Вячеслав Барковский - Русский транзит 2

• Название: Русский транзит 2
• Автор: Вячеслав Барковский
• Жанр: Детектив

---

Хмурое Утро больше не мог читать: света стало мало. Наверное, наступила питерская летняя ночь - бледная, туманная, с серым бескровным небом, зябко стоящим в свинцовом зеркале гранитных каналов. Бич с сожалением отложил Евангелие и полез в мешок за галетой.

"Слава Богу,- думал Хмурое Утро,- уже завтра сухогруз уходит на архипелаг. Больше мне здесь делать нечего. Дядя Петя уже в Питере;

Думаю, придет скоро, увезет контейнер своей людоедке. Эх, адмирал-адмирал, съест она тебя, съест! Не сразу, конечно. По кусочку отъедать будет: иди на поклон к этому, выпей водки с тем... Ей ведь не человек - положение его нужно. Перспектива роста благосостояния и... власти. Да, именно власть ей и нужна. Не тепло и покой домашнего очага, не заботы о близких,- вот ведь она даже детей не пожелала,- а мишура и вращение в высших сферах. Видите ли, от этого вращения у нее кровь в жилах закипает, как у цыганки с бубном у костра... Сделала ставку на дядю Петю и промахнулась. Думала: вот перспективный офицер, настоящий моряк, морской волк, с таким можно и потерпеть пяток лет Заполярье, а оказалось настоящий-то и не нужен. Настоящего под сукно засунули... Эх, дядя Петя, лучше б ты утонул на своей подводной лодке, чтобы только не знать всего этого. Будешь теперь по инстанциям бегать да в академии пристраиваться на почасовую. Хорошо, если возьмут тебя в военкомат душами прокуренных да испитых призывников распоряжаться, а то ведь найдется место лишь на военной кафедре какого-нибудь гуманитарного вуза, где девицы одни, или, не приведи Господь, в школе, где нагловатые безжалостные подростки будут над тобой безбоязненно издеваться и называть тебя "дубом", а ты, адмирал в отставке, будешь в бешенстве кипеть, пуская пар из-под фуражки, истончая аорту...

В пакгауз кто-то вошел и стремительным шагом направился к контейнерам. Сумерки не позволили бичу рассмотреть вошедшего, но, судя по всему - по прямоте осанки, пружинистому уверенному шагу и развевавшимся полам длинного плаща,- это был молодой человек. Он по очереди подошел сначала к одному, потом к другому и, наконец, к третьему контейнеру.

Бича удивило, что на незнакомце были черные очки. Длинная прядь светло-русых волос падала ему на лицо. Молодой человек шумно дышал, словно весь путь сюда, на пакгауз, бежал.

Но вдруг он перестал дышать и замер, прислушиваясь к тишине. Бичу, тихо сидевшему за ящиками, стало не по себе. А молодой человек начал метр за метром осматривать помещение. Потом подошел к ящикам вплотную и замер, всматриваясь в сумрак.

Бичу стало страшно. Во всей этой ситуации ничего страшного быть просто не должно было, не могло: он, бич, на вполне законном основании сидел тут, всего лишь исполняя свои обязанности... Но ему было страшно, было, было, и неизвестно почему.

Потеряв самообладание. Хмурое Утро хотел уже было кашлянуть или, выглянув из-за ящиков, вежливо поздороваться с незнакомцем и тем самым снять напряженность, но что-то удержало его.

Молодой человек медленно шел вдоль штабелей ящиков, то и дело останавливаясь на несколько секунд и принюхиваясь, а бич не мог даже пошевелиться. Он словно оцепенел. Страх сковал его члены и плотно сомкнул губы.

Наконец человек в черных очках остановился в пяти метрах от бича - как раз напротив. Хмурое Утро видел его тонкий профиль и не мог понять, почему он, краем глаза обязательно видевший теперь его в проеме между ящиками, молчит и бездействует. Молчание человека стало невыносимым, и бич уже собрался вскочить на ноги и поздороваться, но тело онемело, и он лишь, по-рыбьи немо разинув рот, пытался сделать выдох. Сдавленный хрип уже пополз по гортани бича, намереваясь родить звук в мертвой тишине противостояния, но в этот момент человек шумно выдохнул и, повернувшись спиной к бичу, быстро пошел к выходу.

"Так видел он меня или нет? - в смятении размышлял Хмурое Утро.- Видел, конечно. Просто не мог не видеть... Но почему тогда он ничего не сказал, не сделал? Почему??? Страшный человек. Не по-человечески страшный и не по-звериному. Что-то в нем мистическое есть от ночных страхов и кошмаров..."

"И другое знамение явилось на небе: вот большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадем; хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал пред женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца..."

