Алексей Безугольный - Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919

• Название: Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919
• Автор: Алексей Безугольный
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5227-02536-4

Монография кандидата исторических наук А.Ю. Безугольного посвящена почти неизученной странице истории Гражданской войны на Кавказе – военной и политической деятельности генерала Лазаря Федоровича Бичерахова. Это первое научное исследование короткой, но очень яркой истории стремительного восхождения Л.Ф. Бичерахова на арене Гражданской войны и столь же стремительного его падения. Он был обойден и советской и эмигрантской историографией: первые обходились хлестким жупелом «бичераховщина», вкладывая в него все демонические черты контрреволюции; у вторых он прослыл «красным» за короткий период сотрудничества с Бакинской коммуной, руководимой С.Г. Шаумяном. Между тем роль и значение Л.Ф. Бичерахова и его партизанского отряда, развернутого осенью 1918 г. в Кавказскую армию на обширных территориях Северного Ирана, Азербайджана, Дагестана, Терека, в 1918 г. и начале 1919 г. были очень значительны. Его власть в прикаспийских землях была признана Временным Всероссийским правительством в Омске (предшественником колчаковского правительства). На первых этапах развития Добровольческого движения на Юге России Бичерахов составлял ему реальную конкуренцию. История бичераховского движения – неотъемлемая составная часть истории гражданского противостояния в России.

---

15 апреля 1918 г. было объявлено о создании Красной армии Бакинского совета (Кавказской Красной армии). В этот день Военно-революционный комитет Кавказской армии постановил свести все отряды Красной гвардии, партийные дружины и прочие вооруженные группы в регулярные батальоны

Красной армии. Одновременно проводились регулярные принудительные мобилизации в армию рабочих и солдат, была «объявлена регистрация всех офицеров на предмет их мобилизации в Красную армию»142. Достаточно нейтральный свидетель событий кадет Б. Байков подчеркивает, что мобилизации велись среди «христианского» населения143.

Председатель ВРК Г.Н. Корганов стал комиссаром по военным и морским делам в Бакинском совете.

Началось интенсивное формирование вооруженных сил Бакинского совета – уже не на добровольной основе, как это было в период существования Красной гвардии, а на основе обязательной мобилизации, уклонение от которой каралось «самым беспощадным образом»144. Формально к концу мая 1918 г. бакинские советские вооруженные силы состояли из 19 стрелковых батальонов, объединенных в четыре бригады. По разным данным, они насчитывали от 13 до 18 тыс. человек (называлась даже цифра в 35 тыс. человек в составе 21 батальона)145 красноармейцев при двух десятках орудий146. Этнически в бакинской армии резко преобладали армяне (по данным военно-морского комиссара Баксовета Г.Н. Корганова, армян имелось до 80 процентов от всего личного состава; по данным комиссара Центральной комиссии по боевому снабжению РККА Тер-Арутюнянца – свыше 90 процентов147; по данным представителя Всероссийской коллегии по организации и управлению РККА И. Кузнецова – 95 процентов148).

В состав армии в полном составе были включены части формировавшегося армянского корпуса вместе с их начальниками. Возглавили это войско бывшие полковники царской армии армяне Казаров, Аветисов, Амазасп (Сварнцтян). Армянские части почти полностью состояли из фронтовиков-партизан, служивших во время войны в иррегулярных армянских дружинах Кавказского фронта. В свое время они производили большое впечатление своей отличной новой экипировкой, и особенно вооружением – длинными пистолетами системы «маузер» с деревянным прикладом для упора в плечо (отсюда общее прозвище «маузеристы»). В годы войны они стали «очень ценными помощниками» казакам. «К тому же они дрались фанатично, и ни турки, ни курды армян, как и армяне их, в плен не брали. Они уничтожали друг друга в бою безжалостно»149. Весной 1918 г. это было уже не то войско, однако оставалась надежда, что на фронте они проявят себя хорошо.

Нельзя сказать, что большевики целенаправленно отбирали в Красную армию армян и эксплуатировали их вражду к азербайджанцам и туркам. Это был союз ради выживания. Б. Байков отмечал, что в позиции армян, поддержавших большевиков, определяющую роль сыграло откровенно нетерпимое отношение к армянской нации ведущей азербайджанской партии «Мусават». Тот же Байков отметил причину популярности большевиков среди армян: даже «правоверные кадеты» из числа армян считали, что «на Кавказе большевики делают «русское» дело»150. Иными словами, как это ни парадоксально, большевики воспринимались армянским (да и русским) населением как продолжатели царской политики с ее преференциями христианам. На фоне пестроты противостоявших друг другу кавказских народов, дополненной многочисленными интервентами (турками, англичанами, немцами), большевистские силы выделялись именно значительным удельным весом русских в своем составе. Имидж русской армии как защитницы христианского населения Закавказья после развала Кавказского фронта старой армии остался вакантен и достался большевикам автоматически ввиду полного отсутствия конкуренции.

