Гленн Гринвальд - Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма

• Название: Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма
• Автор: Гленн Гринвальд
• Жанр: Публицистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-496-01269-0

---

Кроме того, нужно упомянуть и о том, в каком тоне подается крупными газетами материал о злоупотреблениях со стороны государства. Журналистская культура США заставляет репортеров избегать всяческих четких формулировок и декларативных заявлений, использовать в материалах официальные формулировки, относиться к ним уважительно, какими бы недобросовестными они ни были на самом деле. Их политика, по определению колумниста Эрика Уэмпла из Washington Post, является половинчатой: никогда не говорить ничего определенного, но с одинаковой степенью уверенности печатать материалы в защиту властей и реальные факты, разводя разоблачительные обвинения до состояния запутанной, непоследовательной, часто незначительной новости. Помимо прочего, упор делается на официальной позиции, даже если это заведомо обман или лицемерие.

В тот момент это была журналистика страха и раболепия, когда и New York Times, и Washington Post, и многие другие издания отказывались использовать слово «пытки» в материалах о методах допроса, принятых в американских тюрьмах в период правления Буша, хотя это же слово без сомнений употреблялось для описания тех же методов, применяемых правительствами других стран. Массмедиа потерпели крах, пытаясь обелить безосновательные заявления правительства относительно Саддама [Хусейна. — Примеч. пер. ] и Ирака, чтобы оправдать военные действия в глазах американской общественности. Эти заявления строились на ложных фактах, которые СМИ не стремились проверить, а старательно раздували.

Есть еще одно неписаное правило, призванное защищать власти: издание публикует лишь несколько документов разоблачительного характера, а затем прекращает публикацию. Чтобы смягчить удар от разоблачений Сноудена, газета могла напечатать несколько статей о собранном им архиве документов, что позволило бы ей снискать одобрение общественности, сорвать куш в виде призов, а затем изданию следовало замолчать — так что никаких перемен произойти не могло.

Итак, Сноуден, Лора и я сошлись во мнении, что настоящая публикация документов АНБ должна быть агрессивной по подаче, одна статья — следовать за другой, до тех пор пока не будут освещены все вопросы, представляющие интерес для общественности, невзирая на то, вызовет ли материал гнев или угрозы в наш адрес.

Еще во время нашего первого разговора Сноуден разъяснил, почему он не доверит свою историю ведущим средствам массовой информации, сославшись на случай с сокрытием New York Times сведений о прослушке АНБ.

Он пришел к выводу, что замалчивание газетой информации в очень значительной мере повлияло на исход выборов 2004 года. "Сокрытие этой истории изменило ход истории", — сказал он. Сноуден был полон решимости представить документы о программах слежки АНБ как о беспрецедентном случае, чтобы возбудить общественную дискуссию с реальными последствиями, а вовсе не ради сенсации, которая принесет славу журналисту, но которой невозможно ничего достичь. Это должно было стать бесстрашным разоблачением, которое вынудит правительство повиниться и вызовет в нем панику, подтвердит правоту действий Сноудена и заставит общественность недвусмысленно осудить АНБ, — то есть тем, что Washington Post, безусловно, запретит делать своим репортерам в отношении правительства. Я понимал, что все, что ни сделает Washington Post, может лишь ослабить эффект от разоблачений. То, что они получили ряд документов Сноудена, казалось мне противоречащим всему, чего мы пытались достигнуть.

Но, как обычно, Лора предъявила мне убедительные доводы в пользу публикации в газете. Прежде всего, ей представлялось полезным привлечь официальный Вашингтон, что затруднило бы путь к отрицанию и объявлению наших действий противозаконными. Если любимая газета официального Вашингтона сообщит о сделанных разоблачениях, властям будет сложно демонизировать тех, кто был с ними связан.

Кроме того, Лора честно призналась, что когда ни она, ни Сноуден на протяжении некоторого времени не имели возможности связаться со мной из-за того, что я не мог воспользоваться криптографической системой, и она осталась один на один со всем грузом сверхсекретных документов АНБ, предоставленных ей нашим источником, она чувствовала необходимость найти кого-то, кому бы она могла доверить этот секретный материал, или какую-либо организацию, которая обеспечила бы ей защиту. Ей также не хотелось отправляться в Гонконг в одиночку. И поскольку Лора не могла поговорить со мной с самого начала, а источник хотел найти еще кого-то, кто мог бы помочь с публикацией материалов по PRISM, она пришла к выводу, что есть смысл обратиться к Геллману.