Оксана Николаевна не нашла того чиновника, с которым договаривался Крестовский. И никто ничего путного ей не смог сказать. Она лишь выяснила, что пара сотрудников горСЭС укатила на отдых в южные края. Оксана Николаевна попробовала было заикнуться, что на полигоне собираются захоронить очень опасный мутаген, но ее тут же выставили за двери, резонно заметив: где же еще, кроме как на специальном полигоне, должно захоранивать всякие опасные для жизни людей вещества?!

Ну и куда ей теперь было идти? В милиции она решила не показываться: Петенька советовал не очень-то доверять органам. "Ты им про Фому,- поучал Петенька,- а они тебе: где вы находились с восьми до одиннадцати тогда-то? И - в кутузку!"

Второй день подряд она дежурила у здания горСЭС, думая, что как только Крестовский появится в городе, он тотчас придет сюда. Но Крестовского все не было...

А сегодня вечером Оксана Николаевна услышала, как женщины в очередях на улице говорили, что на полигоне кого-то не то убили, не то ранили. Эти разговоры взволновали ее: она не находила себе места и все время рвалась на полигон. "А вдруг это его там???" - со страхом думала она о Крестовском и сама начинала этому верить.- Он ведь такой... везде лезет со своей глупой бравадой".

Наконец, узнав, где находится больница, она решила сходить туда и все разузнать о том раненом или убитом...

- Ну давайте, сынки, давайте. Это долг чести. А как же? Надо обязательно наказать фраерка! Нельзя его отпускать.-Николай Николаевич стоял посреди Грязного гостиничного номера, сильно пахнущего водкой и луком, и уговаривал братву, а именно Лелика и Болека, лежащих на койках прямо в одежде и обуви.

- Ты, старый, лучше билеты нам давай, как договаривались, и бабки гони,лениво сказал Лелик.

Болек лежал рядом на кровати и дико храпел, на полу валялась литровая бутылка водки "Смирнофф" местного разлива.

- Вам бы, сынки, все бабки. А как же фраерок? Неужели так отпустим? суетился Николай Николаевич.

- Вот ты сам его и кончай. А мы на это не подписывались,- отрезал Лелик.

- Нехорошо говоришь, сынок, ох, нехорошо...

- Да пошел ты! - рыкнул Лелик.- Меня в клочья изорвали, Болека так оприходовали, что он теперь всю жизнь идиотом будет. А ты посмотри на своего Витеньку, на физиономию его, когда он из травмпункта придет, да посчитай сколько швов ему на фейс наложили. Только ты один у нас как огурчик, да Кореец твой. А ну гони бабки, стручок старый, быстро! - Лелик поднялся с кровати и двинулся на Николая Николаевича.

- О, о, глаза-то спрячь! Ты, сынок, не забывайся. Тебе еще с людьми жить, а люди все помнят: и хорошее, и плохое. И я хоть и старый человек, но тоже все, все помню...- Николай Николаевич только кольнул Лелика злыми взглядом и вновь стал ласковым.- Держи, это твоя доля,- старик протянул Лелику несколько зеленых купюр.

- А Болеку? - спросил он, пересчитав свою долю.

- Ему самому дам, самому, когда проснется. Ну, пойдешь в больницу? Здесь еще пятьсот.- И старик с улыбкой покачал перед носом Лелика деньгами.

- Ладно, пойдем... Надо бы, конечно, поучить клиента.

- Нет-нет, эти бабки, сынок, не щас, потом, после того, как...

- У, козел,- пробурчал себе под нос Лелик и вышел вслед за Николаем Николаевичем в холл, где читал прошлогоднюю газету невозмутимый Кореец, глядя поверх нее то в одну сторону коридора, то в другую - так, на всякий случай.

- Николаич, у меня в стволе всего одна пуля осталась, сказал Лелик, когда они вышли на улицу и двинулись по направлению к больнице.

- Ну и побереги ее. Не нужна... Ты копыта ему подержишь, а я сам все сделаю. А если не справлюсь, Кореец подсобит. Так, сынок? - Николай Николаевич ласково поглядел на молчаливого азиата. Кореец только кивнул, глядя себе под ноги.

В больнице Оксану Николаевну пускать к больному с полигона не захотели.

- Что вы, милочка! Мы даже следователя к нему не пускаем. А он уж, в отличие от вас, по долгу службы просто обязан. Но вот забрал только пистолет у больного и ушел.

- Пустите меня к нему, пожалуйста. Мне бы только посмотреть на него. Конечно, не по долгу службы, но зато по долгу любви,- сказала Оксана Николаевна медсестре и жалобно улыбнулась.- Мне очень, очень надо...

- Ладно, идите скорее. Только разговаривать с ним я вам не разрешаю!

Оксана Николаевна в развевающемся белыми Крыльями халате буквально влетела в реанимацию и сразу увидела улыбающееся лицо Паши Колпинского, справа и слева от которого стояли капельницы с физраствором.

- А где Крестовский? - спросила она, растерянно улыбаясь.