Алексей Безугольный - Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919

• Название: Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919
• Автор: Алексей Безугольный
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5227-02536-4

Монография кандидата исторических наук А.Ю. Безугольного посвящена почти неизученной странице истории Гражданской войны на Кавказе – военной и политической деятельности генерала Лазаря Федоровича Бичерахова. Это первое научное исследование короткой, но очень яркой истории стремительного восхождения Л.Ф. Бичерахова на арене Гражданской войны и столь же стремительного его падения. Он был обойден и советской и эмигрантской историографией: первые обходились хлестким жупелом «бичераховщина», вкладывая в него все демонические черты контрреволюции; у вторых он прослыл «красным» за короткий период сотрудничества с Бакинской коммуной, руководимой С.Г. Шаумяном. Между тем роль и значение Л.Ф. Бичерахова и его партизанского отряда, развернутого осенью 1918 г. в Кавказскую армию на обширных территориях Северного Ирана, Азербайджана, Дагестана, Терека, в 1918 г. и начале 1919 г. были очень значительны. Его власть в прикаспийских землях была признана Временным Всероссийским правительством в Омске (предшественником колчаковского правительства). На первых этапах развития Добровольческого движения на Юге России Бичерахов составлял ему реальную конкуренцию. История бичераховского движения – неотъемлемая составная часть истории гражданского противостояния в России.

---

Между тем еще 2 ноября 1917 г. в Баку была провозглашена советская власть, и только здесь она смогла укрепиться. Один из крупнейших пролетарских городов бывшей Российской империи принял советскую власть быстро и безболезненно. Среди бакинского пролетариата преобладали русские и армяне. В основном русско-армянским по составу был и Бакинский совет народных комиссаров. После перевыборов 12 декабря в его состав вошли 48 большевиков, 85 эсеров (большинство – левых, блокировавшихся с большевиками), 36 дашнаков, 18 мусаватистов, 13 меньшевиков. Председателем совета был избран старый большевик Степан Шаумян. Он же 16 декабря был назначен Лениным чрезвычайным комиссаром СНК по делам Кавказа. В условиях армяно-азербайджанской напряженности особенно бросался в глаза дисбаланс в новых органах власти между представителями этих национальностей. Кроме дашнаков, много армян было среди большевиков и левых эсеров. Между тем армяне значительно уступали по численности азербайджанскому населению (на 1 января 1916 г. 75 тыс. армян и 183 тыс. мусульман проживало в Баку и 42 тыс. армян и 691 тыс. мусульман в Бакинской губернии)126.

Бакинский совет оказался в полном одиночестве перед целым рядом противников: национальными советами и правительствами, угрозой внешней интервенции со стороны турецких, германских и английских вооруженных сил. Он не мог оставаться в стороне от процесса всеобщей милитаризации. Зарождение красноармейских и красногвардейских отрядов в Баку происходило в условиях почти полной изоляции города от большевистского центра страны и Красной армии советской России. Революционным лидерам на местах приходилось действовать автономно. Первоначально отряд Красной гвардии Бакинского совета состоял лишь из 300–400 вооруженных рабочих, не имевших военной подготовки. Несколько бывших солдат выполняли функции командиров.

Демобилизация старой армии, начавшаяся сразу после Октябрьской революции, значительно ускорила процесс нарождения вооруженных сил Баксовета. В ноябре, после обнародования Декрета о мире, в Баку стало прибывать большое количество частей и одиночных солдат. Сюда же в первых числах января 1918 г. перебрался Военно-революционный комитет Кавказской армии – большевистский орган, альтернативный эсеро-меньшевистскому Краевому совету Кавказской армии. В распоряжении ВРК имелось до 6000 солдат, ожидавших отправки на Северный Кавказ127. В Баку их в значительной мере удерживал страх повторения расправы над русскими солдатами, подобной той, которая случилась на станции Шамхор.

Мусульманский национальный комитет располагал в Баку в начале 1918 г. значительно меньшими силами. В октябре 1917 г. в город прибыл Татарский (то есть азербайджанский по составу) полк Кавказской туземной конной дивизии. Полк был расквартирован в Баку и, по свидетельству начальника Туземного конного корпуса П.А. Половцева, еще сохранял воинский вид128.

Ключевыми стали мартовские события, получившие в советской литературе наименование «подавление мусаватского мятежа». Более всего процесс установления советской власти в Баку 30 марта – 1 апреля 1918 г. походил на кровавую межэтническую резню. Ожесточенный спор по поводу разоружения рабочими отрядами (русскими и армянскими по национальному составу) офицеров Татарского полка перерос в открытые кровопролитные столкновения на улицах города с применением артиллерии. На сторону большевиков в те дни стало много солдат-армян из находившихся в городе армянских национальных частей и местное отделение партии дашнакцутюн.