Бакинские большевики сами вольно или невольно смешивали понятия «русский» и «советский». «Единственное спасение Баку, – доносил в Москву коммунар Б. Шеболдаев, – это присылка немедленно не менее 4000 красноармейцев… надежных в смысле партийном и, в крайнем случае, в смысле крепкой русской советской ориентации»151 (здесь и далее курсив мой. – А. Б.). В другом донесении представитель Бакинского Совнаркома пишет о большой силе «обаяния», «которое приобрели русские войска среди местного населения»152, и т. д. То же самое отметили и в штабе Добровольческой армии: «Русское и армянское население города без различия партий стало на защиту города, как части единой России»153. Начальник политической канцелярии Добровольческой армии полковник Д.Л. Чайковский обратил внимание на «старательно подчеркиваемый русско-государственный централизм» бакинских большевиков154. Отождествление большевистских и русских войск – важный аспект истории Красной армии и большевизма в целом в Закавказье.

Большевики были открыты для сотрудничества. «Мы никогда не были доктринерами», – заявлял Шаумян и готов был «идти на некоторые уступки до некоторого предела», определявшегося интересами удержания власти в Баку155. Поэтому они не стеснялись делать предложения любым силам, в том числе националистическим. Так, большевики тесно контактировали с представителями дашнакской партии, как в Баку, так и в Тбилиси. По словам Шаумяна, «дашнаки действуют всецело по нашим указаниям»156.

Предложение о сотрудничестве получили и защитники Муганской области (Ленкоранского уезда Бакинской губернии) – самого южного уезда Бакинской губернии, где компактно проживали русские переселенцы. Отряд муганцев состоял из русских пограничников под командованием полковника Ильяшевича. Это была достаточно мощная сила (до 10 тыс. человек при 20 орудиях, 50 пулеметах, нескольких бронемашинах и эскадрилье гидропланов)157, правда, как и другие части бывшей русской армии, в немалой степени затронутая «митингами и сумлениями»158. Такая вполне боеспособная единица была очень привлекательна для бакинских большевиков. Первоначально они оказали муганцам немалую помощь оружием, боеприпасами. К пограничникам приезжал один из руководителей коммуны П.А. Джапаридзе (Алеша), который своей образованностью и манерами даже на чрезвычайно скептически настроенного к большевикам муганского офицера В.А. Добрынина произвел впечатление человека «не глупого, самостоятельного и даже культурного». Джапаридзе, имевший у большевиков репутацию «товарища несколько оппортунистического характера»159, обращался к муганцам «господа офицеры» и не возражал против ношения ими погон160. Только географическая удаленность Мугани от Баку и разразившийся вскоре кризис Коммуны помешали этому своеобразному союзу новой Советской армии и осколка старой Российской.

Преобладание в армии армян ставило на повестку дня определение их позиции к мусульманскому населению. Главнокомандующий Бакинскими вооруженными силами Г.Н. Корганов докладывал Ленину, что преобладание в армии солдат-армян «неизбежно приводит в отдельных случаях к эксцессам, жестокостям и насилиям». Однако «с национализмом боремся непрерывно и уже многого добились», продолжал он161. Прежде всего «во имя торжестваинтерна-ционализма» было предписано расформировать армянские национальные части и влить армянских военнослужащих в Красную армию по отдельности. Однако на деле эта мера реализована не была и армянские части вошли в Кавказскую Красную армию целиком. Шаумян заявлял о развертывании в частях интернациональной пропаганды: «Пусть скажет кто-нибудь, что наш военный руководитель в каждый отряд не посылал специального комиссара, который должен был удержать солдат, чтобы они не обижали мусульманского населения, чтобы не было мародерств и убийств мусульманской бедноты…»162

Однако за то историческое мгновение, которое просуществовала Бакинская коммуна, интернациональная воспитательная работа, как и дело насаждения твердой воинской дисциплины в целом, конечно, не могли дать глубоких результатов. Само руководство коммуны, очевидно, относилось к этой работе как к перспективной. В масштабах «текущего момента» гораздо более эффективна была ставка на вражду между армянами и мусульманами. В донесениях в Москву оно не скрывало тесных контактов с представителями дашнакской партии, главной целью ставившей спасение армян в Закавказье.

Между тем над Бакинской коммуной все более сгущались тучи: 28 мая 1918 г. в Елизаветполе (Гяндже) была провозглашена Азербайджанская демократическая республика, ставившая целью освобождение своей столицы – Баку. Для этого азербайджанское правительство немедленно призвало на помощь единоверцев-турок, которые не заставили себя долго ждать, имея на Баку собственные виды. Уже в мае 1918 г. в Елизаветполе началось сосредоточение турецких частей, а также было приступлено к формированию азербайджанской национальной армии – так называемой Армии ислама. 6 июня 1918 г. главнокомандующий турецкой армией Энвер-паша прибыл в Батум в сопровождении начальника своего Генштаба генерала фон Секста. 9 июня был издан приказ: 3-й армии (командующий Эссад-паша) в составе 3, 11, 36 и 37-й дивизий ставилась задача занять район Батум, Карс. 9-я армия под руководством Якуб-Шефки-паши (9, 10, 15, 5 и 12-я пехотные дивизии) должна была защищать Кавказ от большевиков.