Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

• Название: Адмирал Колчак и суд истории
• Автор: Сергей Дроков
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-3720-3

Опираясь на архивные документальные первоисточники, значительная часть которых представлена читателю впервые, автор книги стремится к объективному воспроизведению исторической фактологии, атмосферы острой политической борьбы и дает беспристрастный исследовательский анализ общественных процессов начала XX в.

Книга наглядно и доказательно вскрывает намеренность фальсификации фактов биографии Верховного правителя России, обнажает сознательную дискредитацию имени и клевету, бездоказательно порочащие честь и достоинство российского адмирала.

В целом исследование С.В. Дрокова способствует формированию новой, более адекватной концепции Гражданской войны в Сибири, в том числе относительно личности и деятельности А.В. Колчака и его правительства.

Книга является 73-й по счету в книжной серии «Россия забытая и неизвестная», выпускаемой издательством «Центрполиграф» совместно с Российским Дворянским Собранием. Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

---

Допросы велись в присутствии прокуратуры, главным образом, Насоновым, два или три арестованных допрашивались Филиным, а один или два Попелатом, то же в присутствии прокуратуры. В беседе со мной прокурор Колесников говорил, что из показаний арестованных выясняется, что собрание, на котором их задержали, имело целью восстание в войсках Иркутского гарнизона. Лично я допросов не вел и только иногда заходил в комнату, где они производились. Нужно сказать, что вообще никогда за службу в контрразведке допрос я не снимал, так как, будучи начальником ее, должен был являться докладчиком по делам арестованных перед военными и судебными властями.

В два часа дня арестованный с засады в доме № 77 по 2-й Иерусалимской улице прапорщик Окладников допрашивался в присутствии товарища прокурора, помнится, Лошкевича Насоновым и показал, что арестованное собрание имело связи с Политическим центром и что штаб центра находится в помещении земельного отдела Земской управы по Графо-Кутайсовской улице. Я был при этом допросе минут пять или десять. Никаких угроз и насилия по отношению к допрашиваемому [не] принималось. Допрашивал, главным образом, сам товарищ прокурора; Окладников дал показания добровольно тотчас по приводе на допрос, причем он сильно волновался, вид у него был испуганный. Присутствовал при допросе его и прокурор Колесников, который, насколько помню, и предложил произвести обыск и арест в земельном отделе, что конечно сделано было бы и без того предложения. Ордер был дан поручику Полканову, и он поехал в земельный отдел с тов[арищем] прокурора Бельдениновым.

В земельном отделе, при обыске, была обнаружена пачка произведений Политического центра, а при бывшем там Максимове найдена была печать первой Народной социалистической армии, оказалось там до 18 человек, из них 6 – женщины. Все они были задержаны и доставлены в «Модерн», а земельный отдел опечатан. Это было в четвертом часу дня. Оставлен там был караул, человек в десять, который тоже задержал являвшихся в отдел, и задержанные отправлялись в «Модерн». Так было задержано еще человек шесть. Из фамилий этих двадцати четырех человек в земельном отделе помню: Неупокоева, Максимова – больше не помню. Женщины были допрошены в первую очередь, и их пятерых, как непричастных к делу, тогда же освободили, а одна – Ермолаева была под арестом в «Модерне». Больше никаких специальных арестов контрразведкой не предпринималось. В «Модерн», правда, приводили арестованных, но это были задержанные разными войсковыми частями из числа перебежчиков от повстанцев и лиц, пытавшихся проникнуть к повстанцам. Эти арестованные сдавались начальнику охраны «Модерна» Благовещенскому. Всего, таким образом, в «Модерне» частью содержалось все время, частью приходило через «Модерн» человек до шестидесяти. Охрану всех арестованных, в том числе и арестованных контрразведкой, нес отряд особого назначения МВД.

Арестованных в земельном отделе также допрашивали Насонов и Филин в присутствии прокуратуры. Участвовали в допросах этих и прежде арестованных все товарищи прокурора Иркутского окружного суда; Колесников в допросах лично не участвовал, иногда только слушая допросы; наблюдение за допросами он поручил старшему товарищу прокурора Громову, в помощь ему назначил Мокеева и еще второго товарища прокурора – фамилии не помню; из остальных товарищей прокурора, участвовавших в допросах, помню еще фамилии Фельденинова и, если не ошибаюсь, Лоткевича или Лысковича, которого я уже упоминал выше.

Показания арестованных я не читал; все показания и[х] при передаче 31-го арестованного начальнику контрразведки ген[ералу] Скипетрову – подполковнику Сипайлову, были ранее переданы ему.

В силу положения на иркутских фронтах лично я и офицеры контрразведки смотрели на арестованных на Иерусалимской улице и земельном отделе как на заложников, и мысли о предании их военно-полевому или иному суду не было, хотя в первое время дело подготовлялось для передачи его начальнику гарнизона Сычеву, на его распоряжение, так как арестованные числились за ним. Никакого разговора с Червен-Водали ни у меня, ни у Сычева о предании арестованных военно-полевому суду не было, а был разговор именно о том, что мы считаем их заложниками за тех, кто находится на Западном фронте – военных и гражданских.

