Марк Гроссман - Синева осенних вечеров

• Название: Синева осенних вечеров
• Автор: Марк Гроссман
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Поэзия
• Год: 1981

Сборник включает стихи разных лет. Их основная тема: героизм и мужество советского человека в Великой Отечественной войне, любовь к родной земле. Большой раздел составляют стихотворения, посвященные Уралу, его суровой красоте, его людям — с высоким чувством гражданского долга.

---

НЕ ТО… НЕ ТО… Я ЗНАЮ САМ…

Не то… не то… Я знаю сам…
Опять на травах сплю ежовых,
И ковыляет по лесам
Дорога в язвах и ожогах.
Не то сказал… Не так ушел…
А гром и злобен, и огромен,
А над войною воздух желт,
И тучи черные багровы.
И в пулеметных лентах Русь,
Врагам не отдана на травлю.
…Прости меня. Даст бог, вернусь —
Все доскажу и все поправлю.

1941

ШИНЕЛЬ БОЙЦА ОТ СНЕГА ЗАДУБЕЛА

Шинель бойца от снега задубела.
И костерок уже погас сырой.
В окопе все покрыто белой
Шершавою обветренной корой.
Солдат не замечает вьюжной пыли,
Утрат сейчас не помнит и потерь:
Бойцы сегодня письма получили,
И он с детьми беседует теперь.

1941

МЫ НА ДНЕ ОКОПЧИКА УСНУЛИ

Мы на дне окопчика уснули.
Над войной покой наш вознесен.
Падают пылающие пули
Прямо в мой багровый полусон.

Падают, не задевают тела…
Стихла ночь… Ни звука, ни огня…
Иль душа от тела отлетела.
На болоте бросила меня?

…Кое-как растягиваю веки,
Снег стираю тлеющий с лица.
Рядом спят вповалку человеки,
Будто жен обнявши ружьеца.

Милые! Какая мне удача —
Вы живые, и окоп живой!
Мины лишь бормочут и судачат,
Перекатываясь над головой.

Часовые маются до света.
Над окопчиком в потеках льда
Бледная качается ракета —
Полночи военная звезда.

И в своем убежище убогом,
Поворчав на холод и на тьму,
Снова я протискиваюсь боком
К ближнему братану моему.

И, в шинель укутываясь туже,
Засыпая, ухмыляюсь зло:
«А врагу в России хуже… хуже…
Всю Россию снегом замело…»

Под Старой Руссой, декабрь 1941

ГОРИЗОНТ ГОРЕЛ, КАК ФАКЕЛ

Ивану Стаднюку

Горизонт горел, как факел…
Кольт и шашка — на двоих.
Мы с тобой неслись в атаке
На конях нестроевых.
Мы кричали что-то вяло
С прытью явно тыловой.
И металось из металла
Крошево над головой.
Седла новые скрипели.
Кони ржали и не шли
В этой огненной купели,
В этом хаосе земли.
Пули ныли тонко-тонко…
Мокла с поводом ладонь…
И тоскливей жеребенка
Подо мной заплакал конь.
И дышал он, точно птица.
Угодившая в беду.
Стал качаться и валиться,
Умирая на ходу.
Молодые… Жить охота…
Ты мне крикнул на скаку:
— Не добраться пешим ходом,
Прыгай, что ли, за луку!..
Шел конек с двойною ношей.
Пули пели, как лоза.
Были мы с тобой моложе —
Кости, кожа да глаза.
И тащил нас в муке слезной,
Не щадя мосластых ног,
Безотказный конь обозный,
Уцелевший твой конек.
Френчей рябь… Рычанье пушек…
Шашек всплески… Дым в аду…
И покойники фон Буша
У Ловати на виду.
Танк торчал горой негрозной.
Через рваное жерло
Кровью мертвою, венозной
Пламя черное текло.
И тряслась в дыму пожара,
Пробиваясь напролом,
Сухопарых парней пара
На седле и за седлом.
Генерал увидел это,
Усмехнулся неспроста:
— На Пегасе — два поэта,
Не по штату теснота!
Те заботы — не заботы…
Подозвал кивком бойца:
— Дать писателю пехоты
Заводного жеребца!..
Я изрек посильным басом,
Оттерев дружка плечом:
— Тут Пегасы и Парнасы
Совершенно ни при чем!
Тут совсем иные сферы,
И о том, как видно, речь:
Бережешь себя сверх меры, —
Душу можешь не сберечь…
Мы палили самокрутки,
Грозно морщили мы лбы.
Генерал сказал: — Увы!
Знаешь, друг, солдат без шутки —
Это каша без крупы.
Слушать мне смешно немного
Поучения юнца.
Забирай-ка, парень, с богом
Заводного жеребца!
А не то… —
И сунул бардам
Под нос пуд костей и жил.
…За немецким арьергардом
Эскадрон в ночи спешил.
И на тех тропинках подлых,
Полных выбоин и тьмы,
С непривычки маясь в седлах —
Горе мыкали и мы.
…А земля в жару дрожала…
А металл живое рвал…
И сказал ты вдруг: — Пожалуй,
Прав казачий генерал.
На Дону ли, на Шелони,
В яром зареве огня,
Боевые наши кони
Есть Пегасова родня.
Ибо честные поэты —
Поголовно все — бойцы.
Мы не люди без победы,
Не жильцы и не певцы.
Впрочем, это — прописное,
Будто небо и земля…
И бежали наши кони,
Понимая шенкеля.
И заря вставала ало
Вместе с синью полевой.
И металось из металла
Крошево над головой.

