Александр Филимонов - По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо

• Название: По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо
• Автор: Александр Филимонов
• Издательство: АРМАДА
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1996
• ISBN: 5-7632-0216-3

О жизни и деятельности великого князя владимирского Всеволода Юрьевича Большое Гнездо рассказывает роман писателя-историка Александра Филимонова

---

— Ну, здравствуйте, отроки, — шутливо-строго сказал Всеволод. — Молодцы, прямо к обеду пожаловали.

— Здравствуй, великий государь. Здравствуй, святой отец, — растерянно пробормотали оба, не зная, как себя вести. Юрята любовно хмурился, оглядывая сыновей.

Уж это не мальчишки были. Добрыня ростом, наверное, отца уже догнал, плечи раздались, руки крупные, с красными кистями — полоскался в воде, а она еще холодная. Светлые волосы перетянуты ремешком, сзади заплетены в короткую косу. Бориска пониже и потоньше, но на верхней губе пух чернеется, глаза совеем взрослые, умные, и острижен коротко. Оба румяные, запыхавшиеся, в простых полотняных сорочках, холщовых портках, заправленных в легкие сапоги. И оба при оружии, перепоясаны: Добрыня — коротким мечом в кожаных, с медным наконечником ножнах, Бориска — изогнутой саблей в тусклом серебре.

— Ох, хороши у тебя сыны, хозяин, — похвалил Лука. — Воины!

— Молодые еще, святой отче. Без оружия никуда не ходят. В баню — и то норовят захватить. Благословишь их, отец епископ?

— Надо благословить, надо, — еще больше подобрел Лука. — Ну, отроки, подходите-ка.

Оба приблизились к епископу и встали послушно перед ним на колени. Лука их уже не раз благословлял и причащал, так что они не робели. Другое дело — великий князь. Мальчикам хотелось глядеть на него не отрываясь. Лука благословил их, и они встали.

— Вот, сыны, какой у нас праздник нынче, — торжественно произнес Юрята. — Гости к нам пожаловали, каких и во всем свете не сыщешь. Позволишь им с нами пообедать, государь? — спросил он у Всеволода. — Они, поди, голодные.

Великий князь разрешил, улыбаясь. Он не испытывал к приемным детям Юряты чувства умиления, как княгиня Марья, но теперь почему-то ощутил тепло в душе, глядя на них. Может, подействовало то, как уверенно подручник пообещал ему сына? Великому князю стало даже приятно смотреть на них и думать, что у него будет сын, и станет он когда-нибудь таким же большим, и — кто знает — не будет ли один из этих ладных юношей его воспитателем и защитником, каким был Юрята для великого князя?

Добрыня и Бориска сели у дальнего края стола, ели, стараясь не спешить, но иногда забывали, подгоняемые молодым голодом. Поглядывали на Всеволода. Их успокаивало, что великий князь, как и они, ест много и с удовольствием.

— Чего так рано вернулись-то? — спросил Юрята. — На весь день отпрашивались.

— А нам сердце подсказало, что гости у нас, — невинно сказал Бориска. Добрыня вмиг покраснел, напрягся, сдерживая смех, не решаясь прыснуть.

Всеволод захохотал. Отметил про себя, что давно так не смеялся — свободно, легко. От этого стало еще веселее. Лука тоже оценил шутку и даже вытер заслезившиеся от смеха глаза. Юрята, привыкший уже к Борискиным выкрутасам, только покачал головой. Ох, не доведет когда-нибудь Бориску язык до добра.

— Сердце, говоришь, подсказало? — спросил, отсмеявшись, великий князь. — Ну что же, верно оно вам подсказало. Юрята! Налей-ка им вина. Ничего, что молодые, сегодня можно. Пусть за моего сына выпьют.

На этот раз Бориска промолчал, подождал, пока отец — невиданное дело — нальет им вина. Поднял кубок, словно это было для него привычным. Добрыня повторил за ним тоже. Поднялись оба. Поклонились сначала отцу, потом великому князю и Луке.

— За твоего сына, государь, — с непонятно откуда взявшейся сердечностью сказал Бориска. Добрыня не сказал ничего, только кивнул. Оба осушили кубки до дна.

— Ну, теперь закусывайте скорее, — благодушно велел Всеволод. Ему стало хорошо здесь, в доме Юряты, и он пожалел, что не бывал в гостях у подручника раньше. Для великого государя в гости ходить — непростое дело. К иному боярину зайдешь, так он потом перед всеми нос задирает, будто у князя в особой милости. А другие завидуют. У Юряты по-другому. Славно здесь и уютно. А покойный князь, Юрий Владимирович, отец Всеволода, сын Мономаха, говорят, и к простым людям заходил, и пировал с ними, не чинясь и не считая это умалением своей княжеской гордости. Позавчера, кстати, годовщина смерти его была, вспомнил Всеволод. Двадцать восемь лет.

Ребята жевали, после выпитого вина еще больше раскраснелись, сидели свободнее. Разговор пошел поживее.

— На охоту хотите отправиться со мной? — спросил Всеволод.