Подробного разговора с Червен-Водали, правда, не было, но в первый же день ареста я высказал ему это соображение; Червен-Водали против нашей мысли не протестовал, но встретил мои соображения молчаливо, а прокурор Колесников согласился с тем, что арестованные являются заложниками.

Переведены арестованные, в числе 43-х человек из «Модерна» в Оренбургское училище были 27-го декабря в понедельник утром часов в 8, по распоряжению военного министра Ханжина, ввиду пошатнувшегося положения на фронте.

Так вот по поводу этого переворота ни до, ни после него разговора с Червен-Водали у меня не было.

На другой день утром я был у генерала Сычева в комендантском управлении, причем, может быть, что было не на другой день, а позже. Сычев показал мне бумагу от Скипетрова, в которой говорилось, что Скипетров гарнизон Иркутска подчиняет себе и приказывает всех арестованных препроводить в его распоряжение. В бумаге было еще что-то, какое-то третье требование, но Сычев мне его не прочел. Тогда-то Сычев приказал мне всех арестованных отправить Скипетрову в Михалево.

Показания свои прерываю по Вашему желанию. Прошу принять меры, чтобы комендант станции Байкал сохранил список арестованных и их деньги, сданные ему мною при аресте на станции Байкал 13-го января.

Показания мне прочитаны, штабс-капитан Черепанов.

Товарищ председателя Чрезвычайной комиссии К. Попов.

С подлинным верно

товарищ председателя] иркут[ской] чека К Попов (подпись)

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Том 7. Л. 83–83 об. (Машинопись, копия.)

Документ № 3

г. Иркутск, 27 января 1920 г.

Протокол № 4 допроса задержанного в связи с переворотом 4–5 января 1920 г.

Дмитрия Петровича Черепанова, штабс-капитана, бывшего начальника контрразведывательного отделения

Января 27-го дня 1920 г. я, нижеподписавшийся член Чрезвычайной следственной комиссии Г.И. Лукьянчиков, в помещении Иркутской губернской тюрьмы производил опрос названного выше Д.П. Черепанова, причем последний на предлагаемые вопросы отвечал:

После того как генерал Сычев сделал мне распоряжение об отправке 31-го арестованного в распоряжение генерала Скипетрова на станцию Михалево и сам прилег на диван в кабинете коменданта города, я попросил капитана Люба – начальника штаба Сычева, чтобы генерал Сычев дал мне письменное предписание относительно отправки арестованных. На это капитан Люб переспросил генерала Сычева, выдать ли такое предписание. Генерал Сычев приказал выдать. Тогда капитан Люб сам написал предписание, подписал его и адъютант Сычева Гудлых скрепил подпись и вручил мне. При этом генерал Сычев приказал мне доставить арестованных в деревню Большую Разводную и там ожидать посадку их на пароход.

После этого я ушел в «Модерн», где взял с собой поручика Насонова и поручика Полканова и отправился с ними в Оренбургское казачье училище, где находились арестованные. В Оренбургское казачье училище я приехал часа в 4 дня, кажется, 28-го декабря. В училище я приказал поручику Насонову составить список всех арестованных и допрошенных, находящихся в это время в здании Оренбургского казачьего училища, чтобы выяснить, каким образом и кто является партийным работником и участником восстания, мог бы быть заложником. По списку Насонова таких нашлось человек 50. Я взял этот список и, просматривая его, вычеркнул всех служащих земельной управы и тех, против которых не было прямых улик и агентурных сведений. После чего в списке остался 31 человек, подлежащих отправке в распоряжение генерала Скипетрова.

По окончании проверки списка поручик Полканов доложил мне, что из семеновского отряда прибыл офицер, фамилия которого точно неизвестна, но упоминалась фамилия Пантович, был ли это он, утверждать не берусь. Этот семеновский офицер требовал немедленного отправления арестованных в распоряжение Скипетрова. В это же время пришел ко мне дежурный офицер Оренбургского училища и доложил, что около деревни Большой Разводной на дороге из Пивоварихи появился конный отряд, обстрелявший их разъезд, причем ранен был один юнкер. По этой причине и потому, что была ночь, я приказал арестованных не отправлять, распорядившись вызвать автомобиль.

Так как автомобиль долго не подавали, я, воспользовавшись временам], вызвал арестованных по одному и опрашивал их об участии в партийной работе и о причастности их в [ее] деятельности, в текущих событиях. Но на мои вопросы никто не давал прямых ответов, и вообще старались отмалчиваться. Таким образом я опросил всех 31-го человека, получив впечатление, что они все глубоко виновны. При моем опросе присутствовал поручик Кудряев и, видя, что никто из арестованных не дает прямых ответов на вопросы и, в частности, Самарцев, предложил мне с ним поговорить откровенно. Самарцев когда-то обещал Кудряеву назначить его комендантом города, в случае удачного переворота, но это предложение почему-то не удалось обсудить серьезно.