Северо-Западный фронт, 1942

ПОЕТ ЖЕНЩИНА

Осатаневшая от пота,
От смерти, грязи, полусна,
В окопах маялась пехота.
И пела людям про кого-то
В эфире женщина одна.
Она молила, и просила,
И выручала в черный час,
О милых пела и красивых,
А нам мерещилось — о нас.
А нам казалось, огрубелым:
Голубоглазые подряд,
Благоухая белым телом,
Над нами ангелы парят.
Они касаются устами
Войною вытянутых жил
И осеняют нас крестами
Далеких отческих могил.
Покачиваясь, как на льдинах,
В хорал сплетая голоса,
Несут на крыльях лебединых
Дымящиеся термоса.
Сверкая снежными плащами
У белых облак на краю,
Солдат махоркой угощают,
Ненормированной в раю.
…От динамита и тротила
Тряслась вселенная до дна.
…О чем-то песню выводила
В эфире женщина одна.
А нам казалось: на восходе
Несется голос в синь весны.
И снились матушке-пехоте
Ее немыслимые сны.

Северо-Западный фронт, 1942

«Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, НЕ ЗАБЫВАЮ..»

Ночь непроницаема, как уголь,
Снег вокруг — подобие золы.
Мертвецов затягивают туго
Крови замороженной узлы.
Поспокойней на исходе суток,
Можно подремать на рубеже.
И кричит по рации кому-то
Молодой солдатик в блиндаже:
— Я — «Онега»!
                         Я — «Онега», «Лена»!
Отвечайте, если вы жива!..
И соскальзывают по антеннам
В полковые рации слова.
Вновь несется над передним краем
Голос сумасшедший в окоем:
— Я тебя люблю, не забываю!
— Я тебя люблю, не забываю!
— Я тебя люблю, не забываю!
— Что же ты безмолвствуешь?.. Прием!

Северо-Западный фронт, 1942

ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК

Висит в лесу почтовый ящик.
Он с нами вместе всю войну.
Его несли из сел горящих
И вот — прибили на сосну.
В минуты редких передышек,
Когда тревожный берег тих,
Бойцы поспешно письма пишут
И в ящик складывают их.
Как боль сыновняя о маме
Листки пойдут к родным лугам,
И мать дрожащими губами
Их прочитает по слогам.
…Спешит медлительная почта…
Боец, бывает, мертв уже,
А голос милого сыночка
Неутомимо и бессрочно
Звучит у матери в душе.

Ловать, 1942

СВИСТИТ ВОЙНА ЖЕЛЕЗОМ В ЛИЦО

Свистит война железом в лицо.
Ни стать, ни сесть, ни упасть нельзя.
Все туже, туже огня кольцо.
И давят враги нас, в крови скользя.
Но мы и сами — вперед!.. вперед!..
Гаубиц жерла нам в лоб гудят.
Глаза заливает соленый пот,
И жестче жести губы солдат.
И пятится, пятится, пятится враг.
И видит сквозь тысячи верст боец,
Как грузно рушится в грязь рейхстаг,
Как глыбы гранита грызет свинец,
Как ржут жеребцы Бранденбургских ворот,
И ветры мочалят белый лоскут,
И нашим врагам раздирают рот
Крики и вопли:
«Гитлер — капут!».
Не мы заварили весь этот ад,
Мы вышибаем лишь клином клин.
И жестче жести губы солдат,
Губы, в которых «Даешь Берлин!».

Сталинград, ноябрь, 1942

БОИ ГРЕМЯТ ЕЩЕ В ЕВРОПЕ