По оценке С.Г. Шаумяна, на стороне Бакинского совета выступило 3–4 тыс. человек из числа армянских частей. С обеих сторон в боях приняли участие более 20 тыс. человек129. Бомбардировки города отрядом советских судов велись главным образом по мусульманским кварталам130. В ходе боев и со стороны армян, и со стороны азербайджанцев было отмечено «много случаев зверств: не только убивали, но и надругивались над своими жертвами и те и другие»131. По некоторым данным, только азербайджанцев в эти дни погибло свыше 12 тыс. человек132.

Большевики укрепили свою власть, но оказались в очень неловком положении: молва об их симпатиях к армянам быстро распространилась среди российских мусульман и сослужила дурную службу большевикам, боровшимся за власть в других мусульманских регионах, в частности на Северном Кавказе133. Представитель Бакинского совета в Астрахани С.М. Тер-Габриэлян был шокирован деятельностью своих коллег-революционеров: «Ни от одного русского, которые сейчас массами выезжают из Баку, независимо от их социального положения, не услышишь о советской борьбе в Баку, все в один голос говорят – в Баку идет армяно-татарская резня и что эта резня создана армянами»134.

Действия большевиков требовали объяснений. В довольно путаной форме и лишь спустя две недели после событий их дал С.Г. Шаумян. Гражданская война на «кавказской почве», по его мнению, не исключала межнациональных столкновений. В письме в СНК РСФСР 13 апреля 1918 г. он доносил, что участие в боях армянских национальных частей «придало отчасти гражданской войне характер национальной резни, но избежать этого не было возможности. Мы сознательно шли на это» (курсив мой. – А. Б.). Далее следовал каламбур, призванный примирить классовую борьбу с национальным геноцидом: «Мусульманская беднота сильно пострадала, но она сейчас сплачивается вокруг большевиков и вокруг Совета»135. Столь же неуклюжую попытку развести национальную и классовую борьбу предпринял А.И. Микоян, один из руководителей военных отрядов Баксовета. В частном письме он отмечал: «Военные действия носили классовый характер, поскольку во главе с нашей стороны был Военно-революционный комитет. Однако неграмотная масса обывателей старалась придать всем этим событиям национальный характер… До воскресного дня партия дашнак-цутюн и Армянский национальный комитет объявили о своем нейтралитете. Но многие их солдаты не остались нейтральными, а активно участвовали в боях»136.

Через несколько дней Шаумян на заседании Бакинского совета выдержал свое выступление в стиле «цель оправдывает средства» и уже не испытывал неудобств по поводу произошедшего: «Результаты показали, что мы не ошиблись. Национальный состав нашего города пугал нас. Мы боялись, что борьба примет нежелательную окраску. Нам даже пришлось прибегнуть к помощи армянского полка. Мы даже не могли допустить себе роскошь отказаться от его услуг… Победа настолько велика, что это мало омрачает действительность»137. По его мнению, прояви большевики сдержанность и не пойди они в атаку, «вся немусульманская часть населения была бы вырезана»138. Еще позднее, 25 апреля, военный руководитель Баксовета Григорий Корганов в статье, переданной для опубликования в большевистском органе «Астраханские известия», пошел дальше, напомнив о «десятках тысяч русских беженцев, обобранных до нитки» и погибших под Елизаветполем солдатах-окопниках. Виновниками этих бед были объявлены мусульмане. Бакинские события, по мнению Корганова, явились второй частью их деструктивной программы, целью которой являлось «истребление трудового армянского крестьянства»139.

Несколько сгладило положение решение Баксовета об освобождении из-под стражи всех захваченных в плен мусульман.

В то же время для соблюдения баланса сил азербайджанское население города не подверглось разоружению.

Первые успехи чрезвычайно вдохновили большевиков, немедленно приступивших к экспорту революции в окрестные уезды. Здесь надо подчеркнуть, что начало 1918 г. было самым романтическим временем большевистской революции, когда любые цели казались легко достижимы, а трудности временными и преодолимыми.

Баку являлся ключевым экономическим районом для всей Советской России. Поставки нефти по Каспийскому морю в Астрахань хотя и существенно сократились, а с декабря 1917 г. по февраль 1918 г. и вовсе прерывались, но они оставались единственным источником нефти для ведения гражданской войны в России. За период советской власти в Баку, с апреля по сентябрь 1918 г., в Астрахань было отправлено 77,6 млн пудов нефтепродуктов (для сравнения: в 1916 г. этим маршрутом отправилось 337,1 млн пудов нефтепродуктов)140. Отгрузка нефти по другим направлениям в этот период была практически прекращена.

1 мая новый состав Бакинского Совета Народных Комиссаров отмечал, что «гражданская война продолжается и сейчас», а «передовые отряды наших товарищей из Красной армии и Красной гвардии» сражаются в Петровске, Шемахе, Ленкорани, Дербенте, Кубе, Сальянах и т. д.

Широкая революционная экспансия требовала крепких вооруженных сил. Между тем русские части, прибывшие в Баку с ВРК Кавказской армии, быстро таяли. К весне 1918 г. исчезла сама армия, солдаты разъехались: подавляющее их большинство было политически индифферентно, не желало вступать в политическое противоборство и «стремилось во что бы то ни стало быстрее разойтись по домам»141.