Конечно, они хотели. Давно уж просили отца, чтоб замолвил словечко перед государем. Но отец отговаривался, что малы, мол, еще. Вот, подумал Всеволод, другие своих отпрысков так и норовят подпихнуть поближе к князю, а Юрята — он не такой.

— Что же ты, хозяин? — спросил великий князь. — Стрелять-то они как — умеют?

Умеют. И с коня на полном скаку, и с бега, и так, а Бориска даже из-под конского брюха мог стрелять, а это почти никто даже в большой дружине княжеской не умеет. И копье могут кидать метко.

— А мечом, государь, их твой Немой учит владеть. Особенно его. — Юрята показал на Добрыню. — Он уже и показать кое-что может.

— А пусть покажет, коли может, — подхватил Всеволод, Ему все любопытнее становилось разговаривать с Юрятичами.

Добрыня покраснел, встал из-за стола, поклонился, вышел. Юрята объяснил Всеволоду, что пошел в кладовую — репу выбирать, если еще осталась прошлогодняя. Для одной такой хитрости репа ему нужна.

Лука сидел, блаженно улыбаясь: старика понемногу начинало клонить в сон.

Но тут в дверь постучали. Вошел отрок Власий.

— Княже! — воскликнул он истово. — Там, говорят, началось!

Наскоро попрощавшись с Юрятой, Всеволод поспешил к себе. Лука — за ним, моргая, сгоняя дрему с глаз. Юрята проводил их на крыльцо и перекрестился, глядя вслед.

Всеволод решил было сгоряча пройти прямо в княгинины покои, но, поглядев на Луку, передумал и прошел к себе. Сели. Разговаривать вроде было пока не о чем — думалось только о том, что сейчас происходит там, на женской половине, где в дальнем помещении, нарочно убранном для такого случая, мучилась от боли княгиня Марья. Епископ Лука вполголоса бормотал что-то, изредка крестясь, — молился, но Всеволода его молитва не успокаивала, а, наоборот, заставляла больше волноваться: великому князю казалось, что все теперь зависит именно от этой молитвы, тихо творимой епископом, и если он скажет хоть одно слово не так, то все надежды на появление сына рухнут. Всеволод тоже стал молиться про себя, потом подошел к иконам, висевшим в переднем углу рядом с изложницей, и опустился на колени. Лука тут же присоединился к нему, стал молиться громче. На миг Всеволоду показалось, что он услышал крик жены, и он даже сделал движение остановить Луку, но крик больше не повторился, и они продолжали молитву.

Всеволод не знал, сколько времени прошло, пока они с епископом стояли перед иконами, когда в доме, теперь уже наяву, послышалось движение, топот чьих-то ног, голоса. Вот сейчас придут, скажут.

В дверь осторожно постучали.

— Кто там? — нетерпеливо крикнул великий князь. — Войди!

И опять появился отрок Власий, с постной улыбкой на круглом лице.

— Поздравляю с сыном, княже, — важно выговорил он.

— С чем? С кем? — быстро переспросил Всеволод. — Как ты сказал?

— С сыном поздравляю, сын у тебя, княже, — повторил отрок.

— Слава тебе Господи! — возгласил Лука. — С большой радостью тебя, государь!

— Да, да, — еще не совсем понимая, сказал Всеволод.

Он вдруг заметил, что стоит еще на коленях. Встал. Поглядел на улыбавшегося Луку. Начал понемногу осознавать Всю радость происшедшего. Сын? Да неужели? Ах, Марьюшка, ах, голубка моя! Подарила сыночка. Что теперь ни сделаю для тебя — все мало будет. Скорее надо идти, взглянуть, может, покажут, дадут взглянуть хоть одним глазком?

Отрок Власий все стоял, не уходил. И чего стоит? Сказал — и уходи себе, нечего глаза пялить на то, как великий князь радостные слезы вытирает. И выгнать вроде не за что. Ах да! Награду же ему обещал, если о сыне скажет. Это он награды ждет!

И тут великий князь окончательно поверил, что у него родился сын.

Глава 21

Заезжий купец не обманул, и Любаве бабки правду сказали — действительно было знамение в Киеве, и солнце среди дня превратилось в месяц, и звезды на небе высыпали.

Все так и поняли — знамение не к добру. Очень испугались, в народе стон стоял и смятение. Виданное ли дело? Что-то будет? Страшно!

Единственный, кто не испугался этого знака, был князь Новгород-Северский Игорь Святославич.

Гордый и воинственный, князь Игорь, к своей досаде, не принимал участия в победоносной войне с половцами, которую вели год назад Святослав Киевский и Рюрик Ростиславич. А не участвовал князь Игорь в этой войне по очень простой и обидной для него причине — его не позвали.

Старый Святослав недолюбливал двоюродного брата Игоря за его стремление к самостоятельности, гордый нрав и способность перечить Святославу; кроме Игоря, никто из родственных князей не осмеливался ослушаться киевского князя или возражать ему. Начиная войну с погаными, Святослав не без основания надеялся, что она будет успешной: дружина его была сильна и многочисленна, а кроме того, он быстро сговорился с Рюриком, который выставил дружину еще более сильную. Прими Святослав еще помощь Игореву, исход войны будет тот же, а гордости и самомнения у Игоря прибавится.