Александр Филимонов - По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо

• Название: По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо
• Автор: Александр Филимонов
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0216-3

О жизни и деятельности великого князя владимирского Всеволода Юрьевича Большое Гнездо рассказывает роман писателя-историка Александра Филимонова

---

При всей своей значимости победа над киевским митрополитом не принесла бы Всеволоду такой радости, если бы не епископ Лука. Всеволод с детства любил его. Приехав на Русь из Византии мальчиком, он нуждался в опеке, в ласковом слове, особенно после смерти матери. Лука, уже тогда игумен спасо-берестовский, часто бывал в Чернигове, в Киеве, ему пришелся по сердцу юный княжич, и они очень подружились. С той поры Лука почти не изменился — был все такой же худенький старичок с необыкновенно добрым лицом, не способный никому сказать худого слова.

Правда, виделись они с великим князем редко: епископ Лука не оставлял своим вниманием ни суздальскую, ни ростовскую, ни переяславскую епархии и постоянно находился в разъездах. Со Всеволодом же старался встречаться больше по делу: когда надо было передать государю чью-нибудь жалобу, попросить помощи в строительстве церкви где-нибудь под Ярославлем или если великий князь, соскучившись, сам звал к себе епископа — просто посидеть, поговорить, как встарь. Лука считал нескромным докучать Всеволоду, пользуясь давним знакомством и дружбой.

Сегодня, однако, причина для того, чтобы находиться в княжеском дворце, была значительная: с утра у княгини Марьи начались схватки, не очень сильные и с перерывами, но судя по тому, что сроки уже пошли, нынче княгиня должна была родить.

Утром епископ Лука в присутствии великого князя и знатнейших мужей владимирских отслужил молебен о благополучном разрешении от родов рабы Божией Марии и теперь находился вместе со Всеволодом на княжеской половине, всячески успокаивая великого князя, который с самого утра, узнав о том, что княгиня рожает, впал в угнетенное состояние. Непонятно было, отчего государь так переживает, ведь княгиня рожала не в первый раз. Таким подавленным Всеволода не видели еще ни разу.

— Что, княже, тоскуешь? — говорил ему Лука, с трудом удерживая желание погладить его по голове. — Радоваться надо, а ты печалишься. Подумай, радость-то какая!

— Я радуюсь, отец Лука. — Всеволод называл епископа, как привык с детства. — Мне Марьюшку жалко. Ох, как они кричат, когда рожают.

— Немножко кричат, да. Так и младенец кричит, как на свет появляется.

— А я ведь спрашивал ее: больно это бывает? Нет, говорит, не больно. Смеется.

— Это страдание Господь посылает во искупление грехов наших. Сказано: рожать будешь в муках, — сказал Лука и тут же пожалел о сказанном. Истина эта хотя и священна и незыблема, а Всеволод ждал от него каких-то других слов. — Недолго осталось, — успокаивающе произнес Лука, — потерпи, княже. — И не удержался, погладил Всеволода по голове.

Великий князь тут же отозвался на ласку, потянулся к старику. Тот обнял его, поцеловал в лоб. Перекрестил.

— Что ты, княже? Слезы у тебя. Ах ты Господи, — расстроился Лука. — Не надо плакать, сынок.

Всеволод закрыл лицо руками, посидел так немного, потом справился с собой, вытер глаза.

— Не буду плакать, отец Лука. Расскажу тебе, что меня мучит.

— Расскажи, расскажи, сынок. Кому же, как не мне?

— Сына я хочу, отец Лука, — выдохнул Всеволод. — Уж скоро пятнадцать лет, как жду, а Господь не дает нам с Марьюшкой. Ты, отец Лука, меня с детских лет знаешь. Помнишь, какой я был? Ни отца, ни матери, из милости жил при князьях. При Святославе твоем. А теперь? Захочу — и Святослав в моей воле ходить будет. И все будут. А только, отец Лука, — Всеволод тоскливо поглядел на епископа, — я не хочу. Зачем мне все это? — Он обвел руками вокруг. — Ты же сам говорил: не земных богатств надо стяжать, а небесных. Но, впрочем, богатства земные — вещь хорошая. Но это пока я жив. А умру?

Лука внимательно слушал князя. Он умел слушать, глядя на собеседника добрыми, словно просящими глазами.

— И я вот как положил себе, отец Лука, — продолжал Всеволод. — Если не даст мне Бог сына — отпущу всех. Оставлю себе Дмитров и там тихо доживу свое. А Владимиром пусть Святослав владеет.

— Что говоришь, княже? Опомнись! Да ты ли это?

— Пусть Святослав, или сыну какому своему отдаст. У всех сыновья есть. Пусть берут, может, друг друга меньше резать станут. У них вся жизнь — в стяжательстве. А мне и копить не для кого.

— Замолчи, князь Всеволод! — вдруг жестко сказал Лука.

Всеволод взглянул удивленно — никогда еще не слышал, чтобы старик так разговаривал.

— Я этих слов от тебя не слышал, а ты их не говорил, — по-прежнему сурово произнес Лука. — Слушай лучше, что я тебе скажу.

