Олег Помозов - День освобождения Сибири

• Название: День освобождения Сибири
• Автор: Олег Помозов
• Жанр: История
• Год: 2014

Книга «День освобождения Сибири» О.А. Помозова посвящена непростой истории Сибири с марта 1917 г. по май 1918 г., периоду Октябрьской и Февральской революций. В ней рассказывается о борьбе сибиряков за права местного населения, за предоставление региону большей политической, экономической и социокультурной самостоятельности. Автор книги, по его собственным словам, не претендует на абсолютную историческую достоверность, а порой даже мифологизирует описанные исторические события прошлого.

При работе над книгой автором было переработано большое количество первоисточников, в том числе периодических изданий того периода. Все использованные источники приведены в конце монографии. Кроме того, книга содержит краткий биографический справочник об основных участниках описываемых событий, своеобразные досье.

Книга предназначена главным образом для массового читателя. Вместе с тем она может заинтересовать студентов гуманитарных вузов, профессиональных исследователей.

---

О фронтовиках, подобных Пепеляеву, писал осенью 1919 г. в новониколаевской газете «Военные ведомости» журналист по фамилии Оксанин. Его очерк назывался «Печальная ёлка» и повествовал о бывшем офицере Российской армии, вернувшемся, после демобилизации с фронта домой как раз к новогодним праздникам начала 1918 г. Как живое свидетельство тех давних событий, мы, уж извините, слово в слово переписали выдержку из того «печального» очерка.

«Он ходил, совсем согнувшись, словно ему на плечи положили непосильную тяжесть. Все его движения стали неуверенными и робкими. Он зябко потирал руки и уступал дорогу другим, сам отходя в сторону. Он становился жалким, и это было ужасно.

Это было ужасно потому, что раньше он был совсем другой, недаром петлицу его шинели украшала георгиевская ленточка, а на рукаве были нашиты полоски — знак полученных на прошедшей войне ранений. Он был гордостью полка, и имя его повторяли многие с эпитетом храброго. Жизнь тяжелая и страшная наложила на него свою руку. Он был изгнан, как все доблестные, из рядов армии, был заклеймён именем предателя и врага народа теми, кто встал у власти. Бывших офицеров чуждались и боялись принимать на работу. А у него семья.

После разгрома фронта большевики уволили его по личной просьбе в отставку, и он вновь увидел семью. Иногда грубые и пьяные люди заходили в квартиру, под видом обыска производили разгром и к тому же всячески издевались над его достоинством. Иногда его уводили в трибунал, допрашивали и прельщали разными посулами, для того чтобы он перешёл на службу к большевикам.

Душу терзала, помимо материальных забот и нравственных унижений, ещё и полная оторванность от жизни своего государства.

На глазах гибла Россия-Родина, и он ничего не мог сделать. Простым зрителем присутствовал он при позоре дорогого ему отечества, за которое на фронте проливал кровь. И ему, могучему и сильному человеку, было горше смерти сидеть, сложа руки. Это обстоятельство сильнее, чем остальные, подействовало на него. Оттого он и согнулся, а глаза его потухли, и он, словно больной, уныло бродил в поисках места, потеряв всякую надежду на лучший исход.

Но вот однажды он пришел ликующий и радостный. Жена взглянула в его сияющие глаза и сама озарилась их светом. Он привлек её к себе и сказал:

— Я буду жить теперь. Я снова работник. Я не мёртвый, не нищий. Родина позвала меня, и я пошёл[158].

Он вступил в одну из тайных военных организаций».

На всё тех же допросах в Новосибирске Анатолий Пепеляев рассказывал:

«В феврале месяце 1918 г. я встретился в Томске с моим хорошим знакомым бывшим капитаном Достоваловым. С ним я учился в Павловском военном училище. Теперь это был боевой офицер, несколько раз раненный, командир батальона.

— Ты что же, не состоишь ещё в организации? — был первый вопрос.

— Нет, — отвечал я, — да и не знаю ещё никакой организации.

— А мы говорили о тебе, приходи завтра в гостиницу «Европа», в № 35.

Назавтра я был в гостинице, где было собрание штаба подпольной офицерской организации г. Томска, возглавляемой полковником Сумароковым».

Вступив в подпольную организацию, подполковник Пепеляев занял в ней должность начальника штаба.

По адресу гостиница «Европа» (ныне магазин «Тысяча мелочей»), комната № 35 и находилось, надо полагать, вышеупомянутое нами бюро труда для безработных офицеров. Первоначально оно располагалось в доме № 4 по улице Садовой (здание находилось где-то напротив тогдашнего общежития — сейчас учебного корпуса № 3 — университета). В том же доме на Садовой (теперь проспект им. Ленина) размещалась тогда и редакция крупнейшей в Томске эсеровской газеты «Путь народа». А также, что особенно примечательно, штаб того самого военного отдела губернского комитета ПСР, который, как мы выяснили, и стал одним из инициаторов создания в Томске вооруженного антисоветского подполья и вышел с этой целью на контакт с офицерским бюро труда.

