донесении…».

Рачковскому в его публицистической борьбе с русскими револю-ционерами-эмигрантами помогал не только Жюль Гансен, но и многие другие французские журналисты, из которых мне называли Каль-мета (Calmette) из «Фигаро», убитого в Париже в 1914 году г-жой Кайо, Мора (Маиге), сотрудника «Petit Parisien» и Рекули (Recouli), «работающего» как мы уже знаем и у Красильникова, а следовательно, почти наверное, и у Ратаева, и у Гартинга. Но Рачковский никогда не останавливался на полдороге и имел неискоренимую слабость к «грандиозному». Одно лицо, стоявшее близко к заграничной агентуре, рассказывало мне в Петрограде, что Рачковский в апогее своей славы затеял придать борьбе с русскими революционерами так сказать международный характер. Для этого он организовал в Париже, конечно анонимно, «La ligue pour le salut de la patrie russe» (Лига для спасения русского Отечества). Сотни парижских камло расклеивали по стенам Парижа воззвание Лиги, призывавшее французов записываться в Лигу, чтобы бороться с врагами России, стремящимися нанести удар ее величию, и прежде всего с шайкой проходимцев, людей без отечества, нашедших приют во Франции и поставивших себе целью совершать в России убийства и экспроприации. Воззвание приглашало всех бороться с этой шайкой всеми средствами, вплоть до террора. Эти воззвания были разосланы и по французской провинции, и там нашли кажется некоторое сочувствие; и несколько десятков или даже сотен лиц прислали в Парижское бюро лиги (rue de Provence) свои пятифранковые членские взносы. «Счастье было так близко и так возможно», но сорвалось. Французский министр внутренних дел дал понять Рачковскому, что предприятие надо прекратить. Лицо, рассказавшее об этой авантюре, утверждает, что деньги (150000 рублей) на нее были получены от дворцового коменданта Гессе. Рассказ этот конечно требует документального подтверждения, но предприятие в стиле Рачковского.