Всеволод притих, недоверчиво смотрел на старика. Что мог тот сказать ему, столь много и горько размышлявшему о своей жизни? Любые слова, любые утешения жизнь опровергает с легкостью, и то, что ты считаешь добром, оказывается злом, возвышенное — низменным, и раз в конце всего находится смерть, то не это ли доказывает тщетность всяческих слов и устремлений.

— Послушай меня теперь, князь Всеволод Юрьевич, — сказал Лука. — Ты ведь меня знаешь, я мудрствовать не люблю, и слова мои будут простые. Живу я на свете долго и многое повидал. И больше всего видел, как нарушаются Заветы Господа нашего. Князя Святослава знаю, и брата его Ярослава, и всех Ольговичей. Видел я, как гибнет земля наша. И не надеялся дожить до светлого дня. Ну, я — монах, мне легче. За весь род людской молиться не трудно, а о себе я мало заботился. Думал — доживу себе спокойно игуменом, выслужу царствие небесное.

Лука помолчал и снова. подобрел лицом.

— И вдруг ты, княже, сел на владимирский стол. И врагов своих разбил, и сам укрепился. Мне, князь Всеволод Юрьевич, — поверишь ли — будто солнышко в жизни засияло. Ведь я тебя помню с малых лет, знаю хорошо и люблю как сына. Прости мне, княже, дерзость мою, — улыбнулся Лука. — И в Киеве и в Чернигове мне много пришлось хулы на тебя услышать. А мне то и в радость: ругаются, думаю, князья, значит, нашлась на них управа! Тебе ли, князь Всеволод, печалиться? Ты — всей Русской земли надежа. Ты ей пропасть не даешь, врагов в страхе держишь. Нынче обиженному есть у кого защиты просить, злого и жадного есть кому наказать.

Лука встал, подошел к иконам, поклонился, положил крест. Обернулся к Всеволоду:

— Не себя, княже, слушай, а Русскую землю слушай. Не ради себя живешь, а ради нее. Эка беда — сына нет. Найдешь преемника себе. Да и сыновья у тебя будут, вот помяни мое слово. Я денно и нощно Господа стану молить. Ты ведь молодой еще, и княгинюшка твоя молодая. Нарожаете сыновей — будете жить как в большом гнезде.

— Хоть одного бы, отец Лука, — смущенно сказал Всеволод.

Он понемногу успокоился. Не то чтобы Лука сообщил ему что-то новое. Он и сам знал, как важен для всей Руси. Но одно дело, когда носишь в себе эту уверенность и в любой миг готов с ней расстаться, и совсем иное дело, когда тебе об этом говорят, и знаешь, что не лгут. Старик правду сказал.

— Известное дело — не всех сразу, — засмеялся Лука. — Сначала одного, потом еще.

— Узнать надо, как там Марьюшка, — сказал Всеволод. — Эй, кто там?

Дверь открылась, и мягко вошел отрок Власий, новый слуга из родни кравчего Захара. Что-то много Захаровой родни стало вокруг. Как-нибудь посчитать надо будет.

— Что княгиня? Нового ничего не слышно? — спросил Всеволод.

— Ничего не сказывали, княже. Сказали только — поклон тебе княгиня передает и просит не скучать, — ответил отрок.

— А что же ты мне не передал поклон?

— Беспокоить не хотел, княже.

— Иди узнай. Может, еще чего узнаешь, — велел Всеволод. И когда Власий собрался уходить, добавил; — И еще скажи: кто мне первым весть о сыне принесет, если сын родится, того награжу. Ну-ка, постой!

— Что, княже?

— Святому отцу поклониться забыл.

Власий с готовностью, словно только что заметил Луку, отмахнул поклон.

— Прости, святой отче.

— Бог простит. Ступай, — ласково улыбаясь, сказал Лука. И когда Власий ушел, хитро глянул на Всеволода: — Это чей такой отрок?

— Да Захара, кравчего, сыновец[39] ли, еще ли кто — не упомнишь их.

— A-а, понятно. Ты бы, княже, сходил туда, что ли. Чего здесь сидеть да киснуть. Тут без тебя управятся. Да и обедать пора.

— И правда, — оживился Всеволод. — Что-то есть хочется. Отобедаешь со мной, отец Лука?

— Отобедаю, княже. Я уж сегодня от тебя не отстану, не обессудь.

— Я тебе всегда рад, отец Лука, — сказал Всеволод. — Только знаешь, не хочется мне сегодня здесь обедать. Гостей нынче нету, а вдвоем мы с тобой много не съедим. Да мне и кусок в горло не полезет, когда Марьюшка там. А повдем-ка мы в гости к кому-нибудь?

— Незваный гость — самый дорогой, — улыбнулся Лука. — К кому же пойдем?

— Да к Юряте моему. Я уж давно ему обещал, а все времени не найду.

— К Юряте пойдем. Он меня тоже приглашал.

— Предупредить надо, — сказал Всеволод. — Эй! Отрок!

Власий был тут как тут.

— Это ты? — удивился Всеволод. — Я же тебя отправил узнать, как и что.