Таким образом, можно предположить, что губернский военный отдел комитета ПСР специально приютил, что называется, под своей крышей офицерское бюро труда или, что также вполне возможно, собственно, и создал это самое бюро. Потом оно перекочевало по соседству — в Дом свободы (ныне Дом учёных), где располагалась в то время ещё и общегородская биржа труда, действовавшая под патронажем совета рабочих и солдатских депутатов. Однако вскоре все находившиеся здесь структуры вместе с губернским совдепом и его исполкомом переехали по новому адресу — в национализированное здание частной гостиницы «Европа». Вот так в бывшем гостиничном номере «35» под вывеской офицерского бюро труда (официально данный комитет назывался «Совет представителей бывших офицеров») и разместился нелегальный вербовочный пункт томской подпольной антисоветской организации. Шутки ради (хотя какие уж тут могут быть шутки) надо сказать, что здесь же в одной из комнат бывшей гостиницы, то есть прямо по соседству, располагалась тогда же и следственная комиссия томского революционного трибунала, так что, в случае чего, далеко ходить бы не пришлось ни тем, ни другим друг к другу «в гости».

В общем, как мы видим, офицерское бюро труда вполне легально и основательно прижилось в здании губернского совдепа. И всё это благодаря тому, что большевики, как нам представляется, до поры до времени не были уж столь кровожадными, какими их стали изображать после 1991 г. под «соровскую дудку» некоторые российские историки и особенно публицисты. Тогда, в начале 1918 г., советская власть под воздействием революционного подъёма и опьянения от первых успехов пыталась всё-таки всех своих оппонентов и даже порой врагов не наказывать, но перевоспитывать. Советы, как известно, даже предполагали закрыть все тюрьмы, а провинившихся «перековывать» в трудовых лагерях.

Вот и к офицерам, бывшим «золотопогонничкам», у них был примерно тот же подход — создать им условия для «перевоспитания» посредством честного и мирного труда. Вследствие всего выше изложенного идея с офицерским бюро труда большевикам оказалась вполне по душе, так что они даже, как мы видим, выделили с этой целью одно из помещений в своей главной губернской резиденции. И офицерское бюро, пользуясь таким карт-бланшем со стороны советской власти, развернуло в полном объёме вполне легальную деятельность. С одной стороны, предлагая томским организациям и предприятиям «кадры интеллигентных работников», как деликатно именовали тогда бывших офицеров, а с другой — вербуя военных в подпольные вооруженные группы, для борьбы с вступившей с ними в столь доверительные отношения советской властью.

Бывшие офицеры в тот период, надо сказать, не гнушались никакой работой, особенно трудно в этом смысле приходилось так называемым кадровым, то есть профессиональным, военным, не умевшим, что вполне естественно, ничего больше делать по жизни, как только родину защищать (прошу прощения за немного избитую фразу). Поэтому им приходилось за неимением, как говорится, лучших вариантов, устраиваться извозчиками, разносчиками газет, водовозами и даже грузчиками. Однако вскоре для них открылась новая перспектива. В соответствии с декретом Совнаркома от

15 января 1918 г. о создании регулярной Красной армии, в Сибири уже в конце февраля месяца начали формировать первые красноармейские отряды. («Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться» — В.И. Ленин.) Поэтому бывшим офицерам было предложено вступать в ряды новой революционной армии на первых порах хотя бы в качестве инструкторов по боевой подготовке, и часть из них откликнулась на такое предложение[159]. Некоторые из офицеров поступили на службу по прямому заданию подпольных организаций. Именно с такой целью, если верить Н.С. Ларькову, в первый томский красноармейский отряд записались тогда поручик В. Серовиков, подпоручик Н. Козьмин и прапорщик А. Девятов.

Имелась, впрочем, и другая работа — нужно было охранять военнопленных, размещавшихся в концентрационных лагерях на территории большинства сибирских городов. Неблагородное, конечно, это занятие для бывшего офицера — вертухаем служить, хотя… тут как посмотреть: не своих же сограждан стеречь, а бывших военнослужащих армии противника, что — совсем уже другое дело, согласитесь. Поэтому некоторые демобилизованные офицеры по приезду в Томск переквалифицировались в охранники. По имеющимся у нас данным, и сам Анатолий Пепеляев, после того как по совету капитана Достовалова вступил в подпольную организацию, для прикрытия через офицерское бюро устроился на работу в охрану лагеря для военнопленных.

В положении, значительно более определённом в плане трудоустройства, оказались так называемые офицеры по призыву, бывшие гражданские служащие, мобилизованные во время войны и окончившие ускоренный курс военных училищ. Эти люди практически все без исключения имели какие-нибудь довоенные гражданские специальности, и у них, таким образом, была возможность устроиться на более престижную в отличие от кадровых военных работу. Таких офицеров, учитывая их, как правило, не дворянское, а всё-таки близкое к народному — разночинское происхождение, даже брали иногда на службу в элитные подразделения, в отряды Красной гвардии. Правда, также пока только в качестве инструкторов по огневой, строевой, караульной и прочей воинской подготовке — в общем, для проведения так называемого курса молодого бойца среди рабочих-красногвардейцев.