Вера Петрук - Слепой

• Название: Слепой
• Автор: Вера Петрук
• Жанр: Фэнтези

---

Гости напряженно следили за Рафикой, однако глава Гильдии не спешил посвящать их в происходящее.

- Друзья, вынужден объявить наше собрание законченным, - спокойно произнес он. - Сокрана и Тимрета прошу выехать со мной на шелковичные фермы.

И уже тише - на ухо Майнору - добавил, чтобы туда же пригласили и других членов Гильдии. Но Сейфуллаха среди них не назвал. Зерна недоверия, посеянные щедрой рукой дяди, все-таки дали корни.

Гости разбежались на удивление быстро. В трапезной остался только Сейфуллах, который, не спеша, ковырял ложкой в блюде с инжировой пастой. Младший Аджухам думал. В пути караванщики часто шутили о трех складках на лбу капитана, которые обычно не предвещали ничего хорошего.

Поддавшись желанию утешить мальчишку, Арлинг рассказал ему все, что услышал от Майнора. Сейфуллах равнодушно пожал плечами.

- Еще при нападении на лагерь было понятно, что их интересуют эти узколицые, - фыркнул он. - Знаешь, что я думаю? Маргаджан их убивает. Приносит в жертву своим богам, чтобы те насылали тучи помутнения на разум его врагов, то есть нас, кучеяров. Или очищает кровь будущих подчиненных - чтобы не смешивались. Я не видел ни одного живого нарзида из моего каравана, после того как нас выпустили.

"Мертвых мы тоже не встречали", - подумал Арлинг, но промолчал. Если прав Сейфуллах, то он надеялся, что Дии досталась легкая смерть. Он не знал, почему вспомнил о девчонке. Встреча с учителем вдруг стала необходимой.

- Отпустите меня до утра, господин, - попросил Регарди, подавая Аджухаму чашу для полоскания рук. Если он все же одумается и не дойдет до учителя, то наверняка заглянет в городской парк пообщаться с коллегами по ремеслу. "Карпы" вели себя чересчур уверенно и просто напрашивались на драку.

Сейфуллах был погружен в мысли и ответил не сразу.

- Сегодня я иду к Альмас, - задумчиво сказал он. - Мы ведь еще не виделись.

Вопрос о свободном вечере отпал сам по себе. Халруджи был обязан сопровождать господина повсюду - даже не свидания с будущей женой.

- Подарки для вашей невесты вам отдали? - поинтересовался Арлинг, стараясь скрыть досаду от сорвавшихся планов и удивление от того, что Аджухам до сих пор не навестил девушку. Странная была у них любовь. Очень вежливая, красивая, заботливая. Но не обжигающая. Иногда ему казалось, что Сейфуллах безумно влюблен в юную Альмас, но каждый раз, когда Рафика говорил о соляных копях семьи Пиров в Муссаворате, в голову приходили мысли о весьма практичных целях будущего брака.

- Нет, - усмехнулся мальчишка. - Драганы сказали, что тюки с подарком занесло песком и их не нашли, но, скорее всего, им просто понравилась игрушка. Сейчас я думаю, что Альмас не оценила бы мой дар. Я преподнесу ей кое-что иное. То, что дороже золота, а может и человеческой жизни. После всего, что случилось, она совсем не кажется мне бесценной.

Глава 4

МАГДА

Пламя свечи колыхнулось в причудливом изгибе и превратилось в струйку дыма, окутав мир светло-сизой пеленой. Призрачные фигуры людей медленно кружились в гипнотическом вальсе, повторяя танец огня. Свет беспокойно дрожал, наполняя пространство зала радужными пятнами, а звук пульсировал, то стихая почти до шепота, то достигая хаотичного крещендо. Когда стена перед ним рассыпалась искрами, Арлинг понял, что пьян.

Он пил весь вечер, надеясь утопить в местном вине скучную зиму, простуду, которая до сих пор терзала его раздражающим кашлем и крайне удрученное состояние духа. Потребность в глотке свежего воздуха стала жизненно необходимой, и Регарди стал искать опору, чтобы не свалиться на начищенный до зеркального блеска паркет.

Где-то возле его головы мелькнули облаченные в белые перчатки руки, и пол плавно провалился вниз, утратив былую твердость. "Похож на сахарную вату", - подумал Арлинг, не уверенный, кому лучше подходит сравнение - ему или полу. Уткнувшись в пенистое жабо лакея, который безуспешно пытался его поднять, Регарди кулем повис на слуге. Ему было плохо, и он твердо знал, что не вино стало тому причиной.

Зима начиналась странно. Снег падал с первого дня Лютого месяца и не прекращался почти неделю. За снегопадом пришли морозы и сильный ветер, прогнавшие остатки осени. Согдария стала белой, чистой и почти безжизненной.

Арлинг покинул Мастаршильд с больной от похмелья головой и тревогой в сердце. Впервые в жизни послушавшись отца, он присоединился к императорской свите и провел месяц пустой, суетливой жизни при дворе монарха во Флерии. Видимо, из него получился отличный придворный льстец, так как по возвращении в столицу Седрик неожиданно пожаловал младшего Регарди титулом гранд-лорда, чем вызвал немалый переполох в совете грандов и беспокойство Канцлера. Усомнившись в благочестивом поведении сына, Элджерон устроил подробный допрос, чем именно Арлинг занимался во Флерии и откуда возникли слухи о его участии в тайных оргиях, якобы проводившихся в императорском замке. Сам Арлинг и не догадывался о подобных развлечениях Седрика. Он считал императора забавным стариканом, который разменял седьмой десяток и помешался на искусстве.