Я принял все объяснения, но так и не смог согласиться с решением работать с Washington Post. На мой взгляд, идея привлечь официальный Вашингтон была чрезвычайно рискованной и противоречивой и при этом соответствовала тем неписаным правилам СМИ, которых я стремился избежать. Мы были такими же профессиональными журналистами, как и репортеры Washington Post, но предоставление газете документов, с тем чтобы защитить самих себя, в моем понимании, подкрепляло те основы, против которых мы выступали. И хотя Геллман подготовил потрясающую и важную публикацию, Сноуден с самых первых наших бесед начал выражать сожаление по поводу задействования газеты, хотя он самостоятельно принял эту рекомендацию Лоры.

Сноуден был расстроен тактикой проволочек, безрассудным вовлечением такого количества людей, которые без всяких предосторожностей обсуждали то, что он сделал, и особенно тем страхом, который был продемонстрирован бесчисленными консультациями с паникерами-адвокатами. Сноуден испытывал особенное раздражение в отношении Геллмана, который по приказанию редакторов и адвокатов Washington Post решительно отказался поехать в Гонконг для встречи с ним и работы над документами.

По крайней мере, по словам Сноудена и Лоры, адвокаты Washington Post посоветовали Сноудену не лететь в Гонконг, Лоре они рекомендовали то же, отказавшись от первоначального предложения оплатить ее поездку. Все это имело абсурдные объяснения, основанные на страхе, что разговоры о прослушке во время нахождения в Китае, который имеет мощную программу прослушивания, могут быть подслушаны китайскими властями, что, в свою очередь, будет рассматриваться американским правительством как неумышленная передача секретных сведений китайцам и послужит основанием для уголовного преследования Washington Post и Геллмана по закону о шпионаже.

Сноуден был взбешен, хотя высказывался об этом сдержанно. Он поставил на кон собственную жизнь, подвергнув ее опасности, чтобы эта история вышла наружу. Он был практически не защищен, а между тем огромная медийная машина, имевшая всяческую юридическую и организационную поддержку, не хотела рисковать и не могла послать в Гонконг журналиста для встречи с ним.

"Я готов отдать им всю эту чрезвычайную историю, рискуя лично, — говорил он, — а они даже не хотят прилететь".

Таково рабское, осторожное поведение нашей "противостоящей правительству" прессы, о котором я говорил долгие годы.

Однако дело было сделано: некоторые документы были переданы Washington Post, и ни он, ни я уже ничего не могли изменить. Однако во вторую ночь в Гонконге после встречи со Сноуденом я подумал, что не Washington Post с ее проправительственной ориентацией, страхом, половинчатостью позиций должна определять, как будут поняты действия Сноудена и АНБ. Кто бы первый ни рассказал эту историю, это сыграет определяющую роль в том, как она будет представлена общественности и как ее будут обсуждать; и я решил, что это буду я и газета Guardian. Чтобы материал возымел должный резонанс, нельзя было подчиняться неписаным правилам официальной журналистики, призванным смягчать эффект разоблачений и защищать правительство, что сделала бы Washington Post, — надо было сломать их. Я выбрал собственный путь.

Итак, в своем номере я закончил работу над четырьмя отдельными статьями. Первая была о тайном распоряжении отданном Судом FISA, обязавшем одну из крупнейших американских телефонных компаний Verizon передавать АНБ все записи телефонных переговоров всех граждан США. Во второй статье говорилось о программе прослушивания, принятой в правление администрации Буша и основанной на сверхсекретном (2009) внутреннем отчете генерального инспектора АНБ; в третьей я рассказывал о той самой программе BOUNDLESS INFORMANT, о которой читал в самолете; и четвертая была о программе PRISM, о которой я впервые узнал еще дома в Бразилии. Последняя история заставляла меня торопиться: именно этот документ готовилась напечатать Washington Post. Для немедленной публикации нам необходимо было привлечь Guardian. С наступлением гонконгского вечера — раннее утро в Нью-Йорке — я с нетерпением стал ждать, когда редакторы Guardian проснутся. Каждые пять минут я проверял, не появилась ли Джанин Гибсон в чате Google — именно так мы с ней обычно общались. Увидев ее имя, я сразу же послал ей сообщение: "Нам надо поговорить".