Слухи о приключениях сына Канцлера во Флерии обросли сказочными подробностями и прибавили ему популярности, создав ореол загадочности. Правда, с титулом гранд-лорда пришлось подождать. Канцлер счел подарок императора преждевременным, а Арлинга - пока еще недостойным высокого звания правящих миром. Как ни странно, но младший Регарди ничуть не расстроился. В первый раз ему было все равно. Цели и смыслы жизни, которых у него всегда было слишком много, вдруг стали бледны и неразборчивы.

Вернувшись в школу, он с головой погрузился в учебу, пытаясь отыскать в ней источник, способный утолить его жажду. Но вода знаний была горька и невкусна. Просачиваясь по каплям, она оставляла в голове едва заметный след, который тут же испарялся, уступая место пугающей пустоте. История навевала скуку, философия - тоску, а математика - головную боль. Даже любимое фехтование не приносило былой радости. Когда Арлинг в тренировочном поединке проиграл первокурснику, все решили, что он серьезно болен. Воспользовавшись удобным предлогом, Регарди сбежал из колледжа за месяц до выпускных экзаменов, уединившись в поместье Канцлера под Согдианой, где принялся опустошать винный погреб отца, который достался Элджерону еще от прадеда.

Что было дальше, Арлинг помнил смутно. Ему казалось, что он шагал по веревочному мосту над пропастью, в которой разыгрался страшный буран. Его кидало из стороны в сторону, а мимо проносились знакомые и не очень лица - Даррена, отца, Холгера, лордов и лордиков, а также Терезы Монтеро, которая стала слишком часто появляться в поместье Канцлера. Впрочем, младшему Регарди она не мешала. Он усиленно искал ответ на главный вопрос, который мучил его последние несколько месяцев - почему мир вдруг превратился в странное подобие былой жизни, утратив яркость красок, четкость границ и вкус наслаждений.

Лакей устал тащить его и опустил на мягкую поверхность, которая оказалась диваном. Он был растерян и не знал, что делать дальше с напившимся гостем.

Что делать дальше не знал и Арлинг, так как совершенно не представлял, где находился. Вокруг порхали наряженные дамы со странными прическами в виде лесных крон и клумб, торжественно вышагивали кавалеры в давно вышедших из моды камзолах, суетились слуги, разнося искрящиеся бокалы, в которых, по мнению Регарди, было слишком много пузырьков и мало веселья.

"Твоя звезда сейчас упадет", - подумал Арлинг, и сполз на пол. Его неудержимо тянуло испачкать белый атлас дивана содержимым желудка. Регарди протянул руку к резному подлокотнику, чтобы подняться, когда ярко-синий кружевной манжет, расшитый черным жемчугом, привлек его внимание. Им оказался рукав его камзола. И зачем он так вырядился? Впрочем, если в ближайшее время не найти свежий воздух, все остальное потеряет значение.

Словно в ответ на его мысли, кто-то снова подхватил его и попытался поднять на ноги. С равным успехом можно было пытаться поставить на ребро диванный пуфик. Он все равно валился на бок. Выругавшись, Даррен - а это оказался именно он - ухватил Арлинга за пояс и поволок на балкон. Регарди еще издали заметил мельтешащие звезды и принялся подбадривать друга, не желая, чтобы его бросили на очередную тахту.

Облокотив Арлинга о перила, Даррен задумчиво достал трубку и принялся неспешно ее набивать, изредка кидая на друга взгляды упрека из-под угольно-черной челки, остриженной по последней согдианской моде. Монтеро был трезв, как стеклышко.

Оба молчали. Арлинг боялся открыть рот, потому что не хотел расставаться с плескавшимся в желудке вином, пусть и мерзким на вкус, но успешно выполняющим свою роль по освобождению головы от ненужных мыслей. Даррен же был молчуном по природе.

Перегнувшись вниз, Регарди принялся разглядывать темнеющие кусты, думая о Монтеро. У сына Канцлера было много друзей, но настоящий - только один. И хотя Даррен был старше на несколько лет и не походил на него ни внешностью, ни характером, Арлингу часто казалось, что он видел в Монтеро своего близнеца. Оба родились в один месяц, рано потеряли матерей и воспитывались целым штатом прислуги, с той разницей, что у Регарди нянек было немного больше. С самого детства у них было все - знатное происхождение, богатство и неограниченные возможности. Первая и единственная трудность, с которой они столкнулись, перестав быть детьми, заключалась в слишком широком выборе, который предлагала им жизнь. И хотя Арлинг рос в окружении многих детей из знатных родов, с Дарреном его породнило чувство поиска особой, иной цели, которое не давало обоим ни минуты покоя. Им нравились одни и те же музыка, книги и оружие, а лошади были их общей страстью - оба владели ценными породами, которых выставляли на скачки. Монтеро, как и Арлинг, симпатизировал наследному принцу Дваро и недолюбливал старых гранд-лордов. Оба были заядлыми дуэлянтами и пользовались дурной репутацией задир и растлителей юных дев. Регарди твердо знал, что без Даррена его жизнь была бы неполной.